Николай Леонов - Миллион в лохмотьях

– Твой телефон? – спросил Гриб, когда один из парей протянул ему подобранный в машине смартфон.

Гуров промолчал, посчитав излишним комментировать очевидные вещи, пусть его собеседник сам сделает выводы из увиденного. Грибов стал просматривать список контактов, потом бросил смартфон на диван и снова задумчиво посмотрел на пленника.

– Здесь только два контакта: Бизона и мой. Интересная ты личность, Дядя!

– Ситуация интересная, – поправил Лев. – Но ты опять думаешь не о том. Сколько времени прошло с момента моего похищения? Подумай. И давай договариваться. Пусть твои ребята выйдут. Меня можешь не бояться, тем более что я в наручниках.

– Снимите с него наручники и выйдите! – приказал Гриб.

Парни освободили руки пленника и ушли. Гуров потер запястья и снова заговорил:

– Я тебе гарантирую, Антон Мстиславович Грибов, что твои заграничные партнеры тебя не тронут. Им будет не до того. У них будут свои проблемы, и немалые. С теми, кто из твоих дружков тебя кинуть собрался, ты разбираться не станешь, ты их просто сдашь мне. В блатной среде к тебе претензий не будет, ты перед ними чист, и твой авторитет не пострадает.

– И сколько ты хочешь за все эти грандиозные услуги? Не многовато просишь и обещаешь, сидя у меня. Один кивок, и ты на том свете.

– Опять ты за свое! – недовольно поморщился Лев. – Я считал тебя умным человеком, хорошим организатором. Ты все, как мне казалось, просчитываешь на два шага вперед. И вдруг подобные рассуждения.

– Ты только в том случае можешь гарантировать мне избежание проблем и с партнерами, и с окружением, если ты из полиции. Не из местной, нет, из Москвы. А может, проще поступить? Твоя голова наверняка дорого стоит? Не обменять ли мне ее на гарантии и брегет заодно? А?

– Попробуй, – вздохнул Гуров и пожал плечами. – Что-то мне с тобой разговаривать становится уже не интересно. Детский сад, подготовительная группа! Ты что на поляне в лесу оставил? Тебе рассказали? Доказать, что ты организовал похищение брегета, что по твоей указке его хранили столько лет, что ты договорился о продаже исторической высокохудожественной ценности за границу, пара пустяков. Доказательство тому – мое здесь присутствие.

– А если все так просто и все уже решено, зачем ты влез во все это? – рассмеялся Грибов. – Ну и приехали бы с мигалками и спецназом, повязали бы всех, мордой в пол положили, а потом в СИЗО. В чем проблема? Но нет, ты пришел, прикинулся своим, играть начал!

– Сам догадаешься, почему, или подсказать?

– У вас нет брегета, – догадался Грибов. – Вы не знаете, где он, и с моей помощью хотите его найти. Значит, спрятал его Уха, не выдал вам. Может, и Бизон молчит, а? И вы в полной непонятке, а с вас начальство спрашивает? Так, что ли? Вот вы и роете землю, спектакли разыгрываете!

– Начальство мне голову оторвет, когда узнает, что я тут вытворяю без согласования. Но не в этом дело. Открою карты, мне скрывать нечего, потому что сейчас, как у вас говорится, «я банкую». Бизон молчит, верно. Потому что его убили во время задержания. Слишком он энергично отстреливался. Уха живой. Молодой оперативник его от Бизона своим телом закрыл, так что обошлось. А на Уху мы вышли случайно. В Рязани две молодые девочки убиты. Понимаешь. Просто девочки, ни в чем не виноватые. В лесу нашли обеих, мертвых. И я занимался тем, что искал убийцу. А тут твой старый дружок Леушин нарисовался. Он, видите ли, с мамой-алкоголичкой одной из погибших пил и спал. А потом несколько дней назад воспылал желанием изнасиловать дочку. Да только вспугнули его. А тут твой Бизон нарисовался и войну устроил в ночном городе, охоту на Леушина. Ведь он должен был просто приехать и забрать брегет, не так ли? Что за фигня творится, Гриб? Мне тебя тоже сажать или ты поможешь мне и получишь некоторое послабление?

