Зигмунт Милошевский - Ярость

Шацкий отрицательно покачал головой.

— Я прекрасно понимаю, что это фантастическая гипотеза. Но мы живем в переломное время. Кризис, общественные неравенства, релятивизм, отход от веры, безумный Путлер за недалекой границей. Это традиционные времена, когда появляются различные ворожеи, пророки и шаманы, чтобы жировать на людской неуверенности. Кроме того, если примете во внимание, что преступник не действует в одиночку, гораздо больше вещей по данному делу удается объяснить. Для одного человека похищение, рафинированное убийство, подкидывание останков — это громадный труд, как на одного гения. А когда для помощи имеются еще несколько человек, гений не нужен, хватает оборотистого менеджера.

— Я понимаю, — с деланным спокойствием заметил Фальк, — но мне бы хотелось, чтобы где-то было зафиксировано, что я с этим не согласен. Убийство Наймана и других — это дело рук психа, ну а безумие делить с другими невозможно.

— Скажите это Священной Инквизиции и своим мазурским предкам из Гитлерюгенд.

— На что вы намекаете? Я варминец уже много поколений.

— Да? Ну а как ваши деды голосовали в плебисците? [100] Варминско-Мазурский плебисцит (польск. Plebiscyt na Warmii, Mazurach i Powiślu , нем. Abstimmungsgebiet Allenstein ) — плебисцит, проведённый согласно решениям мирного Версальского договора 11 июля 1920 года на территории Вармии, Мазуры и Повислья при образовании Польского государства. Согласно Версальскому договору Польша помимо Великой Польши получила большую часть Гданьского Поморья. Гданьск получил статус вольного города под контролем Лиги наций. Вопрос о принадлежности Вармии, Мазур и Повислья должен был решаться путём плебисцита. Аргументом присоединения данных территорий к Польше было проживание здесь многочисленного польского население. Население, проживавшее на территориях, принадлежавших Восточной Пруссии, должно было проголосовать о присоединении данных территорий к вновь образованной Польше либо остаться в пределах Восточной Пруссии. Плебисцит проходил под наблюдением Лиги наций. Результаты плебисцита показали, что польское население не спешило объединяться с Польшей. В районе Ольштына в пользу Германии отдали свои голоса 363 209 человек, за присоединение к Польше — 7980. В районе Квидзына в пользу Германии проголосовали 96 894 человека, за присоединение к Польше — 7947 человек. — Википедия

— Нельзя задавать таких вопросов без понимания ментальности населения и тогдашних исторических реалий.

— Ясно, — злорадно усмехнулся Клейноцкий.

Шацкий посчитал про себя от нуля до пяти, чтобы не сорваться.

— Господа, — он говорил очень медленно и спокойно, — как по мне, впоследствии можете спорить часами. А сейчас закончим.

— Quatro и последнее. — Клейноцкий поднял ладонь с четырьмя растопыренными пальцами. — Такая следственная версия предполагает, скажем так, системную мотивацию. Для преступника приоритетным является очищение общества, так что своих жертв он выбирает в соответствии с этим ключом. При этом он руководствуется неким кодексом и известными нам из теории права принципами конкретной превенции и превенции общей. То есть, он желает покарать виновника и выслать сигнал потенциальным виновникам, что он и его кодекс не спят, и чтобы они были начеку, поскольку его методы, скажем так, несколько более суровые, чем используемые органами преследования и органами юстиции. В этой версии мы должны предположить, что личные мотивы здесь не имеют значения. Ангел справедливости не руководствуется столь низкими побуждениями как семейные токсины.

— Мы возвращаемся к тому же сомнению, — сказал Шацкий. — Если должен применяться принцип общей превенции, то дело должно сделаться громким. Если общество о нем ничего не знает, то действия не имеют смысла.

— Мы возвращаемся к тому же самому ответу. Вполне возможно, что через мгновение дело и сделается громким. Подумайте вот над чем: а не предпочтете ли вы объявить о нем сами, и уже на своих условиях. Опережающий маневр, вставка палки в колесо. Наш псих похож на невротика, на таких людей плохо действует, когда их планы будут перечеркнуты. Возможно, он сделает какую-нибудь ошибку.

Какое-то время прокурор Теодор Шацкий обдумывал это предложение. Это имело смысл. Дело было слишком уж исключительным, их же начинания слишком рутинные, их легко было предвидеть. Неожиданный ход мог бы принести положительный результат.

— На кострах сгорали женщины, — поделился Фальк результатами каких-то своих размышлений. — А наша жертва — это мужчина. К тому же мужчина в повышенной степени.

— У равноправия два конца, — пожал плечами Клейноцкий.

— А если бы вы должны были попробовать типовое профилирование, — сказал Шацкий, — создание портрета преступника в соответствии с представленной вами следственной версией. В этом варианте он, как вы уже сказали, невротически тщательный, все планирующий и уверенный в правильности собственных начинаний. Что-нибудь еще?

Психолог съел последнее проросшее зенышко. Немного подумал.

— Блондин с волосами до плеч, — уверенным голосом заявил он. — Пара детей, у старшего — астигматизм. Жена работает в бюро по смешиванию красок. Сам он страдает гефирофобией, это редкое психическое заболевание, проявляющееся в паническом страхе перед переходом мостов. Потому все жертвы будут найдены по одной и той же стороне реки.

Шацкий и Фальк, не говоря ни слова, глядели на него.

— Я шутил.

Те двое даже не моргнули.

— Господи Иисусе, ну вы и нудные, — буркнул Клейноцкий. — Я думал о двух вещах, которые практически обязаны были иметься при подобном профиле преступника. Во-первых, виновник, вне всякого сомнения, пережил личную несправедливость. Но, внимание, со стороны не только лишь другого человека, но еще и системы, которая, по каким-то причинам, не сработала. Потому-то наш псих принял решение выручить систему. Во-вторых, такая деятельность требует знаний о людях, об их жизни, об их поступках. Нужно каким-то образом выискивать тех, кто заслуживает наказания. Если речь не идет о затруднении доступа к озеру или трахание кого-то на стороне, о наказуемых деяниях, нужно знать настолько много, чтобы добраться до этого человека перед следственными органами.

— И у кого такие знания имеются? — спросил Фальк.

— Священник. Терапевт. Полицейский. Прокурор, чтобы далеко не ходить. Врач.

Шацкий бдительно глянул на Фалька. Но тот смотрел совершенно в противоположную сторону, в окно.

— Вижу, что врач вам подходит, — не мог скрыть удовольствия Клейноцкий.

Он еще не закончил предложения, как раззвенелась мобилка Фалька.

— Кстати о враче, — буркнул асессор, глянув на экран. — Прошу прощения, мне нужно ответить.