Владимир Болучевский - Немного грусти в похмельном менте

— Тем более что я хозяйка художественной галереи. И со дня на день я планирую презентацию новой экспозиции. В своей галерее. А это что значит?

— Что? — заинтересовался Заботин.

— А это значит, мой неизвестный друг…

— Владимир, — легко коснулся обвисших нолей зеленой шляпы Забота.

— Об этом потом, — небрежно отмахнулась его собеседница. — Это значит, что на сей момент я располагаю средствами несколько большими, чем вы… А во-вторых, привлекать к сотрудничеству с этой галереей новые яркие личности — моя прямая обязанность. Следовательно… следовательно…

— Но… некоторыми средствами я тоже располагаю, — нагло соврал собеседнице явно утратившей мысль Заботин, развернулся лицом в сторону винного отдела, распрямил плечи и (как ему показалось) немного элегантно качнулся с пятки на носок. — Так что… мы могли бы… так сказать… на паритетных началах…

— Ни в коем случае! Либо мы сотрудничаем на моих условиях, либо не сотрудничаем вовсе! Только так! И учтите — в бизнесе я акула! На начальном этапе я вас спонсирую и следовательно… вправе рекомендовать целиком изменить и концепцию, и технику. Технику — вот что самое важное! У меня есть колоссальные идеи! Это бомба! Бомба, вы понимаете? Все просто на жопу сядут, я вас уверяю! И… значит, так… я вас раскручиваю, но уж после первых продаж… уж будьте любезны! Вы, конечно, будете иметь свой процент, но… основная доля моя. И никаких паритетов! Еще чего! Вот так… Согласны?

— Ну, что уж тут поделаешь, — вздохнул Забота, который, выхватив из потока слов сочетание «я вас спонсирую», был согласен на все. — Если вы находите нужным, то… можно концепцию и поменять.

— А технику?

— Можно и технику.

— Ну и пошли, — мадам решительно направилась к выходу из магазина.

— А… как же… — Заботин растерянно обернулся в сторону винного отдела.

— Что вас может привлекать в этом рассчитанном на массовый вкус ширпотребе? Это же все так банально… — дама презрительно проследила за его взглядом. — У меня тут мастерская рядом. Там все есть.

— А что, если не секрет? — робко поинтересовался Забота.

— Спирт, настоянный на чесноке, вас устроит? — гордо вскинув голову, спутница Заботина сверкнула очами.

— Вполне, — кивнул тот и деловито зашагал с ней рядом.

Но все это было вчера.

А сегодня, восседая на опасно поскрипывающем колченогом стуле в кабинете «убойного» отдела родного Петроостровского РУВД, капитан Забота был тих, задумчив и печален.

Напротив него за обшарпанным письменным столом сидел его товарищ по оперативной работе капитан Калинин. Вот уже минут сорок Калинин вчитывался в какой-то небольшой абзац лежащего перед ним служебного документа и, мучительным усилием собрав кожу лба в глубокие складки, пытался вникнуть в смысл написанного. Один раз он даже перевернул лист с текстом вверх ногами, взглянул на него вот в таком вот ракурсе, но затем, встряхнув головой, вернул в исходное положение.

— Что, дружок, похмелье? — наконец сочувственно полюбопытствовал Заботин.

— Гляди, — Калинин ткнул пальцем в злополучный абзац.

Забота поднялся со своего стула, пересек крохотный кабинет и склонился над документом.

— Читай, — не разжимая стиснутых зубов, глухо бросил Калинин.

— Ну и что тут… — Заботин взял в руки документ и стал читать.

— Нет, ты вслух читай.

— Ну и, пожалуйста, ну… «Том второй настоящего дела является продолжением тома первого…» Ну и что?

— Нет, ты дальше читай. А еще лучше — все подряд без остановки.

