Иоанна Хмелевская - Бычки в томате

— А откуда ты про нее все узнал?

— А как же! Когда я с ними к забегаловке для туристов поехал, в пути заметил две такие висюльки у нее на брасле­те были. Как раз перед самым моим носом руку держала, ну, я и присмотрелся. На одной такое W было с выкрутасами, а на другой J. Не иначе как от имен ихних. Ну, точно от имен. W она у омута потеряла, а J осталось на браслете, вы все ви­дели. А если бы она попыталась сверху его вытащить, то в во­ду бы ухнула, по-другому никак. Там водолазов веревками вы­тягивали, сам человек ни за что не вылезет. А еще я случай­но видел, как она дурака валяла, у самого озера из машины вышла и на все камни, что по берегу раскиданы, садилась и руками вокруг щупала. Может, надеялась, что не у омута по­теряла, а еще где? А десерта нет, что ли?

Все молча уставились на Мариана. Мажена посмотрела на каждого из нас по очереди, встала, принесла из холодильни­ка остатки фруктового салата с остатками взбитых сливок. И торжественно вручила Мариану.

— На, заслужил. Больше не получишь, потому как боль­ше нет.

Мариан слегка удивился, но в нюансы своих заслуг пред­почел не вникать. Старательно облизав ложку, которой ору­довал, расправляясь с соусом и гарниром, он для большей антисептичности вытер ее бумажной салфеткой и принялся уничтожать десерт.

— А ведь шла речь о собаке, что камни обнюхает и на пре­ступника выведет, — буркнула себе под нос Алиция.

— Так она же тогда к себе уходила!

— Могла подслушивать...

— А еще вроде как ее психбольная видела, — продолжал Ма­риан, явно подобревший от сытости и примиренный с дейст­вительностью. — Зять говорил, что она все время как бы что-то под нос бормотала. Зятю тоже не понятно, но подозрительно. Зять врачу сообщил, другие, наверное, тоже в этом духе высту­пили, а потом доктор из нее вытянул. Выходит, видела больная, как Юлия Буцкому по башке саданула, только нескладно у нее выходит, все больше говорит обрывками, и полной ясности нет.

— Вот теперь и понятно, откуда они все знают, — вздох­нула с облегчением Мажена.

— Ну, тогда Арнольд и признался, — тянул свое повество­вание Мариан, подкрепленный десертом. — Чуть было сам ему не вмазал, уже за ним гнался, так его зло разбирало. Его деду Буцкий здорово нагадил, а после деда, если что, Арнольд ему наследует. Ну, из-за Бригиды тоже, говорит, в глазах тем­но. Под ложечкой засосало, вот и помчался за ним, но опоз­дал. Мелькнул кто-то на берегу. Ну, он тогда притормозил и сразу назад рванул Арне морду чистить. А сетки не брал. Она у Буцкой была. И мои брюки тоже.

Прикончив салат, обжора занялся сливками к кофе.

— Она мне с самого начала не понравилась, — подвела итог Эльжбета после недолгого молчания и переваривания полу­ченной информации. — Что-то в ней неестественное было, только сразу не поймешь, что. Ромео мешался под ногами, слишком его много было.

— А она вообще где? — заволновался Мариан. — Вдруг опять стоит и подслушивает!

— Можешь не беспокоиться, — утешила его Магда. — Сбе­жала.

— Как сбежала?

— Обыкновенно. Ее же никто не держал. Села в Гедсере на паром и отчалила в Варнемюнде. Сейчас уже в ГДР.

— По моим прикидкам, уже недалеко от нашей грани­цы, — уточнила я, взглянув на часы.

Мариан уставился на нас, как баран на новые ворота.

— И сюда уже не вернется?

— Вне всякого сомнения! — твердо и с несвойственной ей ожесточенностью заверила его Алиция.

— Это как? Значит, что же выходит, к сестре моей уже не пойдет?

— Выкинь ты это из головы. Какая уж тут сестра!

Парню требовалось время, чтобы свыкнуться со страшной правдой.

— Так просто и уехала и все свое забрала?

— Всё-превсё.

— Не совсем, — возразила Мажена — Одну вещь оставила.

Прозвучало это так таинственно, что Мариан вопроситель­но уставился на Мажену и замер:

— Какую вещь?

— «Бычки в томате», целая банка.

— Что?

— «Бычки в томате». Демонстративно на подоконнике ос­тавила нетронутую банку.

Мариан продолжал обалдело пялиться на нас, и практиче­ски слышно было, как в его мозгах со скрипом осуществля­ется мыслительный процесс. Неожиданно в результате этого процесса проклюнулась робкая надежда.

— Не вернется?

— Да сказано тебе, нет!

— Значит, мне не надо этих чертовых бычков покупать? Остались еще?

— Ничего подобного.

— То есть как?

— А так. Полицейские эту банку забрали для экспертного распотрошения, чтобы исследовать содержимое.

Марианова надежда сдулась и умерла в страшных судорогах.

— Я нашла последнюю страничку Ханиного письма, — сообщила мне Алиция, выйдя на террасу, куда я по при­меру Эльжбеты и Магды вынесла себе кресло, достойное этого высокого звания. Теперь я спокойно потягивала пи­во, курила и наслаждалась бездельем. — Все верно, что Збы­шек по телефону говорил. В конце есть от него солидная приписка.

— Не так уж он много по телефону наговорил, — подвер­гла я Збышека суровой критике.

— Так Ханя же рядом стояла, он не хотел ее расстраивать.

— Из чего следует вывод, что приписки она не видела?

Алиция обвела взглядом стол, пошарила в кармане и из­влекла немного помятые сигареты. Обогнув стол, она уселась в единственное свободное кресло. Страшно неудобное, хотя и с подушкой.

— Конечно нет, он сам письмо и отправлял. Понятно, он был против, предостерегал меня и, представь себе, не от пан­голина, а от Юлии. Збышек знал, что она спортом занимает­ся, и вовсе не такая увечная, как хочет казаться. Это Ханя уши развесила. Пишет, что она — змея подколодная...

— Насколько я поняла, Юлия, а не Ханя?

— Балда. Короче, это она панголином вертит, как хочет, ду­раком его выставляет... Он сам виноват, потому как фуфло на­дутое, но никогда не известно, какую подлость она изобретет. Прямо не знаю, как бы я поступила, прочти это вовремя. Между прочим, я же в курсе, что Збышек в теннис играет и должен был ее знать, просто забыла об этом.

Придушив обидные слова осуждения в адрес подруги, я подсунула ей зажигалку, поскольку все это время она пыта­лась прикурить от пустого спичечного коробка.

— Давай уж выдели какое-нибудь специальное место для длинных писем на манер ящика для мусора или компоста... Или вешай на гвоздь в стене.

— Нет у меня гвоздя в стене.

— Ну, пришпиливай к кухонной занавеске. Швейной бу­лавкой с большой головкой.

— Ага, и буду вылавливать эти булавки из всех кастрюль! Не городи чепухи!

— Стефан обещался позвонить, как доедет. Воспользуемся случаем и спросим у него.

Мы остались в доме вдвоем с Алицией. Стефан и Магда от­правились утром, сразу за ними уехали Эльжбета с Олафом, которые двинулись на север посмотреть Гиллелее и покупать­ся в море. Мажена с ними не поехала, решила уделить поболь­ше внимания своему Вернеру. Я всячески старалась не ляп­нуть раньше времени чего-нибудь такого о тишине и спокой­ствии, наученная горьким опытом, ибо известно: не буди лихо...