Иоанна Хмелевская - Бычки в томате

Алиция по привычке глянула на фуксии, но все они, как ни странно, стояли прямо, посмотрела в сад, но там работы было выше крыши, тогда она недовольно заявила, что сидеть неудобно, не говоря уже об отсутствии кофе. За кофе надо было идти в дом.

Я осталась верна пиву и вынула себе из холодильника вто­рую бутылку. Эльжбета права, маленькие какие-то эти мест­ные бутылки.

— Здесь еще одно шампанское, — сообщила я хозяйке. — А сколько там, в подвале, осталось?

Алиция уже угнездилась в кресле со своим кофе, приго­товленным по ее оригинальному рецепту: в микроволновку ставится чашка с водой, потом в кипяток насыпается нечто буро-растворимое, и все готово.

— Понятия не имею. Штуки три, наверное.

— Это, выходит, мы восемь бутылок оприходовали? Если я правильно посчитала...

— По такому случаю можно было и все восемьдесят. Ты уверена, что вредина не вернется? А то еще датчане добьют­ся экстрадиции и поместят до суда у меня...

— Оптимистка. Могут и после суда. Здесь же преступни­ки днем в тюрьме сидят, а на ночь их домой отпускают, или наоборот, ночью сидят, а днем — дома.

— Ничего они не сидят, а лечатся в психбольнице. В ее слу­чае психушка гарантирована, так что шансы с ней разминуть­ся у меня есть. И вообще, не меня же наказывают. Я имею право и не согласиться, а здесь права человека уважают.

Я, как обычно, уселась напротив подруги.

— Судя по тому, что говорил пан Мульдгорд, власти вряд ли договорятся насчет экстрадиции, а она, будь уверена, вы­крутится, есть смягчающие обстоятельства...

— Какие?

— Ну как же! Панголин позорил ее на всех углах, ни од­ной юбки не пропускал, деньги у нее отнимал, голодом мо­рил, корку хлеба для нее жалел...

— Не для нее, а для лебедей, — задумчиво поправила Алиция. — А с деньгами это правда или ты прямо сейчас приду­мала?

— Сейчас придумала, — призналась я. — Сомнительно, что­бы она отдавала, это железная женщина, но сказать-то все­гда молено, разве нет?

— Сказать можно. Только на кой ляд она его вообще при себе держала и Хане лапшу вешала, что без него ей не жизнь?

Я серьезно задумалась. Злодейка Юлия ничего не делала спонтанно, все тщательно продумывала и споткнулась только раз. Не подфартило.

— Не судьба, — сообщила я подруге свой вывод, пропус­тив предварительные размышления. — Во-первых, это он за нее цеплялся, а не наоборот. Во-вторых, она уже подготавли­вала почву и создавала себе алиби. Раз влюблена без памяти, значит, речи быть не может, что это она его укокошила! Здесь тоже, заметь, единственное ее развернутое высказывание — это признание, что жить без него не может. До того — ноль, и после — ноль, а тут взрыв, и все погасло. Тонкая работа!

Алиция взвешивала в уме мои соображения, уставившись в пустую чашку.

— Похоже... Даже я тогда поверила и надеялась, что ей полегчает. Как ты, в конце концов, думаешь, любила она его или нет?

— Думаю, всего понемногу, — решительно ответствовала я и поднялась на ноги, так как у подруги уже кончился кофе, а я решила переключиться на чай и поставила разогревать чайник. — Погоди, не сбивай с мысли, я сейчас раскладываю по полочкам план убийства.

— Интересуюсь знать, кто мой кофий выпил?

— А я почем знаю! Кстати, пила бы из нормальной чаш­ки, а не из наперстка. Наперстками некоторые восточные на­роды пьют крепчайший вырвиглаз.

— Вот я и представляю себе, что в чашке вырвиглаз, по­этому принимаю на грудь малыми дозами. И вообще мне нравятся маленькие чашечки. Так ты раскладываешь по по­лочкам план убийства? Отлично... И что дальше?

— Итак, Юлия ловко использовала факт своей аварии. Под­вернулся ей удобный случай, и она пошла ва-банк. Восстанови­ла здоровье в абсолютной тайне, а на людях изображала недо­леченную жертву автокатастрофы, совершенно беспомощную, хотя на самом деле полностью вернулась в прежнюю физиче­скую форму. Второй удобный случай и одновременно первая ошибка — авоська Мариана, найденная в машине! Ясно, что панголин никакого порядка никогда не наводил Это она заме­тила сетку и сразу пустила в дело. Вывалила барахло и помча­лась за благоверным, то бишь как раз неверным, о чем она зна­ла, так как следила за ним, а шашни Водолея с приблудными девицами ее только будировали... Нечего кривиться, это отлич­ный допинг, и опять же аргумент для защиты в случае чего...

— Какой аргумент?

— Убийство в состоянии аффекта.

— Какой же аффект, если сеткой запаслась?

— Дурында, ходить с авоськой никому не запрещается, но я же сказала, это была первая ошибка. Встретилась она с ним или сзади подкралась, не знаю, да мне это до лампочки. Глав­ное дело она провернула, и тут обнаружилась проблема. Мариановы тряпки! Очень может быть, что они все еще валялись в ее машине. Когда она сюда вернулась, то их не заметила, в конце концов, не каждый ведь день у нее в расписании сто­ит убийство партнера... Как бы там ни было, в машине ли она забыла манатки или просто в кусты швырнула, но требовалось от них избавиться из-за служебно-розыскной собаки...

Сосредоточенно внимавшая мне Алиция отрицательно по­мотала головой:

— А что тут собаке делать? Разве что молчать в тряпочку? В ее ведь машине вещи лежали.

— Маловато будет. Мариан — да, панголин — тоже, но не на­ша травмированная, она же к ним даже не притрагивалась, села на переднее сиденье, вылезла, и всё. Утопить — другое дело, оп­тимальное решение, но она перестаралась. Эго вторая ошибка.

— Здесь же озеро, а не ручей. Одежда могла всплыть и на поверхности остаться, кто угодно мог наткнуться...

— А пусть видят, пусть даже извлекут! Собака уже не по­может. Но наверняка точно так же, как ты, она и думала, а потому утопила вещи по частям и с балластом из камней. По частям — это она зря. Недооценила возможности омута, столько сил и времени потратила. Куда проще было свернуть все в узел, камень в середку и, как говорит Олаф, плюх! Ни­кто бы ее не заметил, и висюльку бы не потеряла. Ну, и тре­тья ошибка: акробатика в твоем саду.

Алиция нащупала сигарету и опять из вредности со мной не согласилась:

— Не уверена что это на самом деле ошибка. Откуда ей было знать, что ты там торчишь?

— Могла бы и подождать с акробатическими упражнени­ями, осторожность еще никому не мешала. Это она от из­бытка чувств циркачила, в состоянии эйфории после убийст­ва. Ну и, конечно, жуткая невезуха, тут ее вины нет — звонок беспокойного тренера Занозы. Хотя... не знаю. Она должна была предвидеть такой вариант и сама ему тайком позвонить, с той же почты. А с другой стороны, повезло ей с непредви­денными обстоятельствами: экскурсия, девахи разбитные, да еще Арнольд с историческим дедом...

— Погоди, ведь о цирковых упражнениях в саду никто из нас не собирался сообщать!