Ирина Лобусова - Праздник Святой Смерти

— А правду говорят, что у вас девчонку убили?

— Ой, да не так-то было совсем, — повариха замахала руками и принялась пересказывать историю несчастной цыганки.

— Да как же она из запертого дома могла уйти? — у Кати округлились глаза.

— Да какой он запертый! — хохотнула Семеновна. — Ночью он еще более открытый, чем днем.

— Как это? — не поняла Катя.

— А вот так! Хочешь, чего покажу? — и повариха повела новую работницу кухни за собой.

Женщины вышли со служебного входа в сад, обогнули каменный корпус, прошли немного вглубину и наконец вышли к забору, который длинной цепью огораживал всю территорию детского дома.

Стоило им подойти к забору, как оттуда сразу послышались громкие голоса.

— Людно, как днем! — прокомментировала Семеновна и вывела к самому забору, в котором был довольно большой лаз. Со стены сбили камни, рядом вытоптали траву, расширили решетки — и в детский дом теперь мог проникнуть кто угодно и когда угодно!

За забором, между тем, на полянке толпились люди. Повариха и Катя вылезли через лаз. К огромному удивлению новой сотрудницы, снаружи вовсю кипела жизнь и шла своеобразная торговля.

Стояли какие-то женщины, торговавшиеся со старшими воспитанницами, кое-где виднелись парочки. К поварихе тут же подбежала одна из женщин:

— Семеновна, что вынесла?

— Ничего нет сегодня, отстань, — довольно грубо ответила та.

Вдалеке стояла цыганка, бойко гадавшая по руке какой-то молоденькой девчонке.

— И цыгане даже здесь есть? — удивилась Катя.

— А то! Знаешь, сколько ихних детей в этом доме содержится? Они все сюда ходют и ходют. Сигаретами торгуют, тряпками всякими. А когда и водкой.

— А директриса разве не знает? — спросила Катя. — Ты ж говорила, что она вроде суровая.

— Да кто ж ей скажет? Эта торговля всем выгодна! А старшеклассники на свиданки бегают. Девчонки приманивают богатых кавалеров из города. Сама увидишь, какая голодуха в детдоме. За жрачку они готовы на что угодно.

— Да, это ужасно, — передернула плечами новая работница. — И долго они тут толпятся?

— Да после полуночи точно останутся. К ним не только из детдома лазят. Здесь частных домов много поблизости. Есть еще санаторий. Так что это место как-то хорошо срослось.

— Да уж… на таком фоне девчонка могла сбежать точно, — вздохнула Катя.

— И сбежала. Чего ей-то стоило, если все старшеклассники сюда лазят? С кем-то и увязалась потихоньку. Как только отбой у нас, очень многие прямо сюда.

— А ты тоже в детдоме живешь? — поинтересовалась женщина.

— Нет, я тут недалеко комнату с мужем снимаю. Дети в селе остались, у моих родителей. Четверо их у меня. А мы на заработках.

— Многие в детдоме ночуют? В смысле, не страшно будет, если я пару ночей останусь?

— Да живи сколько хочешь! Всем это без разницы. Поставлю тебе раскладушку в кладовке, и живи себе. Ты не одна такая. И подсобные рабочие здесь живут, и некоторые воспитатели. Да кто угодно!

— А директриса не возражает?

— Да кто ж ей скажет! — повторила Семеновна. Она в 11 ночи как уходит, так все и на места свои идут. Здесь все живут своей жизнью. Директриса, конечно, старается, всех в ежовых рукавицах держит. Но уследить за всеми невозможно. Ну, пошли допивать.

Остатки самогона исчезли быстро. Откуда-то из подсобки повариха притащила старую, расхлябанную раскладушку. Установила в кладовке, где держали продукты.

— Ты только дверь не захлопывай, — посоветовала она, — а то тут замок поломан. Дверь пока откроешь…

Катя пообещала не закрываться. Взяв с новой сотрудницы слово начать в шесть утра, Семеновна пошла к мужу. Новая же работница, вместо того чтобы лечь спать, вдруг занялась очень странным и непонятным делом: принялась открывать все крупы, все банки с провизией, особенное внимание уделяя маленьким баночкам, в которых должны были содержаться специи.

Но специй в детдоме не было. Дети жили почти впроголодь, и единственной специи, которой вдоволь содержалось на кухне, была обыкновенная белая соль.

В семь утра, когда повариха только пришла на работу, новая работница уже вовсю хозяйничала на кухне, мыла, убирала. Они начали варить овсянку к завтраку, нарезать хлеб. С хлебом Катя справлялась плохо. Чертыхаясь, Семеновна показывала ей несколько раз, как надо делать, но все равно толку не было. Хлеб Катя нарезала криво, разными кусками. В конце концов совместными усилиями кое-как удалось справиться.

После завтрака повариха разложила по мискам остатки овсянки и для своих, с кухни, добавила колбасу. Новая работница ела с заметным отвращением.

Семеновна это заметила и хмыкнула: — Не знаю, шо ты ела в своей деревне, но нос тут воротить точно не будешь! Не дам, — хохотнула.

— С детства ненавижу овсянку, — вздохнула Катя.

После завтрака зашел разговор о разных блюдах, и Катя вдруг спросила:

— А специи какие-то здесь есть? Перец там, разные травы…

— Шутишь? — засмеялась Семеновна. — Тут тебе не ресторан!

— А что такого? Я вот читала, есть такой перец. Называется чили. Неужели ничего такого здесь никогда не было?

— Да ты что, дурочка! — Вопрос Кати повариху страшно рассмешил. — Это тебе детдом! А детдом все равно что тюрьма! Здесь все живут впроголодь. А чего остается, я вынесу. Ты ж не думаешь, что все здесь живут на одну зарплату? Когда чего хорошего пришлют, молоко, например, или сливочное масло, я большую часть продаю. А что делать? Зарабатывать надо. Даром, что ли, я сюда приехала? Дома дети малые. А ты специи, говоришь…

Перед приготовлением обеда новая работница сказала, что ей нужно выйти за ворота на десять минут — письмо в магазине в ящик бросить. И… больше не вернулась. У поварихи Семеновны едва не вычли половину зарплаты, а еще директриса предупредила ее об увольнении.

Когда Катю искали, первым делом заглянули в кладовку. Сразу обнаружили ее сумку. Она была набита не вещами, а какими-то старыми тряпками.

Но самое большое потрясение обитателей детского дома ожидало впереди. Ночью, после 11, к лазу в стене подъехали два грузовика, забитые солдатами в форме НКВД, которые арестовали всех, кто находился на злополучной полянке.

Поварихе, можно сказать, чудом удалось не попасть в эту облаву — с горя от ужасной ситуации с новой девицей она напилась вместе с завхозом и своей помощницей в кладовке и когда происходило задержание, была на своем рабочем месте.

Скандал получился страшный. Директрису детского дома не арестовали только из уважения к ее боевым заслугам. А подумав, даже не сняли с должности. Все равно детским домом некому было руководить.

Но большую часть воспитателей арестовали и полностью поменяли весь персонал. Повариха, завхоз и все работницы кухни лишились работы и растворились в большом городе в поисках лучшей судьбы…