Ирина Потанина - Пособие для начинающих шантажистов

После этого мы еще двадцать минут спорили, по какой линии метро быстрее ехать, и где удобнее делать пересадку.

Буквально через час я прижималась лбом к прохладной обивке кожаного кресла в Клюшкином кабинете, сгорала от стыда, с трудом сдерживала слезы и жалела, что вообще знакома с Георгием Собаневским. Клюшка кусал губы и, превратившись весь в комок нервов, следил глазами за передвижениями Жорика. Тот размахивал корочкой оперативника, расхаживал, переполненный чувством собственной вседозволенности, по Клюшкиному кабинету, по-хозяйски заглядывал в ящики шкафа и сыпал бесконечным потоком обвинений, фактов, имен, дат, нецензурных выражений и угроз.

— Ты кому, падла, яйца морочишь?! — Жорик вдруг перестал расхаживать. Выставив вперед челюсть и гневно сверкая глазами, он надвигался на Николая, — С тобой по-хорошему пока разговаривают, а ты, скотина, понты колотишь? Я к тебе со всей душой, а ты?! Да я тебя и весь этот твой гадюшник в порошок сотру! — угрозы эти Жорик выкрикивал, приблизившись почти вплотную к хозяину кабинета.

Брызги чужой агрессивно-ядовитой слюны оседали на аристократичном лице Николая, смешиваясь с мелкими каплями его собственного пота. Бледный от обиды и унижения, не шевелясь, Клюшка смотрел прямо перед собой и ждал, когда опер прекратит кричать. Я совершенно не знала, что мне делать. Было во всей этой сцене, а точнее в поведении Георгия, что-то совершенно неестественное, будто Жорик, фальшивя и переигрывая, исполнял привычную, давно надоевшую роль. Эта театральность настолько сбила меня с толку, что я даже не знала, правильно ли будет пытаться остановить поток выливаемой на Клюшку грязи.

Отчего-то вспомнился вдруг эпизод из книжки Вениамина Клюева. Когда-то он рассказывал крайне положительным, еще совдеповским, верящим в светлое будущее детям о кровожадных и хищных акулах, пожирающих все на своем пути. В рамки розового детского мирка данные особи никак не вписывались, по сему дети, по-взрослому наморщив лбы, упрямо заявляли «Акулов не бывает!». «Акулов не бывает!» — мысленно твердила себе я, находя в этом оправдание своему бездействию, — «Не может человек так хорошо притворяться. Не может быть, чтобы Жорик, которого я в принципе уже считала другом, вдруг оказаться полной сволочью… Видимо, опер просто знает про Клюшку что-то совершенно ужасное, раз позволяет себе так вести себя с ним…Акулов не бывает»

«Ту просто боишься вмешиваться и ищешь этому оправдания!» — безжалостно заявляла мне Совесть.

Начался весь этот цирк, едва мы переступили порог кабинета Клюшки. Выяснилось, что Николай с Георгием прекрасно друг друга знают.

— О, нет! — увидев Жорика, Клюшка закатил глаза и тихо выругался, — И этого субъекта вы, Катерина, называли «нашим» человеком? Разочарован.

Жорик, тогда еще вполне похожий на человека, широко улыбнулся и, не спрашивая разрешения, прошел в кабинет. Я, всем своим видом изображая недоумение, последовала за ним.

— Убирайтесь! — Клюшка тоже улыбнулся, хотя в глазах его при этом мелькали огоньки ярости, — Ликбез отменяется. Тебе, Георгий, я ничего не скажу.

— Скажешь. Иначе говорить начну я. Причем разговаривать буду исключительно с властями и журналистами, — Жорик без разрешения плюхнулся в кресло и, — Причем только о тебе, Николаша.

— Тебе мало неприятностей? — Клюшка даже перестал улыбаться, — Уж не знаю, чем ты занимаешься сейчас, но оттуда тебя тоже выпрут в два счета, стоит мне снять телефонную трубку. Не говоря уже о том, что я могу выставить вас обоих из моего кабинета, пригласив охрану, или даже вызвать милицию.

И вот тут Жорика понесло. То есть буквально после этой фразы Клюшки с лица Георгия сошло все человеческое. Он побелел, нехорошо прищурился и, глядя прямо в глаза Клюшке, тяжело дыша, проговорил.

— «Мордой в дядю» тыкать вздумал? Ну-ну. А ты знаешь, что ныне власть слегка переменилась. Я снова в седле, — он вдруг перешел на повышенный тон, — Кто будет вызывать милицию? Ты будешь вызывать милицию? Ну-ну! — Жорик усмехнулся и предъявил удостоверение опера.

Мы с Клюшкой одновременно вздрогнули. Мда… Я-то думала, что Георгий уволен из органов.

— А что это значит, знаешь? — продолжал Жорик, — Раз меня, несмотря на твои хлопоты, обратно приняли, значит, грош цена твоим должностным дядям. Понял? Я на тебя дело не завожу, просто потому что руки марать не охота. А охрана твоя ко мне притронуться права не имеет. Я — «лицо при исполнении». Все за решеткой окажутся! Ты мне не молчи, — Жорик перешел на повышенный тон, — Ты мне давай отвечай, если не хочешь, чтоб хуже было.

После чего последовал приведенный выше «Монолог обиженного опера», который окончательно сбил с Клюшки спесь, а с меня — всякое понимание происходящего. Чем больше Жорик говорил, тем менее человеческими становились черты его лица. Похоже, он накручивал сам себя. В какой-то момент Николай исподлобья глянул на меня, и я осознала, как виновата перед товарищем.

— Жорик, — я робко дернула опера за рукав и тут же устыдилась собственного, ставшего вдруг пискляво-заискивающим, голоса, — Это же Клюшка, он же не виновен, ты сам говорил. Чего ты с ним, как с преступником.

— Много разговариваешь! — рявкнул на меня Жорик, и я на какое-то время вообще потеряла способность говорить. Потом Жорик тяжело вздохнул, несколько раз мотнул головой, явно приходя в себя, и заговорил уже более спокойным тоном, — Поверь мне, Катерина, этот тип и есть преступник. По-другому он не понимает.

— Если я преступник, то почему я до сих пор не за решеткой? — язвительно поинтересовался Клюшка, тоже заметивший, что опер начал успокаиваться.

— Вопросы задавать буду я! — профессионально гаркнул Жорик.

Я чувствовала себя полной идиоткой. С одной стороны, я уважала Николая, и подобные методы ведения беседы с ним казались мне неприемлемыми. Причем, судя по бросаемым на меня Клюшкиным взглядам, незнание Жорикиных планов никак не освобождало меня от ответственности за то, что я привела сюда этого хама. С другой стороны, возможно грубость Жорика была единственным методом что-то узнать об Александре в нынешних условиях. Кроме того, меня выводил из себя один замечательный факт: Жорик, имея с Клюшкой какие-то давние счеты и зная, что тот замкнется при встрече с опером, все равно напросился идти сюда со мной. То есть, по всему выходило, что Георгию нравилось устраивать подобные скандалы, и что шел он к Клюшке, прекрасно понимая, во что выльется встреча, и, осознавая, что подставляет всем этим меня. Моё ранимое самолюбие требовало разбирательства.

— Я тебе сейчас кое-что объясню, — как бы в ответ на мои мысли, поспешил сообщить опер, — Твой друг Клюшка на самом деле весьма неоднозначная фигура… Под прикрытием Клуба Знакомств наш любезный Николаша содержит самый настоящий притон. Причем клиентов он дурит нещадно…