Зигмунт Милошевский - Ярость

Шацкий был уверен, что Клейноцкий видит сейчас перед глазами свою новую невесту. Та бежит к нему в льняной сорочке, и уже издали видно, что ее старопольская, похотливая душа не признает бюстгальтера.

— Но паждзерж в ходе трепания не умирает, — прибавил Клейноцкий, драматически снизив голос. — Его жиизнь в качестве отходов только начинается, когда он становится частью ДСП. [93] В оригинале: płyta paźdzdzierzowa

Он глянул на слушателей, но Шацкий с Фальком сидели тихо и неподвижно, словно статуи.

— Этот вид отходов здоровой народной культуры в постсовременной Польше обретает новое значение. После превращения в ДСП паждзерже становятся желанными, их разыскивают в качестве необходимого элемента всяческой национального временного замещения, всяческой дешевки, вещи «лишь бы как» и «на, только отвяжись». Паждзерж, уважаемые мои господа, во всех своих значениях являются не только строительным материалом, но и фундаментом Жечипосполиты. Ведь именно из ДСП был изготовлен стол, за которым в восемьдесят девятом году были приняты роды новой Польши. Да, его оклеили дубовой фанерой, только ведь правда такова, что Светлейшая [94] Церковное определение Польши: Najjaśniejsza. родилась на паждзержах.

Клейноцкий сделал движение, как будто бы собирался прочесать волосы пальцами, но, похоже, в последний момент вспомнил про гель и руку убрал. Вместо этого он съел несколько проросших зерен, типичное импульсивное поведение человека, который совсем недавно бросил курить.

— Я прислал вам эмэмэску, — произнес он с полным ртом.

— Фонтан?

Клейноцкий кивнул.

— Потому-то я и принял ваше предложение. А так не было бы и речи целый день пилить на автобусе в эту страну вечных туманов и замерзающей мороси.

Фальк беспокойно дернулся, а Шацкий, к собственному удивлению, почувствовал себя обиженным.

— А мне казалось, что отъезд из страны смога, духоты и ужасного мещанства пойдет вам на пользу. Ведь даже вы, похоже, иногда должны дышать чем-то иным, чем пылью занавесей и запахом британской блевотины. [95] Совершенно непонятно, что у Автора ассоциируется в Кракове с британской блевотиной???

Клейноцкий с изумлением поднял глаза.

— Одиннадцать озер только лишь в административных границах города, — произнес Шацкий, хотя тольком и не верил, что именно он говорит эти слова. — Два месяца туманов — это совершенно невысокая цена за проживание на курорте. Вам так не кажется?

— Лично мне кажется, что ревматизм — это ужасные страдания. Но в этом вы убедитесь сами.

— Тогда, может, перейдем к делу, — предложил Фальк.

— Именно, так вот, фонтан! — Клейноцкий либо не понял, либо не желал понимать. — Я обязан был его увидеть, поскольку, разыскивая различные применения слова «паждзерж», я напал на такой вот фрагмент из ольштынской прессы, касающийся ремонта фонтана. — Он вынул из кармана айпэд и разблокировал экран. — Послушайте, пожалуйста: «Ни вчера, ни сегодня игры воды мы не увидим. Дело в том, что фонтан закрывает кожух из ДСП, а под ним сохнет бетон. И созревать он будет еще несколько дней».

Он отложил устройство.

— Вы слышите это, господа? К сожалению, игры воды не будет, поскольку под паждзержем [96] См. сноску 92. созревает бетон. Я сто лет бы раздумывал и не выдумал бы лучшей метафоры для описания нашей родины. Ну а теперь ad rem . [97] Вот это и есть «вернуться к нашим баранам», только по латыни.

Он вновь протянул руку к айпэду. С разблокированием экрана он тянул достаточно долго, чтобы собравшиеся могли увидеть фото пухлой блондиночки в блузке на узеньких лямках. Ну что же, Марлен Дитрих это не была, но в трепании льна и конопли она наверняка не имела бы себе равных.

— Я ознакомился со всеми полученными мною материалами, и у меня имеются несколько гипотез, которые могут вам помочь. Но тут я должен задать несколько дополнительных вопросов.

Последующие полчаса Шацкий тщательно уточнял все полученные до сих пор результаты следствия, иногда ему помогал Фальк, который умел проявить свое аналитическое мышление. И до такой степени, что Шацкий почувствовал зависть от того, что в возрасте асессора сам не был таким способным.

Когда они закончили, Клейноцкий задумался и, вместо того, чтобы закурить трубку, съел несколько проросших семян. Он заглянул в коробочку с миной курильщика, у которого в пачке осталась всего одна сигарета, и отодвинул остатки исключительно здоровой закуски на потом.

— Мой ответ — это костер, — сказал он.

Прокуроры вопросительно глянули на него.

— Вы, насколько я понимаю, родом из этих, не тронутых цивилизацией краев? — обратился приезжий к Фальку, а когда тот кивнул, продолжил: — Тогда папа с мамой наверняка показывали вам замок в Решле, это километрах в шестидесяти отсюда, в сторону Калининграда. Показывали?

Фальк подтвердил.

— Так вот, именно в этом замке в начале девятнадцатого столетия прусские власти, известные своей просвещенностью, в течение четырех лет держали под замком в ужасных условиях некую Барбару Здунк, похоже, склоняя ее к сожительству направо и налево, чтобы сделать себе приятнее ожидание приговора. Окончательно приговор был принят в Кёнигсберге, где наиболее просвещенные судьи Восточной Пруссии осудили женщину к сожжению на костре. Да-да, уважаемый мой пан варминец, последний костер в Европе задымил в Святой Вармии. — Клейноцкий нашел в коробочке маленький росток и съел его. — Почему я об этом говорю? Поскольку считаю: то, что случилось с вашим покойником, это нынешнее соответствие костра. Современный такой костер, химический, без дыма и огня. Если мы примем подобную гипотезу и поглядим на историю сожжений на кострах, тогда мы можем per analogiam делать какие-то заключения относительно вашего преступника. Вы успеваете за мной?

— Да, — ответил Шацкий.

— Что вовсе не означает, будто бы мы согласны, — прибавил Фальк.

Клейноцкий улыбнулся с сожалением.

— Ну вот, пожалуйста, князь разума [98] Само выражение «князь разума» (książe rozumu) встречается в «Истории народа польского» Адама Нарушевича и у Длугоша. Относится оно к литовскому князю Кейстуту, брату Гедимина, изображаемый как «рыцарь без страха и упрека». Вполне возможно, что где-нибудь в польской литературе оно обрело и иронический смысл. в собственной особе. Вы наверняка верите в железные доказательства, анализы ДНК, бесспорные признания и отпечатки пальцев, оставленные на фрамуге. А мой домен считаете шаманством, выдумками психа, которому не хотелось работать в больнице, а для частной практики он слишком стукнутый, в связи с чем ему пришлось найти свою нишу. Я прав?

Фальк изобразил некий вежливый жест, говорящий о том, что иного выхода, как только согласиться с предыдущим оратором, у него нет.