Логунова Елена в «Эксмо» - Кактус Нострадамуса

– А с кем встреча, как записать? – спросила Люся, открывая ежедневник.

– Запиши – операция «Бабки для бабки»! – ответил Макс и ухмыльнулся. – Однако сильна старуха, слов нет! Ее бы к нам в отдел продаж – да мы бы в долларах купались!

Ровно в полдень Максим Смеловский в угольно-черных очках стоял как штык у памятника Александру Сергеевичу Пушкину.

Ни дневное светило, увязшее в тучах, ни солнце русской поэзии Максима не слепили – темные очки нужны ему были для маскировки. Однако он время от времени нарушал ее, ненадолго приспуская свои окуляры, чтобы дать возможность узнать себя ключевой фигуре операции «Бабки для бабки» и при этом не спровоцировать массовый психоз.

У знаменитого телеведущего было слишком много активных и бесцеремонных фанаток. Пребывая на вольном выпасе за стенами телекомпании, Смеловский старался сохранять инкогнито.

Был будний день, и обеденный час еще не наступил, так что праздношатающихся граждан на площади не наблюдалось, а народная тропа в библиотеку, вопреки прогнозам поэта, практически заросла. Максим Смеловский, надолго застрявший посреди площади, переминался с ноги на ногу, вертел головой, загадочно поигрывал черными очками и по совокупности признаков походил на шпиона, разбитого склерозом и топографическим кретинизмом.

– Никак бедный парень заблудился, – сочувственно заметила Оксана из отдела формирования библиотечных фондов, наблюдая за Максом в окно.

– Да уж куда там, заблудился! – фыркнула начотдела Зоя Павловна. – Бедный парень, как же! Могу поспорить, он маньяк.

– Какой маньяк? Какой? – загомонили девочки.

В отделе их было пять, и все до единой синие чулки без пары.

– Обыкновенный, сексуальный, какой же еще? – Зоя Павловна – дама во всех отношениях солидная, даже дважды замужняя, – пожала пышными плечами.

Для девочек-библиотекарш понятия «сексуальное» и «обыкновенное» тождественными не были. Побросав работу, они сбежались к окну, чтобы как следует рассмотреть предполагаемого маньяка.

– Гляньте, как зыркает! – продолжала гнуть свою линию Зоя Павловна. – Не иначе жертву выбирает. А сам морду-то воротником закрыл, и за памятником прячется.

– Какая низость – скрываться с гнусными целями в тени великого Пушкина! – возмутилась Оксана. – Может быть, позвоним в полицию?

– И что скажем? Он пока ничего предосудительного не делает, – напомнила Зоя Павловна.

– А будет делать?! – заволновались непарные библиотечные девушки, возбужденно ерзая впалыми животами по широченному подоконнику архитектурного памятника восемнадцатого века.

Чтобы лучше видеть, они открыли окно и теперь мерзли, но мужественно не покидали наблюдательный пункт.

В это время из-за угла музея на противоположной стороне площади черепашкой выползла сгорбленная бабуля в драной клетчатой шали. На голове у нее была летняя панама с обвисшими полями, на ногах синенькие клеенчатые бахилы, которые выдают посетителям медицинских учреждений, в одной руке – сиротский узелок из застиранной наволочки, в другой – суковатая палочка, которая, судя по свежему излому, еще недавно была веточкой.

– Старушка дряхлая моя, – пробормотала Оксана, у которой не было личной жизни и поэтому имелись большие нерастраченные запасы сочувствия и жалости.

Вид у старушки был такой, словно она только что сбежала из муниципального богоугодного заведения психоневрологического типа. Хотя как она могла бежать – с такой-то скоростью?

Предполагаемый сексуальный маньяк не стал дожидаться, пока бабуля подползет к монументу, и двинулся ей навстречу.

– Вот извращенец! – возмутилась благородная публика в бельэтаже библиотеки.

Дальнозоркая Зоя Павловна разглядела, что маньяк дал бабке денег. Затем старуха продолжила движение в прежнем направлении. Маньяк неотрывно смотрел ей вслед, но почему-то не преследовал.

За углом библиотеки старуха неожиданно ускорилась, разогналась, с ходу проломила собой самшитовый куст и под прикрытием зеленой изгороди неожиданно начала разоблачаться и преображаться.

Библиотечные девушки на подоконнике замерли, наблюдая.

Бабка сбросила панаму, скинула попону, стянула бахилы. Вытряхнула из наволочки изящную сумочку, разогнула спину, расправила плечи – и волшебным образом превратилась в хорошенькую девушку.

– Да она и сама извращенка! – воскликнула Зоя Павловна.

– Т-с-с-с! – дружно шикнули на нее сослуживицы, но было уже поздно.

Услышав библиотечный хор, экс-бабуля вскинулась и увидела над собой ряд женских головок, оригинально украшающих окно в боковой стене памятника архитектуры. Лица, обращенные вниз, демонстрировали широкую гамму чувств в диапазоне от неприятного удивления до искреннего негодования, и как родные походили на физиономии горгулий на фронтонах архитектурных шедевров европейской готики.

– Ой, мамочка! – взвизгнула стремительно помолодевшая бабка и припустила назад, на площадь, стуча каблучками.

Горгульи синхронно вытянули шеи и повернули головы.

Максим Смеловский облегченно улыбнулся, приветливо кивнул и оттопырил локоть, недвусмысленно предлагая руку приближающейся к нему девице.

– Ролевые игры у них! А нормальным девушкам замуж выйти не за кого! – подытожила общее мнение библиотечных работниц Зоя Павловна и со стуком закрыла окно.

– Здравствуйте, здравствуйте, Роза Салаватовна! – приветствовал ненормальную девушку Макс, успевший ознакомиться с представленной ему копией паспорта. – Готовы принять участие в нашем ток-шоу?

– А сколько вы мне заплатите?

– Э-э-э… Сколько заплатим?

Смеловский растерялся, и это было удивительно.

Мало кому удавалось одной фразой избавить от апломба закаленную теледебатами звезду экрана!

– Я ведь уже заплатил бабуле триста долларов!

– Так то бабуле, а мне? – Роза крепче прижала к боку сумочку, в которой лежали три зеленые купюры. – Бабушка свои деньги отработала честно, вот она я, стою перед вами!

– Но она обещала, что вы придете в студию!

– Да запросто, – Роза ловко продела ручку в оттопыренный локоть Смеловского. – Куда идти, ведите! В студию я приду, это оплачено, а о чем-то еще будем договариваться дополнительно.

– В студии, – согласился изрядно ошарашенный Макс, подумав, что непременно пригласит на эту беседу ребят из отдела продаж.

Пусть поучатся, как надо работать!

Вообще-то бутики – не мой формат. На эксклюзивных одеяниях у нас специализируется Зяма, я же девушка простая, скромная, не стремящаяся затмевать всех вокруг покупной красотой. Скажу без ложной скромности: мои природные данные гарантируют мне выход в финал честного конкурса красоты на нудистском пляже, и, зная это, к тряпкам и побрякушкам я отношусь достаточно спокойно. То есть, конечно, я никогда не прочь прибарахлиться, но за разумную цену. А бутик и адекватные цены – две несовместимые вещи.