Ирина Лобусова - Праздник Святой Смерти

Что же касалось других повреждений, то определить, как было повреждено тело, вырезались ли на нем знаки, делались ли татуировки, было невозможно. Поэтому, взяв ткани на анализ, Зина не стала что-либо делать, прекрасно понимая, что Кобылянский сделал уже все, что возможно.

Она проводила вскрытия так долго и так тщательно, что закончила только около четырех часов дня. Кобылянский ждал ее в кабинете.

Едва обнаружив свою странную находку, Крестовская сразу же приняла решение ничего о ней Кобылянскому не говорить. Эта информация была слишком уж скрытой. Зина и сама не знала, что это такое, но каким-то инстинктом понимала, что это очень важно.

— Ты сделал все, что мог. Ничего после тебя не нашла, — сказала она, удивляясь тому, с какой легкостью люди глотают лесть.

— А я говорил! — просиял Кобылянский.

— Бессмысленно потратила время, — искусственно поморщилась Зина. Патологоанатом не моргнул и глазом, воспринимая все это как должное.

— Ты не знаешь, когда их позволят уже похоронить? — спросил он. — Место занимают, а толку никакого.

— Думаю, не скоро, — тут уж честно ответила Крестовская, вспомнив о полосках красноватого вещества под ногтями. В сумке ее лежали пробирки с образцами тканей. Зина поспешила покинуть морг.

Тарас вовсю хлопотал на работе, в своей лаборатории. Именно к нему направилась Крестовская, намереваясь попросить о помощи. Только ее друг с его аналитическим умом, энциклопедическими знаниями и прозорливостью мог помочь ей.

Тарас похудел и выглядел более деловитым, чем раньше. Зина знала, что в его жизни произошел мучительный разрыв с партнером. После этого он потерял аппетит.

Увидев Зину, Тарас искренне обрадовался. Тут же усадил в своем кабинете и предложил чай с печеньем. Но это было только печенье, и ничего больше. К тому же самое дешевое и диетическое. Зине было мучительно его жаль. Но она знала, что худшим оскорблением для Тараса будет высказать ему сочувствие. Поэтому продолжила делать вид, что никаких перемен не произошло, и относительно его личной жизни она пребывает в полном неведении.

Пережив мучительный разрыв с Виктором Баргом, Зина понимала его, как никогда.

— А у меня новости, — Тарас надкусил печенье, — я собираюсь уехать из Одессы. Мне предлагают хорошее место в Киеве. Очень хорошее.

— Ну что сказать… — расстроилась Зина, — если предлагают — надо ехать. Мне будет очень тебя не хватать.

— Не могу я здесь, — Тарас вздохнул, — устал, скучно. Мало воздуха. Хочется уехать туда, где есть чем дышать.

Крестовской очень хотелось сказать, что свое дыхание человек всегда увозит с собой. Но она промолчала.

— Когда ты хочешь уехать? — спросила.

— В августе. Вот в июле закончу все свои дела, и уеду из Одессы в августе. Я посчитал: 1941 год будет для меня самым хорошим годом. По нумерологии это очень хороший год, чтобы начать жизнь заново.

— Правда? — заинтересовалась Зина.

— Точно! В этом году всех ждет полное обнуление. То есть в жизнь войдет что-то новое и необычное. Это лучший год, чтобы начать жизнь с нуля, — повторил он.

— Вот и ты начни для меня с нуля, — рассмеялась Крестовская. — Как всегда, анализ. Но в этот раз он странный.

В нескольких словах она рассказала основные подробности своего дела. Тарас слушал ее, не перебивая.

— Ты хочешь сказать, что это вещество точно связано с убийствами? — он поморщился. — А ты не ошибаешься? Дети могли играть в песочнице, запачкаться краской… Да мало ли что. А если это самая обыкновенная краска с забора?

— И девочка из Овидиополя, и цыганка из детского дома, и маленькая богачка из Одессы хватались за один и тот же забор? Не смеши мои тапочки! — невесело рассмеялась Зина.

— А почему нет? — пожал плечами Тарас. — Если этот забор находится, к примеру, на Привозе? Девочка из Овидиополя могла приехать туда с матерью. Цыганка вообще жила там. И богачка просто гуляла там тоже с матерью, которая покупала продукты или обновки.

— Это логично, — нахмурилась Зина, — тогда анализ точно поможет мне найти этот забор. Но что-то подсказывает мне, что это не так.

Тарас был перегружен работой, поэтому велел прийти через два дня. Все эти дня два Зина провела в мучительном ожидании.

— Ты просто не поверишь, что я там нашел! — он восторженно потирал руки. — Это мексиканский перец халапеньо!

— Что?! — Крестовская просто рухнула на стул, у нее подкосились ноги — такого она уж точно не ожидала.

— Мексиканский красный перец сорта чили халапеньо, — начал Тарас, и было понятно, что его уже просто не остановить, — средних размеров перец чили. Плоды имеют длину в среднем от пяти до девяти сантиметров и собираются зелеными.

Он сделал паузу, внимательно взглянув на Зину, которая ловила каждое его слово, а затем продолжил рассказ.

Выращивается этот сорт перца исключительно в Мексике. Название происходит от города Халапа, штат Веракрус, это родина такого перца. В высоту растение достигает одного метра, имеет изогнутую форму с тупым концом, кожура гладкая. Обладает пряно-острым, слегка уксусным вкусом.

Халапеньо считается среднеострым перцем. Это самый популярный перец чили в Мексике — ни одно мексиканское блюдо не обходится без него. Он имеет очень низкое содержание калорий и богат витаминами, минералами, клетчаткой, также в нем много витаминов С и В6. Самое уникальное соединение — капсаицин, это алкалоид, который придает ему остроту, наделяя полезными свойствами. В Мексике этот перец часто используют для сохранения еды, которая в жарком климате очень быстро портится. Позже его стали применять в кулинарии как специю.

Достав блокнот, Зина старательно записывала слова Тараса. Обладая многообразием различных знаний, он сыпал ими всегда без разбору. Но Крестовская уже не раз убеждалась, что его рассказы полезны. А потому слушала внимательно, делая пометки в блокноте.

— Этот перец обладает истинно полезными свойствами, но в СССР его очень трудно достать, — вздохнул Тарас.

— Ты пробовал его хотя бы раз? — улыбнулась Зина.

— Пробовал, — лицо Тараса стало мрачным, — один мой друг привозил его мне. Вкус действительно необычный. Это вкусно. Но это не та еда, которую станешь употреблять каждый день.

— Почему в СССР его трудно достать? — не поняла Крестовская.

— Где Мексика, а где мы? Но в магазинах партийной элиты он наверняка есть. Но не у нас. Где-то там, в Москве.

Зина сделала пометку в блокноте — МЕКСИКА. Написала большими буквами, жирно, и подчеркнула. Потом задумалась — муть какая-то. Ведь действительно: где Мексика, а где мы? Странная нестыковка. Но… Жизнь приучила ее к тому, что возможны самые невероятные вещи. А потому Крестовская продолжала внимательно слушать дальше Тараса, который снова вошел во вкус, рассказывал о полезных свойствах перца халапеньо.