Абир Мукерджи - Человек с большим будущим

А индийцы, те смотрят на нас со смесью ненависти и отвращения. Мы словно символ предательства индийскими женщинами своей чистоты и своей культуры и бессилия индийских мужчин, которые не смогли им помешать. Для них мы изгои, воплощение их стыда.

Но самое гадкое в этом во всем – лицемерие. В общении с нами и англичане, и индийцы могут быть сама любезность, но и те, и другие нас презирают, каждый по-своему. Но это вообще страна лицемеров. Британцы делают вид, что они здесь для того, чтобы нести блага западной цивилизации толпе необузданных дикарей, хотя в действительности дело всегда было исключительно в жалкой коммерческой выгоде. А индийцы? Образованная элита заявляет, что хочет избавить страну от британской тирании ради всех индийцев, но они ничего не знают и знать не хотят о проблемах миллионов деревенских жителей. Они просто желают стать правящим классом вместо британцев.

– А что англо-индийцы? – спросил я.

Она засмеялась:

– Мы не лучше других. Мы зовем себя британцами, всё повторяем за вами и называем Британию «родиной», хотя для большинства из нас самая ближняя к Англии точка, где мы бывали, – это Бомбей. И мы отвратительно ведем себя с местными. Называем их «черномазыми» и «кули», как будто тем самым хотим показать вам, насколько от них отличаемся. И мы невозможные патриоты. Ты знал, что самые частые имена в нашей среде – Виктория и Альберт? Нет более преданных слуг империи. А знаешь почему? Потому что нам страшно подумать о том, что будет с нами, если и когда настоящие британцы все-таки уедут из страны.

– Целая страна лицемеров и лжецов? – удивился я. – Может, вам стоит быть менее строгой, мисс Грант?

Тут подошел Альберт с десертами. Она улыбнулась мне своей чудесной улыбкой.

– Ну, может, бывают и исключения, – сказала она, кладя руку на плечо Альберта, который как раз ставил тарелки на стол. – Например, когда наш Альберт говорит, что готовит лучшее крем-брюле во всей Индии, то так оно и есть.

Мы расправились с обедом и продолжили беседу за кофе. Энни поинтересовалась, есть ли у меня семья. Я ответил, что нет. Это была правда – по крайней мере, часть правды.

До этого мы старательно избегали упоминать Маколи, но он присутствовал при нашем обеде, подобно призраку Банко [45] Персонаж пьесы Уильяма Шекспира «Макбет». Его призрак появляется на пиру, где присутствует его убийца. . В конце концов мне пришлось коснуться этой темы, но я начал по возможности издалека.

– Как дела на работе? – спросил я.

– Полная неразбериха, – вздохнула Энни, – но уже значительно лучше, чем вчера. Мистер Маколи занимался столькими делами сразу, его подпись требовалась на стольких документах, что без него встала работа у половины отдела. Однако понемногу все налаживается.

– Уже назначили преемника?

– Официально пока нет, хотя понятно, что должность займет мистер Стивенс. Он взял на себя бо́льшую часть задач мистера Маколи, и меня уже назначили его секретаршей.

– Как удачно. Мне нужно с ним поговорить. Ты не могла бы устроить мне встречу?

Она кивнула:

– Займусь этим, как только вернусь на работу, но не обещаю, что получится быстро. Он совершенно завален делами.

– Кстати, что он за человек? – поинтересовался я, припомнив слова слуги Маколи.

– Мистер Стивенс? Мне кажется, довольно приятный. Он из более молодого поколения, постоянно что-то улучшает.

– Как он ладил с Маколи?

Она улыбнулась:

– Ну, скажем так, они не всегда смотрели на вещи одинаково. Мистер Маколи был довольно консервативен и не все предложения мистера Стивенса принимал с готовностью.

– Им случалось спорить?

– Иногда.

– А в последнее время?

Она замялась.

– Пожалуйста, Энни, – попросил я. – Ты этим не выдашь ничьих секретов, а мне важно знать.

Энни помешала свой кофе.

– На прошлой неделе, – сказала она, – в четверг или в пятницу, точно не скажу, Стивенс ворвался в кабинет Маколи. Я сижу от него через стену, и дверь между нашими кабинетами была приоткрыта. Он практически обвинил Маколи в том, что тот подправил какой-то законопроект.

– Стивенс ему угрожал?

Она снова замялась.

– Открытым текстом – нет, но намекнул, что Маколи об этом пожалеет.

Это было интересно.

– И что ответил Маколи?

– Признаться, робким нравом он не отличался, – засмеялась Энни, – так что не остался в долгу.

– А ты не знаешь, из какой области был этот законопроект?

– Каучук. Кажется, что-то о пошлинах на импорт из Бирмы.

– Они поспорили о налогах? – переспросил я обескураженно.

С предположением, что Маколи мог убрать завистливый коллега, приходилось распрощаться. Госслужащие и так довольно сдержанный народ, но даже будь они вспыльчивы как порох, несогласие по вопросу налогов на каучук вряд ли тянуло на мотив для убийства. Я решил двигаться в другом направлении.

– Маколи когда-нибудь брал работу на дом?

– К сожалению, постоянно, – ответила Энни. – Работа была смыслом его жизни.

Почему-то мне стало неуютно от ее слов.

– Отчего же «к сожалению»?

– Оттого что время от времени документы куда-то девались, и я никогда не знала, потерялись они совсем, оказались по ошибке в другой папке или лежат дома у Маколи.

– Его смерть, наверное, здорово все усложнила.

– Да, возникли некоторые трудности, – согласилась она. – Как я вчера уже говорила, Маколи отвечал за кучу вопросов. Многие дела в отделе не двигались без его подписи. И тут мы не можем найти кое-какие документы, которые мистер Стивенс должен был срочно подписать вместо Маколи. В конце концов мне пришлось идти в квартиру мистера Маколи и искать их там.

– Нашла?

– К счастью, да. Иначе бы вышел страшный скандал. Но Стивенс подписал их только сегодня утром. В итоге мы опоздали где-то на день, не больше. Не идеально, но и не конец света.

Это объясняло ее визит в квартиру Маколи. Я облегченно вздохнул, и вместе с этим вздохом благодарно рассеялись все мои сомнения касательно мисс Грант.

– А как идет твое расследование? – спросила она.

Сперва я хотел по привычке отделаться какой-нибудь ничего не значащей чепухой. Честно говоря, так и следовало поступить. Но у меня слабость к красивым женщинам. Они меня обезоруживают. А может, мне просто не хочется их огорчать. Я допил кофе и рассказал ей все как на духу: что пока все мои поиски скорее генерировали тепло, чем проливали свет, и что, по моим ощущениям, все опрошенные что-то недоговаривали.

– Надеюсь, это ты не обо мне, Сэм? – сказала она.

– Конечно, нет, – поспешил я ее уверить. – Мне кажется, ты чуть ли не единственная, кто рассказал все.

Я простился с Энни на ступенях «Дома писателей» и пешком направился обратно на Лал-базар, стараясь выжать как можно больше из редкой тени, отбрасываемой зданиями на моем пути.