Наталья Александрова - Влюбленным вход воспрещен!

– Как думаешь, он придет? – спросила Ольга, расчесывая мою непослушную гриву.

– Придет, – усмехнулась я, – куда он денется! Иначе ему Черчилль такую веселую жизнь устроит… Мало не покажется!

Ольга хотела спросить, кто такой Черчилль, но тут наконец прозвенел сигнал домофона.

Кирилл пришел довольный, сказал, что все в порядке, преступницу увезли, в гараже со всем разобрались, улики есть, так что грозит ей нешуточный срок.

– Да объясните же наконец, что все это значит! – сказала я нервно.

– Ой, погодите! – Ольга всплеснула руками. – Вы ведь, наверно, голодный! Я что-нибудь соображу…

В ее голосе отчетливо прослушивались интонации заботливой мамочки, пытающейся сбыть с рук дуреху-дочку.

Кирилл согласился лишь на чашку кофе. Ольга принесла и кофе, и печенье, и даже вафельный тортик, невесть как оказавшийся у нее в буфете. Не зря народная мудрость учит нас всегда иметь про запас кекс или коробку печенья.

Сестра оказалась на высоте. Она все суетилась, подливала кофе и все время убегала на кухню. А потом так там и осталась. Кирилл отставил наконец чашку и откинулся на спинку стула. Я решила, что настал решительный момент.

– Никогда бы не подумала, что вы – тайный агент! – проговорила я, склонив голову набок и с живейшим интересом разглядывая Кирилла, как будто впервые его видела. Впрочем, после событий в паркинге я действительно увидела его новыми глазами.

– Какой еще тайный агент? – он насупился. – Вот еще выдумала!

– А кто же тогда? – я заморгала глазами, разыгрывая наивную первокурсницу. Говорят, мужчины здорово ведутся на этот образ, хотя мне он удается очень плохо, у меня для этого слишком много интеллекта в глазах. – Кто же вы тогда? Это эффектное появление во главе целого отряда спецназа!.. Я почувствовала себя настоящей героиней фильма о Джеймсе Бонде!

– Ну да, работаю я в одной закрытой конторе… – признался он неохотно. – Но никаким не агентом, а аналитиком… работа кабинетная, сидячая… хорошо хоть, с Черчиллем каждый день приходится гулять, а то совсем бы растолстел!

– Ну, это ты зря! – незаметно для себя самой я перешла на ты. – А все же, как ты узнал про Ирину… про всю эту историю?..

– Ну, вообще-то, мне бы не хотелось об этом говорить… – он замялся и принялся рисовать ногтем узоры на скатерти.

– Ну, уж нет! Рассказывай! – приступила я буквально с ножом к горлу. – Рассказывай, или я сейчас же уйду!

За дверью раздался кашель, это сестрица советовала мне сменить тактику. Поласковее надо с мужчиной быть, полюбезнее. Ну, уж нет, своим умом буду жить!

– Слушай, – сказала я решительно, – мы тут сидели, тебя ждали, все глаза проглядели! Мы что – не имеем права знать, что все-таки случилось?

В дверях мелькнуло испуганное Ольгино лицо, она махала руками – мол, осади назад, мужик сейчас упрется и вообще ничего не расскажет. Как бы не так! Кирилл поглядел мне в глаза и понял, что я настроена очень серьезно.

– Ну, – начал он неохотно. – Кое-что мне рассказала Марина, натурщица Аристарха…

– И что, интересно, она тебе наболтала? – прищурилась я.

– Она выслушала две версии твоего появления у них в мастерской, – настал черед Кирилла смотреть на меня с усмешкой, – сначала ты говорила, что убежала от изменника-мужа, а потом – про покушение на твою жизнь, про подлеца Григория и его любовницу-злодейку. Еще про мать, которая тебя бросила пяти лет от роду, про умершего отца и про сестру, которая всю жизнь тебя пилила и воспитывала.

Ольга от двери бросила на меня грозный взгляд, и я поняла, что разборки с ней еще впереди.

Ну и ну! Выходит, я в пьяном виде все выболтала про себя Маринке? Она тоже хороша, небось нарочно меня напоила. Предательница, натравлю на нее кота Бегемота!

– Она решила, что тебе нужна помощь, – Кирилл верно угадал по выражению моего лица, какие мысли меня одолевают, – и правильно, между прочим, сделала! То, что она мне рассказала, не вязалось с твоей версией… кроме того, я вспомнил обстоятельства нашего знакомства и понял, что ты действительно находишься в опасности. Ну, я и навел кое-какие справки о тебе, о твоей семье…

– А как ты узнал, кто я такая? – глупо спросила я.

– Ну, милая, – снисходительно ответил Кирилл, – ты же сама говорила Марине, что под бетонной плитой должна была быть ты, и сумочка возле погибшей – твоя, а не погибшей. Украла она ее у тебя. А в сумочке лежал паспорт. Я связался с милицией и узнал, что Голубева Мария Анатольевна проживает одна по такому-то адресу, и никакой муж ей не изменял, поскольку мужа у нее нету.

Ольга демонстративно вошла в комнату и уселась за стол. Теперь, когда дошли до дела, она решила присутствовать при разговоре. Я же сильно рассердилась на Кирилла. Вовсе ни к чему тут сарказм! Не могла же я с ходу вывалить ему про себя всю правду!

Кирилл не то усовестился, не то испугался, что я дам ему от ворот поворот и тогда Черчилль будет очень недоволен. У нас с Черчиллем сильнейшая обоюдная симпатия.

– Я узнал, что у тебя есть сестра, – Кирилл робко кивнул Ольге, – а также мать, которая действительно эмигрировала в Штаты, когда тебе было пять лет, а Ольге – десять.

– Это мы и сами знаем, – кивнула Ольга, – и что третья сестра родилась там – тоже.

Она придвинула свой стул ближе к моему. Кирилл посмотрел на нас и улыбнулся.

– Похожи сестрички!

Мы промолчали.

– Ладно, слушайте, только не перебивайте!

Как уже говорилось, наша мамуля, Анна Ивановна, была женщиной для дома, для семьи. То есть работать она не умела и не хотела. Но дома сидела с большим удовольствием, не требовала от очередного мужа ни норковых шуб, ни бриллиантовых колье, ни поездок на курорты. Была всем всегда довольна. Лишь бы муж не ворчал, не гнал на работу и обеспечивал минимальные условия для жизни.

В случае с Ольгиным отцом вмешалась свекровь, мамуля пошла на работу и познакомилась там с новым женихом. Как я уже говорила, с моим отцом мамуля жила душа в душу, он очень ее любил. Но тут подоспела перестройка, денег стало не хватать, и мамуле пришлось устраиваться на работу. Устроилась она в магазинчик при бензоколонке, и там повстречала свою первую школьную любовь Гену Равиковича, который работал в автосервисе. Дальше вы уже знаете, вся семья эмигрировали, а мы с Ольгой остались в России.

В Штатах поначалу все шло отлично, мамуля родила Ирину и с чистой совестью осела дома. Пока платили какие-то пособия и помогала община, денег хватало. Мамуля, как уже говорилось, была женщиной небалованной, но потихоньку привыкала к хорошей жизни. Муж ее не слишком преуспевал, работал на бензоколонке, язык знал плохо, в общем, оказался человеком без будущего.

Короче, мамуля выдержала пять лет – это у нее такой цикл, каждого мужа хватает на пять лет. По прошествии этого времени ее высмотрел на благотворительном вечере престарелый миллионер, и мамуля тут же вышла за него замуж. Дочку на этот раз она забрала с собой.