Дверь с грохотом распахнулась, и в каминный зал ворвались спецназовцы в балаклавах с автоматами на изготовку. Одного из охранников Грибова втащили, заломив ему руки за спину. В соседней комнате с грохотом разлетелось окно, полетела на пол какая-то мебель. Распахнулась и эта дверь, и в зал втащили второго охранника. Гуров смотрел только на Грибова и ждал его решения.

– Ну, слава тебе… не знаю уж, кого благодарить! – послышался зычный голос Тарасова.

Мимо Гурова прошли двое и остановились возле хозяина дома. Шацкий протянул к нему свои руки с расстегнутыми наручниками и кивнул на них Грибову:

– Прошу!

– А обвинения? – вяло спросил Гриб глядя на наручники, но потом медленно вложил в них свои запястья.

– Ой, я тебя умоляю! – простонал Тарасов, прикладывая руку к плотно перевязанной голове. Затем повернулся к Гурову и спросил: – Как вы тут, Лев Иванович? Мы уж и так опасались опоздать, пока вы все зоны прошли, где телефон не ловит и навигация не работает.

– Нормально, – отозвался Гуров и со стоном поднялся на ноги. – Брюки мне надо новые, не могу же я в таком виде по городу шастать. А вообще, вот кого надо благодарить, – кивнул он в сторону охранников Гриба.

Те стояли с заведенными за спину руками в наручниках и смотрели на полицейских с неприязнью, как затравленные волки. Лев подошел к ним и совершенно искренне произнес:

– Спасибо, ребята, что вовремя подоспели, иначе бы сгорели мы там с машиной. Ловко работаете, чувствуется подготовочка. И за перевязку спасибо.

– Знали бы, кого перевязываем и спасаем… – проворчал один из парней.

– Да мне-то без разницы, с какой целью вы меня спасали. Главное, что спасли, – улыбнулся Лев. – Я вам в благодарность вот что хочу сказать, вы на допросах не особенно упирайтесь, ведь все очевидно, и все будет доказано. То, что вы убили вооруженных людей, спасая меня, конечно, вам зачтется, а то, что у вас оружие есть, это наказуемо. Все, что вскроется, большого срока вам, думаю, не даст. Хочу верить, что по приказу Грибова вы не совершали никаких серьезных преступлений.

Парней увели, за ними следом стали выводить и Грибова, но тут Гуров сделал им знак остановиться и предложил:

– Вы все-таки подумайте, Грибов. Мне нужна информация – вам нужна помощь. Если в чем-то виноваты, то, конечно, сядете, но от блатного беспредела я вас защитить смогу. Вы такой же гражданин нашей страны, как и другие. И брегет мы с вами должны найти и вернуть в музей. А от вас мне нужна информация. У меня там две девочки мертвые, понимаете…

– Хорошо, я подумаю, – ответил Грибов. – Базанов что-то в последнее время у меня начал из повиновения выходить. Я знаю, к кому он решил переметнуться. Потом поговорим. А вообще, он всегда был безбашенным. Если гарантируете, что меня в камере не грохнут, я вам отплачу.

– Я, конечно, не господь бог, но постараюсь спасти вас и от ваших же.

Леушин сидел в камере, понурившись, и вздрагивал от каждого громкого звука в коридоре. Две судимости, пусть и не по очень страшным статьям, конечно, веса в блатном мире Ухе добавляли. И можно сказать, что он на своем веку повидал много чего. Но пережить попытку собственного убийства – такое забыть не просто. Ведь еще миг, и все, одна пуля в сердце или в голову, и конец! Почему все обошлось, он не понимал. Хотя понимал, конечно, ведь его в последний момент с ног свалил опер из уголовки. Но благодарить его за это было как-то стремно. А вдруг они все это подстроили, сами менты же и разыграли спектакль? Нет, какой там спектакль, когда кирпичная крошка летела Ухе на голову, когда он лежал на асфальте! Да и Бизона он узнал. Когда его увозили, машина остановилась, и начальник уголовки пошел смотреть. Они его перевернули, а ему в голову пуля попала. Там кровищи было на асфальте! Да и лица оперов Леушин видел. Чего-чего, а так сыграть не всякий может. Расстроены они были, неприятность, что живым не взяли. Да и мало кто улыбаться станет, когда только из перестрелки вышел. Бизон ведь в них по-серьезному палил…