Ингар Йонсруд - Братство

— А может стать проблемой, — сказала она. — Если он связывает себя с террористическими планами Дранге, если действительно думает, что грядет Судный день, будут сложности. Он примет свою судьбу. Чем больше мы будем давить, тем больше он закроется в себе. Религиозные экстремисты смотрят на все наказания как на подтверждение воли божьей. Бог проверяет их, потому что они его избранные. Классическая «Уловка-22».

Фредрик слушал и думал, что они идут по ложному следу. Сёрен Плантенстедт пришел к ним рассказать о Бёрре Дранге. О биологическом оружии и планах на Судный день. Возможно, Плантенстедт сам еще не знал этого, но именно это он и собирался сделать. Фредрик был уверен в этом. Пастора беспокоила судьба Пио Отаменди и Карла Юсефсена. Независимо от того, как сильно ему промыли мозги. Было что-то в этом человеке, что говорило: он не считает это правильным. Фредрик заметил неконтролируемое сокращение мышц лица. Как будто неслышимый остальным внутренний голос пастора кричал ему правду изо всех сил. В конце концов, ему придется прислушаться к этому голосу. Только так он обретет покой.

— Сыграем на его чувстве вины.

Коллеги прервали обсуждение и посмотрели на него.

— Не забывайте, что Плантенстедт больше, чем просто пастор-фундаменталист. Он еще и человек с высшим биохимическим образованием. Его религиозность основана на интеллекте, а не только на эмоциях. Он и сам знает, какие ужасы сотворил. В нем борются мораль и вера. Вот здесь и будем копать.

В дверь тихо постучали, и показалась голова полицейского.

— Арестант и его адвокат прибыли.

Сёрен Плантенстедт передвигался по комнате так, как это делают ночные грызуны. Дешевый пиджак сменила куртка. Пастор рьяно чавкал жвачкой. Он никак не показал, что узнал Фредрика, и, сдержанно и как-то странно улыбаясь, подал ему руку.

— Это Андреас Фигуэрас. Мой коллега. Мы надеемся на…

Дальше Фредрик не договорил.

Потому что голова Сёрена Плантенстедта взорвалась.

Никак иначе описать это нельзя. Как только Фредрик начал говорить, пастор посмотрел на него. И когда их взгляды встретились, головы уже не было. Ее снесло.

Высокоскоростная пуля попала в висок. Весь череп до челюсти был разорван, обнажив изогнутый ряд нижних зубов. В горле, как в засорившемся унитазе, забулькала густая красноватая жидкость, и яркая кровь из аорты фонтаном забила на полметра вверх. Она окрасила в красный цвет письменный стол, блокнот, стулья, адвоката, Фредрика Бейера и Андреаса Фигуэраса.

Красный, как закат на полотнах художников скагенской школы [62] Датская группа художников, жившая и работавшая в рыбацкой деревне Скаген на полуострове Ютландия в Дании в 80–90-е гг. XIX и в начале XX века. — Прим. ред. .

Душ в подвале здания полиции. Темная кровь и светлая мозговая масса вперемешку с водой. Светло-красные пятна на белой плитке.

С горного хребта он смотрел прямо на здание полиции. Оконное стекло было пробито одной идеально попавшей в цель пулей. С внутренней стороны оно было затянуто толстым белым пластиком, чтобы фотографы из прессы «не обжирались» со своими трехсотмиллиметровыми объективами.

В бахилах и синих латексных перчатках, Фредрик присел на корточки у поредевшей ели как можно ниже, насколько позволяло больное колено. Он изучил землю под нижними ветками, сломанные сучья, следы носков сапог на влажной земле, углубления от локтей. Здесь он лежал.

Отсюда убийце нужен был всего один выстрел. Расстояние составляло меньше ста пятидесяти метров. Было безветренно и облачно. Жалюзи, которые обычно опускали, когда пользовались комнатой для допросов, не работали. Фредрик подумал, что его собственная голова, должно быть, тоже находилась под тем оптическим прицелом. Пуля прошла меньше чем в полуметре от него. Он выжил потому, что убийца решил, что он будет жить. Снова.

— Нужно думать масштабнее, — прокричал он через плечо. Кафа была где-то за его спиной. Не дожидаясь ответа, Фредрик продолжил. — Этот парень. Он переходит черту. Мы не можем даже представить себе его ответные шаги. На что он готов пойти, чтобы добиться своего… Напасть на отделение полиции, — Фредрик встал. — Нам не хватает фантазии. — Он повернулся и посмотрел прямо на Кафу. — Мысленно этот человек находится не в Норвегии. Он в зоне боевых действий. Он действует так, потому что привык действовать в боевых условиях. Мы ищем кого-то с военным опытом. Специального солдата, наемника… не знаю. Что-то в этом роде.

Их разговор прервал крик. За ленточным ограждением стоял Андреас и звал их к себе. Фредрику все еще казалось, что в волосах коллеги вспыхивают кроваво-красные отсветы.

— Он исчез прямо с этой парковки, — сказал Андреас. — Свидетель говорит, что видел, как одетый в темное мужчина садился в маленькую красную машину. На нем была удлиненная одежда и сумка.

— Отлично, — задумчиво сказал Фредрик. — Прошло два часа. Мерзавец может быть где угодно. Поехали домой, — сказал он, вздохнув.

Дороги, ведущие из Грёнланна в столицу, петляли через светло-зеленые лиственные леса, темно-зеленые хвойные и по пересеченной местности. Маршрут был длинным, а плечо болело, но это не имело значения. Пусть дорога займет столько времени, сколько нужно. Он размышлял о своих победах и поражениях.

Его тяготили сомнения с тех самых пор, как он увидел пастора через свой идеально отрегулированный оптический прицел. Только тогда он признал, что данные были верны. Плантенстедта действительно отвели в комнату на втором этаже здания полиции. Но автоматические жалюзи можно было опустить, лишь воспользовавшись компьютерной сетью полицейского участка.

Ожидая, он размышлял. Каковы шансы, что следователи опустят жалюзи? Наверное, пятьдесят на пятьдесят? Но это ведь не группа захвата и даже не патруль. Работа этих людей — не останавливать насилие и убийства. Эти люди приходят уже после, и они не думают о безопасности. Он в значительной степени изменил процентное соотношение своего предположения и оказался прав. Ему повезло. Как в прошлый раз, в бомбоубежище, повезло им.

Операция в Порсгрунне была серьезным шагом назад. Не только потому что его унизили. Подстрелили. Что он оставил следы своей крови. Не только потому что он потерпел неудачу в ликвидации цели. Но больше всего потому, что он не смог уничтожить лабораторию.

Пастор — этот злобный мерзавец — спрятал вход в нее, а полиция его отыскала. Нашли вирусы. Бактерии. И тех педиков — мертвого и умирающего. Так ему и надо, этому пастору. Даже его застали врасплох. Приятно было почувствовать уважение к кому-то, даже к полиции. Нечасто такое бывало. В этой жизни добиваются чего-то только те, кто делает все возможное. Долго и трудно, пока работа не будет выполнена. Такие, как он сам.