Арно Штробель - Оффлайн

Покончив с этим, Йенни взглянула на тело Йоханнеса. Лицо за это время так потемнело и отекло, что в нем уже невозможно было опознать куратора.

— Хорошо бы вынести отсюда Йоханнеса, — сказала она, поднимаясь, и сама удивилась, как все они очерствели на фоне последних событий. Как будто их способность к восприятию притупилась. Еще неделю назад при мысли, что она окажется в одной комнате с мертвым — с отравленным, — ее бросило бы в пот.

— Можем положить его рядом с Томасом. Мы довольно много прокопали перед террасой, — предложил Нико. Он говорил, запинаясь, и лицо его стало несколько бледнее.

— Какие же мы предусмотрительные, — невесело рассмеялся Давид. — Будем надеяться, что не придется расширять наш мавзолей. — Он поднялся и взглянул на Флориана. — Ты нам не поможешь?

Тот словно и не услышал вопроса. Точно под гипнозом, он смотрел в одну точку на стене.

— Флориан? — Йенни сделала шаг, затем еще один. Его глаза по-прежнему были направлены в одну точку. — Флориан, прошу тебя, отзовись.

Когда до крепости из кресел оставалось три шага, Флориан вскинулся и стал лихорадочно шарить вокруг себя. В следующую секунду он выставил нож и направил на Йенни.

— Стой, где стоишь. — Его покрасневшие глаза горели яростной решимостью.

Йенни застыла на месте.

— Флориан, ты же не думаешь, что я…

— Я знаю, чего вы хотите, и никому больше не верю. По-твоему, я такой тупой и не замечаю, что вы думаете, будто за всем этим стою я? Сыт по горло ложными обвинениями! Второй раз не поведусь. Хочешь знать, почему я никогда не рассказывал про это дерьмо? Так я тебе скажу: если б сразу тебе это выложил, то не получил бы работу, а если б открылся потом, ты меня мигом турнула бы.

— Но это неправда.

— Не ври мне! — закричал на нее Флориан. — Знаешь, каково было, когда эта… психичка сначала заявила на меня в полицию, а потом попыталась убить себя? Хотя с меня сняли все обвинения и дело не дошло до суда, об этом уже все знали. Еще бы не знать, когда полиция нагрянула ко мне домой и перевернула все вверх дном… Представь себе, я потерял работу. Мне сказали, что уверены в моей невиновности, но я же понимаю, как остро реагируют клиенты, и все такое… Шагу не мог ступить, чтобы на меня не глазели.

Он сделал паузу. Йенни раскрыла было рот, но Флориан жестом остановил ее.

— Нет, ни слова. В конце концов мне пришлось переехать, искать новую работу где-нибудь, где никто не слышал об этом деле или понятия не имел, что я и есть тот самый счастливчик. И я знал, что не получил бы эту должность, если б хоть словом обмолвился о той истории. Я ведь хорошо работал, разве нет?

Йенни не была уверена, ждет ли он ответа от нее, но все же решила попробовать и сказала как можно спокойнее:

— Да, ты хорошо себя показал.

— Я начал новую жизнь после того, как полоумная стерва разрушила прежнюю. И что теперь? Это дерьмо начинается по новой… Нет, только не со мной. Я постою за себя, пока кто-нибудь не явится к нам. Когда полиция возьмет дело в свои руки, проверит следы и отпечатки пальцев, станет ясно, что я не имею к этому отношения.

Вновь последовала пауза; Йенни даже не пыталась что-либо сказать.

— И они выяснят, кто из вас за этим стоит, — добавил Флориан. — А теперь оставь меня в покое.

Лишь после этого он опустил нож, откинулся в кресле и вновь уставился на стену. Йенни развернулась и взглянула на остальных.

— А где, кстати, нож? — спросил неожиданно Давид.

Йенни не сразу поняла, о чем он говорит.

— Какой нож?

— Его нож. Он лежал на столе в обеденной зоне… одну минуту.

Давид быстрым шагом вышел из комнаты. Остальные ждали его в полном молчании. По лицам было видно, что им все труднее сохранять самообладание. Йенни задумалась, сколько еще пройдет времени, прежде чем спадут последние маски и каждый будет думать лишь о собственном выживании. Она вдруг осознала, что за всю оставшуюся жизнь и шагу не ступит без смартфона. Цифровой детокс, цифровая дезинфекция — тогда это и в самом деле здорово звучало. И когда шеф рассказал ей, что «Трайпл-О-Джорни» приглашают ее команду в качестве испытуемых, Йенни обрадовалась возможности поближе узнать своих сотрудников. Что, собственно, и произошло…

Когда Давид наконец вернулся, ей показалось странным, что ему потребовалось столько времени, чтобы заглянуть в столовую.

Он остановился в дверях.

— Его нет. Кто-то взял его. Это был кто-то из вас?

Никто не ответил. Он взглянул на составленные вместе кресла.

— Флориан?

— Пошел ты, — донеслось из угла.

— Просто скажи, ты забрал нож?

— Нет, не забирал. Готов поспорить, это сделал тот, кто украл его у меня. По мне, можете хоть обыскать друг друга.

— Вот тебе и теория о следах, которые сможет изучить полиция, — Давид вновь повернулся к остальным. — Но это еще не все. Я был на кухне. Там не осталось ни одного ножа. Ни в шкафах, ни в ящиках нет ничего, что можно было бы использовать в качестве оружия. — Он кивнул на стол с напитками. — В лучшем случае можем отбить горлышки от бутылок.

Нико грязно выругался, чего Йенни от него никак не ожидала.

— И кто бы это мог быть?

— В общем-то кто угодно, но я скорее подозреваю тех, кого здесь нет.

— А почему никто не спросит, что Умник-Давид, собственно, забыл на кухне? — съязвил Флориан.

— Могу тебе ответить, гений. Когда я заметил, что твоего ножа нет, я вспомнил о том ноже, который ты приволок с собой, и решил посмотреть, что там еще осталось, чтобы в случае чего отбиться от тебя. Или ты думаешь, у тебя одного здесь лицензия на ношение колюще-режущих?

— И что нам теперь делать? — встревожилась Сандра. — Те, другие, вооружены, а мы совершенно беззащитны. Когда уже закончится этот кошмар?

Никто не знал, что ответить.

— Ладно, за дело. — Давид прервал дискуссию, и Йенни была благодарна ему за это. Он взглянул на Хорста. — Нас трое мужчин и две женщины, должны справиться. К счастью, Йоханнес весит меньше, чем… — Он осекся и покачал головой.

— А кто останется с Анной? — спросила Йенни.

— Флориан, — ответил Давид.

— Но… — Йенни не стала продолжать, чтобы не порождать очередной спор. В конце концов, она по-прежнему сомневалась, что Флориан имеет какое-то отношение к происходящему.

Десять минут ушло на то, чтобы собрать носилки и уложить на них Йоханнеса. Его лицо выглядело как в фильме ужасов — темное, почти черное, губы распухли и обрели лиловый оттенок, раскрытые глаза неподвижно направлены в потолок.

Прежде чем они подняли носилки, Нико решительно протянул руку и попытался опустить распухшие веки, но ничего не вышло. Он подошел к столу, взял салфетку и накрыл Йоханнесу лицо. Они взялись за носилки: Давид и Хорст впереди, Нико и Йенни сзади, Сандра открывала перед ними двери.