Михаил Котвицкий - Шесть витков следствия

— Все это уже было зафиксировано в протоколе, — не удержалась от замечания Ия Александровна.

— Было-то было, но мы решили еще раз лично все увидеть.

— Да, поехали, — проговорил Миронов, закрывая альбом, с которым не хотел расставаться. И обратился к Сладковой:

— Я недолистал альбом. Разрешите взять его на время?

Хозяйка как-то неопределенно пожала плечами.

— Если вы настаиваете… Пожалуйста, берите.

— Вот и хорошо, — сказал Малюков, внимательно наблюдавший за этой сценой. — Тогда до встречи. До вторника. Устраивает вас этот день?

Сладкова усмехнулась:

— А если не устраивает? Все равно ведь будет по-вашему? Так?

— Верно, — улыбнулся Малюков и протянул ей повестку.

Миронов все-таки вспомнил бровастого грузина. Это было лет шесть тому назад. Как-то в конце января или в начале февраля ему позвонил заведующий райздравотделом Савельев. Он обратился за советом.

— Только что у меня побывал загадочный тип, отрекомендовавшийся представителем Ленгорисполко-ма г— сказал заведующий. — Он сообщил, что в порядке поощрения отделу выделены одна легковая машина, два мебельных импортных гарнитура, кожаное пальто и дубленка. Распорядился подготовить список достойных кандидатов на их приобретение. Все остальное, в том числе и сбор денег, он взял на себя.

— В чем же ты, Олег Семенович, усомнился? — спросил Миронов.

— Дело в том, что этот «представитель» от меня направился в Гатчину, — ответил Савельев. — Это же область. А он из горисполкома.

— Ты уверен, что именно в Гатчину? — переспросил Алексей Павлович.

— Да, уверен. Я сам его соединил по телефону с заведующим Гатчинского райздравотдела. Он разговаривал из моего кабинета.

— Когда он будет у тебя со списком?

— Завтра в семнадцать ноль-ноль.

— Условимся так, — принял решение Миронов. — Как только этот тип появится у тебя, сразу же звони мне. Пароль такой: «Коля, извини, у меня гость. На полчаса задержусь».

Так и договорились.

На следующий день загадочный «исполкомовец» был доставлен в кабинет начальника угрозыска.

— Разве вам не доложили? — выразил тот недоумение, когда Миронов потребовал документы. — Повторяю, что я — заведующий внештатным отделом Ленгор-исполкома. Выполняю поручение председателя. А вы подвергаете меня унизительному допросу. На каком основании? Что за произвол?

Миронов терпеливо слушал.

— К тому же я инвалид войны, — распалялся тот, размахивая удостоверением. — Это вам так не пройдет.

Миронов взял красную книжечку, выданную Куйбышевским райсобесом. Позвонил туда, сообщил номер и получил ответ, что такое удостоверение выдано Г. П. Селиховой, выкрадено у нее вместе с вещами и в настоящее время находится в розыске.

Так Миронов впервые познакомился с Гогия Чипа-швили, бровастым грузином, запечатленным Ма фотоснимках, хранящихся в альбоме Сладковой. Он сознался в мошеннических деяниях в Ленинграде и Тбилиси, в Москве и Ереване, в Одессе и Баку. Тогда его осудили к четырем годам лишения свободы. В середине 1984 года Гогия, отбыв наказание, вышел на свободу.

— Думаю, Ия Александровна, вы тщательно продумали наш предыдущий разговор, все взвесили и сейчас коротко, правдиво нам изложите то, что произошло на самом деле, — сказал Малюков, начиная очередной допрос.

— Вы опять за свое, — недовольно — поморщилась Сладкова. — Правда одна. Я все сказала. И на том стою.

— Да-а, — протянул следователь и бесстрастно спросил — Итак, сколько времени вы были в бессознательном состоянии?

— Возможно, полчаса, а может и больше, — ответила Сладкова. — Трудно сейчас точно определить.

И начала перебирать детали: соседки ушли в магазин около девяти часов утра за продуктами. Они обычно в это время уходят. Магазин рядом с домом, всего лишь за углом, но они старенькие, спешить им некуда. К тому же Ия Александровна в этот раз попросила их и для нее купить кефиру и творогу. И когда они, возвратясь домой, привели ее в чувство, как раз заканчивалась передача по «Маяку» и объявили время: девять часов сорок минут. Это время, наверно, и в «скорой» зарегистрировано…

— Значит, вы находились в беспамятстве чуть больше получаса?

— Значит, так.

— Ия Александровна, экспертиза не подтверждает вашей версии о нанесении вам сильного удара по голове и о длительной потере сознания. Никаких повреждений на вашем тфіе, в том числе и на голове, врачом «скорой помощи» дз и судебно-медицинским экспертом, прибывшим вместе с милицией по вашему вызову, не обнаружено. Обследование в стационаре тоже ничего у вас не выявило. Как вы это все объясните?

— Я знакома с заключением экспертизы и не согласна с ее выводами. Требую повторную экспертизу, более квалифицированную. — Сладкова невозмутимо взглянула на следователя. — Александр Николаевич, вы учтите, что у меня пониженное давление. К тому же я тогда опаздывала на работу, была в напряженном состоянии и вообще, как всякая женщина, очень чувствительна к психическим и физическим воздействиям. Может, показалось, что был сильный удар по голове, а на самом деле все произошло от испуга. Поэтому и случился обморок.

— Эта версия, Ия Александровна, вами уже выдвигалась. И тоже отвергнута экспертизой, — заметил Миронов, находившийся тут же. — Обмороки, разумеется, бывают, но кратковременные. Продолжаются несколько секунд, в редком случае — минут.

— Позвольте с вами, майор, не согласиться, — возразила Сладкова. — Мне, естественно, вы не верите. Тогда позвольте призвать на помощь авторитеты. В частности, знаменитого сыщика Кондратьева Сергея Ивановича. Надеюсь, помните такого. В двадцатых годах он работал в уголовном розыске Петроградского ГПУ.

Миронов согласно кивнул головой.

— Так вот, в одном из очерков, опубликованном в журнале «На посту», — продолжала Сладкова, — он пишет, что, когда прибыл на место погрома, хозяин квартиры, а это был доктор, еще не совсем пришел в себя от испуга. А ведь преступники, как потом выяснилось, никаких ударов супругам не наносили, только связали их и затолкнули в ванную комнату. Не исключено, что то же самое было и со мной — испуг.

Сладкова помолчала, как бы давая возможность оценить смысл сказанного.

— Еще один случай, — воспользовалась она затянувшейся паузой. — Из кинофильма «Ученик лекаря». Там, если помните, есть такая сценка. Один из персонажей выпивает стакан воды. Потом ему говорят, что в том стакане был сильнодействующий яд. И что же? Человек сразу умер. Отчего бы? Ясно, от страха. Сильно действует на психику человека.

Миронов посмотрел на Сладкову.

— Дело в том, что вы, Ия Александровна, все здесь перепутали. Сыщик, на которого вы ссылаетесь, имел в виду взволнованность супругов, а вы же, как сами утверждаете, длительное время пролежали в беспамятстве. А что касается фильма, то на домыслах кинематографистов следствие основываться не может.