Алена Смирнова - Голова в кустах

Глумливый оскал? Я душу вложила в улыбку. Я всепроникающее обаяние излучала.

— Это не глумливый оскал, а тик. При виде ваших постных физиономий возникает, не обессудьте.

— Поль, не ерничай, нам погано, — вступил в беседу Борис Юрьев.

— Но мы не с бодуна, — заверил Сергей Балков. — И очень тебе рады.

И Юрьев смеет называть Сережу мужланом, а Измайлов — тупицей? Теперь-то я точно знаю, что такое зависть к врожденной мужской галантности.

Мы расселись вокруг стола.

— Есть что-нибудь новенькое по Загорскому? — невинно спросила я.

— Покомандуй тут, покомандуй, у меня, наверное, плохо получается, — процедил полковник, но Балкову кивнуть соизволил.

— У трупа обнаружили паспорт, утерянный некогда настоящим Загорским в Волгограде. Непонятно, как он за столько лет не засветил недействительный документ, но факт. И ни в одной нашей картотеке дядька не значится. Кто он такой, выяснить не представляется возможным.

Сергей замолчал, пожал мощными плечами и по-детски надулся.

— Твоя очередь, Поля, — холодно прищурился Измайлов. — Ради чего ты меня и сына бросила? Я забыл.

Я собралась примирительно улыбнуться, но воздержалась. С чем, помимо глумливого оскала, ассоциировались у него сегодня движения моих губ, и предположить было страшно.

— Подробности свидания с живым-здоровым Вениамином Кузьмичом Загорским интересуют?

— Я тебе сказал, что меня интересует, — проворчал Измайлов.

— Я бросила вас, Виктор Николаевич, и малолетнего сына Всеволода в частности для того, чтобы повидаться с товарищем, которого знает в лицо Лилия Петровна Вешкова, находящаяся на государственной должности, и которого зовет папой выпускник средней школы Юрий Вениаминович Загорский — наркоман, снятый вышеозначенной Лилией Петровной с иглы. Вениамин Кузьмич завершил регистрацию общественной организации «Надежда». Юра помогает отцу и держит связь с Вешковой. Некоторая склонность Вениамина Кузьмича к морализаторству меня раздражает. Но ляпнуть ему: «За собственным ребенком нужно было лучше следить» — я не решусь никогда. Ибо наркомания — это…

— По-человечески общаться можешь? — перебил меня Вик.

— Могу, когда все общаются по-человечески.

И я прекратила дурачиться. С кем, кроме них, я поделилась бы мучившими меня на обратном пути в электричке идеями? Особо сердить ментов не стоило. Я и так знала, что мои измышления по вкусу им не придутся.

— В нашей истории мне не нравится обилие совпадений, — сразу заявила я.

Они дружно насупились. Но разве я виновата в том, что в одну кучу сваливалось буквально все? Зина Краснова была наркоманкой. Бомж на глазок охарактеризовал сбившего ее водителя зловещим словом «обкуренный». Убитый мужчина выдавал себя за Загорского, который возился с сыном наркоманом. Пропал Леша Трофимов, проведший с Красновой утро, после чего был убит лже-Загорский и погибла она сама. Варвара приняла его пропажу близко к сердцу. Двадцатилетняя девушка в четыре утра кидается в лес без провожатых — уму непостижимо! Это ли не следующий виток спирали? Мне совсем не хотелось, чтобы следующим номером программы стало исчезновение Линевой. И ведь я ничего не провоцировала, вопроса лишнего не задала, события происходили самотеком. А Леня с Саней? Кто они?

В мои оппоненты напролом лез Борис Юрьев. Краснова, мол, обходилась маленькими дозами, она вполне могла бы переломаться и покончить с пристрастием к таблеткам самостоятельно. Так что долги, проституция, СПИД и прочие сопутствующие наркомании прелести — не ее удел, и драматизировать тут нечего.

Бомж наверняка свидетелем дорожно-транспортного происшествия не был.

Перечислил ровно на десятку красочных деталей скорее всего из подобранного на тротуаре дешевого детектива. За прошедшее с момента утери паспорта десятилетие у Загорского не только сын мог сесть на иглу, но и сам он мог отправиться на тот свет по этому же и другим поводам.

Это жизнь, а не криминал. «Липы» же по стране ходит невероятное количество, выделять этот случай из тысяч других смысла нет. Трофимова с дачи забрала мать и поручила сторожу «отсекать» сомнительных визитеров. Либо Леша по свойственной богатым юношам привычке отдыхает от потрясений у теплого моря. Позвонит мамочке либо уже позвонил. В милицию с заявлением она не обращалась, значит, не слишком переживает. Трофимов не желает доставаться Варваре по наследству от Красновой.

А ей приспичило сохранить дружеские отношения, вот и разыгрывает трепетную заботу о друге подруги. Леню и Саню я приплела, потому что обладаю нездоровым воображением — это раз, сглупила со стремлением познакомиться с наркоманами — два и опрометчиво посулила помощь в расследовании — три.

— Видишь ли, Полина, человек, прикрывающийся чужим именем, вряд ли может похвастаться стерильным прошлым, — ударился в поучения Борис. — Краснова связалась с каким-то подонком, а избавиться от подобных связей трудно. Но она нашла способ — снотворное в рот и воздух в вену. Кстати, родители ее — медики в Белгороде. Папа хирург, мама операционная сестра. Думаю, с кражей капсул и чтением специальной литературы в каникулы у Зинаиды проблем не возникло.

— Не знала, — промямлила я.

— Неумело работаешь с источником, то есть с Линевой, — засмеялся Юрьев. — Девушка впервые убила, бросилась сломя голову, вот и не увернулась от машины, за рулем которой мог быть и алкоголик, и наркоман — выбирай.

Измайлов млел. Чудилось, будто кемарит, слегка захмелевший, в летний полдень на лугу. И снится ему, как лейтенант Юрьев отваживает меня от милицейских дел на веки вечные. Но очнулся полковник не героем-любовником, а сыщиком. Слишком, на свою беду, добросовестным. Признался:

— Ослабил я звено в твоей железной цепи, Борис. Когда Полина развлекалась с пистолетом и ее повязали, сцена была слишком идиотской. Представиться я не успел, а после того, как получил по шее, и не рвался, сами понимаете. Следовательно, у тех двоих удостоверения не потребовал. Парни действовали адекватно, бабка покаялась в склерозе — вернулась из магазина, про сигнализацию не вспомнила, почаевничала наспех и сразу схватилась за свои половики. Я не стал ронять хотя бы достоинства. И так уже Полю роняли, меня роняли… Поэтому Леня и Саня — пока ее козыри.

— Состыкуемся с коллегами, покажут их нам, — отмахнулся Борис.

— Угу. И если что-то нечисто, подставим Полину, — негромко сказал Сергей Балков.

Измайлова, Юрьева, даже меня подбросило на стульях.

— На четвертом курсе общежитские пьют с общежитскими, домашние с домашними, — словно не заметил нашего смятения Балков. — У аспирантов свои собутыльники. Угощать не модно. Откровенничать за рюмкой тоже. Но представили, что собрались, — почему у трезвенницы Линевой? Ей-то зачем с пьянью возиться?