Наталья Александрова - Любовь к трем ананасам

– Как нечего делать! – усмехнулся Утюг.

– Капитан Семужкин? – расцвела Катя. – Да я же его знаю, он ко мне приходил, помнишь, Жанночка? Привет ему передавайте от Катерины Андреевны, у которой ключи украли…

– Еще и капитан милиции! Еще и ключи! – вздохнул профессор, а Ирина с Жанной не сговариваясь показали Катьке за спиной мужа два кулака.

Через несколько минут Утюг вывел пленников из квартиры. Вместе с ними ушел Ашот, которому Жанна ненавязчиво напомнила, что он обещал тете Ануш свозить ее на рынок.

– Слава Богу, все благополучно закончилось! – проговорила Катя, запирая входные двери. – Давайте, что ли, выпьем чаю… у меня печенье, кажется, есть, песочное, и конфеты… отметим, так сказать… посидим за столом…

– Тебе бы только за столом посидеть, – проворчала Жанна. – Что ты собираешься отмечать?

– Ну как же… Валик выписался из больницы… то есть не совсем выписался, но по крайней мере он дома!

– Вот если бы мы нашли камень! – мечтательно проговорил Ованес Степанович. – Вот был бы повод для праздника!

– Камень должен быть где-то здесь, – отозвался Слон. – Минский мог спрятать его только в этой квартире! – Он огляделся по сторонам и вздохнул: – Но найти здесь такую маленькую вещь просто нереально… ты меня, Валик, конечно, извини, но такой кавардак, как у тебя в квартире, я вижу первый раз в жизни!

– Катюша, может быть, ты вспомнишь, что здесь делал тот человек, – обратился к жене Валентин Петрович. – Ну, тот, который выдавал себя за врача… я, честно говоря, чувствовал себя очень плохо и почти ничего не помню. Все как в тумане…

– Ну, он осмотрел тебя… потом пошел в ванную вымыть руки… а потом ушел через черный ход…

– Постой! – оживился профессор. – В ванную, говоришь?

Он устремился по коридору к двери ванной комнаты. Остальные последовали за ним, чрезвычайно заинтересованные.

Ванная в квартире профессора была очень просторная, и все столпились в ней, с интересом наблюдая за Валентином Петровичем.

– Дом у нас старый, – бормотал тот, водя рукой по кафельной стене. – Я тут живу с самого детства… и тогда еще нашел этот тайник… вот только интересно, как мог найти его посторонний человек, да еще так быстро… я-то и то не могу сразу его найти…

– Какой тайник? – удивленно спросила Катя. – Ты мне не рассказывал ни про какой тайник!

– У каждого мужчины должны быть свои маленькие секреты! – ехидно ввернула Жанна.

– Честно говоря, Катюша, я про него просто забыл. А этот Минский здесь долго находился?

– Да вообще-то довольно долго, – припомнила Катерина. – Я еще подумала, какой аккуратный доктор, как тщательно он моет руки!

– Аккуратность – это хорошо! – пробормотал профессор, выстукивая стену. – Ну, где же он… Ага! – Он осторожно вынул одну кафельную плитку. За ней оказалась маленькая ниша, в которой стояла жестяная коробка из-под чая.

– Что это? – Катерина протянула руку к коробочке, но Валентин Петрович прижал ее к груди.

– Надо же! – растроганно воскликнул он. – Я спрятал ее… сколько же лет назад? Я тогда учился в третьем классе! А потом совсем про нее забыл! Надо же! А она так и пролежала здесь все эти годы!

– Что там у вас? – придвинулся к профессору Ованес Степанович. – Камня нет?

– Сейчас посмотрю… – Профессор бережно открыл коробочку.

Внутри нее лежали стеклянный шарик, оловянный солдатик в ярко раскрашенном мундире, значок ДОСААФ, точилка для карандашей в форме слоника…

– Надо же… – повторял профессор. – Эту точилку я выменял у Вовки Топталова на десять фантиков…

– А камень? Там нет камня? – напомнил о себе Ованес.

– Да, кажется, он тут, – спокойно ответил профессор и достал из жестяной коробочки небольшой плоский камешек с вырезанной на нем печатью. – Это то, что вы искали?

– Да! – воскликнул Ованес, молитвенно сложив руки, и восторженно заговорил, перейдя на армянский язык.

Осознав, что окружающие его не понимают, он проговорил по-русски:

– Двести поколений моих предков в благоговении взирают на эту реликвию! Эту печать держал в руках Тигран Великий, он прикладывал ее к своим указам и повелениям в те дни, когда Великая Армения простиралась от Черного моря до Красного, когда персидские владыки платили ему дань, когда армянские полки остановили легионы гордого римского полководца Красса…

– Я очень рад, что вы нашли этот камень, – довольно равнодушно проговорил Валентин Петрович. Он прижимал к груди точилку в форме слоника, и все остальное его не интересовало.

– Я, конечно, прошу прощения, – вмешался в разговор Слон, – Великая Армения, римские легионы и все прочее… и Тиграна Второго я тоже уважаю, судя по всему, авторитетный был мужчина… короче, я понимаю вашу радость, но камень-то мой! Нам с вами нужно решить такой маленький вопрос, как оплата!

– Ах да, конечно! – спохватился Ованес. – Как честный человек, я никогда не отказываюсь от своих обещаний. Разумеется, я вам заплачу. Но, учитывая, что все пошло не совсем по сценарию и камень я получил не от вас… кроме того, учитывая то, что мне пришлось пережить несколько неприятных моментов, я думаю, что вопрос о цене можно было бы обсудить еще раз!

– Ну ты и жук! – разозлился Слон. – Говорили мне, что с тобой не стоит связываться – обязательно надуешь! Это ведь реликвия, разве за нее можно торговаться?

– Друзья, друзья! Не будем ссориться! – вмешалась в разговор Катерина. – Пойдемте за стол! Теперь, я думаю, у нас действительно есть что отпраздновать!

Прошло несколько месяцев. История с камнем благополучно забылась, так как Слон полюбовно договорился с Ованесом Степановичем о цене и тот отбыл обратно в свою Америку, прикладывая руку к нагрудному карману, где хранилась у него священная печать царя Тиграна Великого.

Беатриче Левоновна пережила очередное разочарование – снова не удалось пристроить Жанночку замуж за приличного богатого человека, однако быстро утешилась, потому что не в ее характере было поддаваться унынию и опускать руки перед трудностями.

Слон был очень благодарен профессору за помощь в трудном деле с камнем и выделил приличную сумму денег, взяв с него слово, что профессор потратит эти деньги на ремонт квартиры. Профессор отбыл на очередной конгресс, а Катерину хватило только на то, чтобы поставить новую железную дверь вместо старой, простреленной.

Вообще у профессора после приключений в оранжерее изменился характер. Во-первых, он бросил свое вегетарианство и стал есть мясо, чему Катерина была очень рада. Во-вторых, он пару раз рявкнул при встрече на генеральшу Недужную, когда она, по обыкновению, пыталась сказать очередную гадость про его жену.

Надо сказать, что после того как ее окатило паром, у генеральши малость поубавилось желания быть в ответе за все на свете и совать нос в чужие дела, однако силы ее быстро восстанавливаются.