— Как скажешь, — покорно согласился Заботин и начал сначала: — «Том второй настоящего дела является продолжением тома первого, нумерация листов соответствует нумерации тома первого. В связи с этим том второй считать томом третьим. В распоряжение экспертов предоставить уголовное дело в трех томах».

— Ну? — поднял на него нехороший взгляд Калинин.

— Сейчас, Андрюх… Ты, главное, не горячись. Щас разберемся… — задумался Забота. — Значит, так… нумерация листов тома первого соответствует… соответствует… предоставить уголовное дело в трех томах. Так. Значит, в трех…

Минут через пять тяжелейших раздумий опер «убойного» отдела капитан Заботин взглянул на своего друга и коллегу по работе взглядом, в котором совершенно явственно читались признаки приближающегося безумия. Причем, возможно, буйного.

— Слушай, — чуть слышно прошептал он, и в этом его шепоте можно было различить шелест, который издает, цепляясь своими чешуйками за раскаленные песчинки, ползущая между барханов гремучая змея. — А откуда ОНО, — Заботин указал на лежащую на столе толстую папку, — вообще тут взялось?

— А я знаю? — пожал плечами Калинин. — Я пришел. Оно лежит. На моем столе. Ну… я с ним и работаю.

— Ты тут хоть где-нибудь подпись свою ставил?

— Пока нет… Здесь вообще первых десяти листов не хватает.

— А с чего ты вообще взял, что всем этим именно мы, а не дознаватели должны заниматься? Может, кто-то из них нам его сюда и подкинул. Или оставил спьяну. Вчера… ну, когда я уже ушел, тут кто-нибудь еще выпивал?

— Я не помню, я еще раньше тебя ушел.

— Ну и вот. Запросто такое могло быть. А ты себе голову мучаешь.

— Думаешь? — робко и неуверенно, но с явным облегчением во взоре взглянул на него Калинин.

Дело в том, что за годы службы в правоохранительных органах он несколько отупел от всех тех нелепостей, которые ежедневно ставились ему в качестве «боевой задачи», и уже практически потерял представление о том, что входит в круг его непосредственных должностных обязанностей. А потому Калинин смирился с мыслью — надо выполнять все, от чего нет возможности отвертеться.

— А тут и думать нечего. Тем более — зачем?

— А куда его девать?

— Да хоть куда! Можем Висюльцеву подкинуть — скажем, что в туалете нашли. А можем…

— Вообще выкинуть… а? — мечтательно произнес Калинин.

— Дак… все же в наших руках, Андрюха! — Слегка опухшее лицо Заботы расплылось в широкой искренней улыбке. Он сгреб со стола толстую папку и засунул в висящую на спинке стула спортивную сумку Калинина.

— А что ты там про похмелье-то говорил? — заинтересованно взглянул на товарища Калинин, к которому наконец-то (после окончания «работы над делом») вернулись нормальные человеческие реакции.

— Да я как-то… — замялся Заботин.

— Я тоже на голяке, — вздохнул Калинин.

— Но я зато… — Забота задумчиво посмотрел за окно, — похоже, знаю, где взять.

— И чего мы тогда здесь сидим?

— Да я вот думаю… Этично ли это?

— А в чем проблема?

— В чужой дом забираться придется. В отсутствие хозяев.

— Ерунда. Скажем Висюльцеву, что прямо сюда, в кабинет, поступил звонок от… ну, скажем, от одного из твоих «барабанов» [9] Барабан ( жарг.) — внештатный источник оперативной информации. , что по конкретному адресу кража со взломом. И… не исключена и мокруха [10] Мокруха, мокрое дело (жарг.) — убийство. . Если нас здесь хватятся, он отрапортует, что мы с тобой немедленно выехали на адрес. А если там накладка какая случится, скажем — на сигнал отреагировали. Вот мы со всех сторон и отмазались [11] Отмазались (жарг.) — в данном случае — застраховались на случай непредвиденной ситуации. . Скажешь нет?