Ингар Йонсруд - Братство

— Доктор, — сказала она, слегка склонив голову.

— Фрёкен, — ответил он.

— Пока фрёкен, но осталось недолго, — вмешался Элиас — Мы поженимся, как только Карен можно будет по возрасту. Тогда я заберу своего сына у Эльзы в Германии, и мы все втроем переедем сюда, в имение Эстхассель. Здесь ребенку будет хорошо, правда, Карен?

Элиас погладил ее по очерченным скулам. Она покраснела и потупила взгляд.

У Кольбейна перехватило дыхание. Горло сжалось, а сердце заколотилось как кузнечный молот. Нетрудно было понять, чем занимался Элиас. Он задирал его, как терпеливый гриф раненого человека. Профессор хочет сломать его. Какой метод лучше? Эльза? Или девочка, которая сдала его? Или напоминание о ребенке Эльзы и Элиаса? Очевидно, куда вел этот разговор. Профессор хотел напомнить ему о его искалеченной дочке, чтобы нанести Кольбейну смертельный удар. Поставить на колени. Унизить.

У Элиаса Бринка было полно времени, и он не скрывал свое наслаждение этим подспудным поединком. Кольбейн, сглотнув с усилием, заставил себя встретиться взглядом с профессором.

— А как же Эльза?

— Эльза, — повторил Элиас, улыбнувшись почти смущенно. — Так будет лучше. Элиас сейчас живет у своих бабушки с дедушкой в Бортфельде, пока Эльза в Греции. Он уже большой парень. Пять лет. Ни один ребенок не должен расти без отца. И Карен этого хочет. Она ждет не дождется стать матерью моему мальчику. Она будет любить его так же, как если бы он вышел из ее собственной утробы.

Ни один ребенок не должен расти без отца. Да как он смеет. Кольбейн снова проглотил свою злобу. Нельзя поддаваться.

— Элиас? Ты назвал своего сына Элиасом?

— Это Эльза выбрала. Элиас Герхард Шрадер. В честь ее брата и меня. — Улыбаясь, он покачал головой. — Знаешь… Эльза в некотором смысле эмоциональна. Как большинство женщин. Она даже рассматривала имя Кольбейн. Когда была беременна от тебя, разумеется. Еще до того, как она узнала, что это девочка. И что она уродец. — Улыбка незаметно перешла в животный оскал. — Можешь себе это представить? Немецкий ребенок по имени Кольбейн? — он громко рассмеялся. — Нет, так не пойдет… Хорошо, что ничего из этого не вышло.

Пахло нечистотами. Лаяла собака. Хьелль Клепсланн швырнул Кольбейна в камеру.

Они свернули с трассы E18, и Себастиан Косс сбавил скорость, но не настолько, чтобы капли дождя перестало сдувать ветром с окна его «Мерседеса». На переднем пассажирском сиденье сидел, вжавшись в кресло, съежившись от страха, Фредрик. Они ехали с суицидальной скоростью с того самого момента, как Фредрик сообщил Коссу о старой фотографии Венского братства и о Кольбейне Име Мунсене на снимке. Нарушить молчание должен был Косс. Он сделал это только когда они проехали указатель, сообщающий, что они находятся в Хортене.

— Насколько вообще можно доверять твоему историку?

Фредрик улыбнулся про себя. Очевидно, это было горькой пилюлей для Косса. Сначала узнать правду. Потом жить с тем, что и Фредрик в курсе. Ничего хорошего для семейной саги — иметь расового исследователя прямо над головой в фамильном древе. Но Косс застал Фредрика врасплох.

— На самом деле… я не удивлен, — сказал он рассудительно. — Я знал, что он был ученым и участвовал в сопротивлении. Но ни о каком братстве я никогда не слышал. Мои отец и дед никогда не были близки.

В Хортене их поездка закончилась в промышленном районе у Бромсъюре, южнее старой верфи. Помощник комиссара припарковался у низкого кирпичного здания. У главного входа, рядом со стеклянной дверью, в алюминиевой рамке была вывеска «Норвежская биолаборатория».

— А военный историк знал, что я внук Кольбейна Име Мунсена? — вдруг спросил Косс.

— Нет. Но он знал, что Герхард Мунсен — его сын. А твой отец был на похоронах моей матери недавно. Там он рассказал, что ты его сын.

Прошла секунда, прежде чем до Косса дошел смысл сказанного.

— Понял. Ты знаком с моим отцом?

— Нет. Но, судя по всему, он был знаком с моими родителями. Сейчас их обоих нет в живых.

Косс открыл дверь, похожую на крыло чайки, и посмотрел на него.

— Отец спрашивал о тебе, точно.

На ресепшен их пропустил охранник. Полицейские оказались в неприятном светло-зеленом помещении с пластмассовыми пальмами и кофейным автоматом, производившим грязноватую водичку. Пока охранник пошел сообщить об их приходе, Фредрик повернулся к Коссу.

— Кажется, все нити ведут от Венского братства к общине Сульру. Мне нужно поговорить с твоим дедом. Ты мог бы организовать нашу встречу?

Косс долго смотрел на него. Выражение его лица прочесть было невозможно. Затем он пожал плечами и покачал головой.

— Да. Но он чудаковатый старый черт. Я просто предупреждаю тебя.

Заведующая лабораторией Петра Йоханссен оказалась щуплой женщиной лет сорока. С серьезным выражением на своем плоском лице она проверила документы полицейских. Затем она взглянула на охранника и позвала Фредрика и Косса за собой по коридору. Только отойдя на безопасное по слышимости расстояние, она остановилась.

— Результаты анализов весьма тревожные. Речь идет о явной угрозе здоровью человека.

Себастиан Косс нетерпеливо покашлял.

— Это нам известно. У выжившего обнаружили вирус оспы.

Она невыразительно посмотрела на него.

— Все еще хуже, — сказала она. — Намного хуже.

Петра Йоханссен проводила полицейских в пустую комнату с окном во всю стену, выходившим в лабораторию. За стеклом стоял ряд пластиковых стульев. Там было как минимум пятнадцать рабочих мест, но работали всего два человека, одетые в защитные костюмы. Фредрик даже не видел, мужчины это или женщины, когда сотрудники покосились на них из-за микроскопа. Йоханссен, облаченная в лабораторный халат, сложила руки на груди и встала перед стеклом.

— В моей области мы боимся делать поспешные выводы, — медленно начала она, переводя взгляд с одного полицейского на другого.

Косс забарабанил пальцами по сиденью стула.

— Но, основываясь на полученной информации, я не нахожу другого объяснения. — Она нажала на кнопку выключателя, и окно потемнело и стало непрозрачным.

То, что они нашли в Порсгрунне, было настоящим террористическим оружием. Все необходимое, чтобы парализовать общество. Посеять страх, смерть, неуверенность, анархию.

Петра Йоханссен повернулась к Коссу.

— Сказать, что был выявлен вирус оспы, будет верно, но все-таки неточно. Мы нашли три вируса оспы. Три различные ветви одного вируса. И это никакая не случайная мутация. Эти варианты кто-то разработал.

— Зачем… — начал Косс. — Зачем кому-то это делать?

Йоханссен подняла ладони.

— Чтобы повысить смертность, — сказала она мрачно. — Я поясню.