Николай Леонов - Миллион в лохмотьях

Снова за дверью послышались шаги, и Леушин втянул голову в плечи. Он вообще теперь ждал всего, чего угодно. А вот как откроется дверь и войдет человек с пистолетом? И прямо в лоб!

Когда Леушина привели в кабинет начальника уголовного розыска, он даже почувствовал какое-то облегчение. Пусть что угодно, обвинения, допросы, пусть сразу на этап отсюда, но только не сидеть в одиночестве и не ждать неизвестно чего. Так же помереть можно от тоски и страха.

Гуров сидел в кресле у окна и морщился от боли в обожженных ногах. Точнее, больше всего беспокойства доставляла правая голень. Час назад ему в травмпункте сделали профессиональную обработку, так что воспаления можно было не опасаться, но терпеть, пока все это заживет, придется долго. И лежать в постели нельзя. Некогда.

– Ну что, Леушин, отживел немного? – спросил Молчан и добавил, кивнул на Попкова: – Вот, оперу скажи спасибо, что вовремя все понял и успел тебя уронить на землю. Он мог, между прочим, и твою пулю схлопотать! Ладно. Чего от тебя Бизон хотел? Что это он так кардинально – со стволом, ночью! Что у вас с ним за проблема? Его уже не спросишь, так что отвечай ты.

– Не знаю, – покачал Леушин головой. – Бизон всегда был немного… того! – покрутил он возле виска указательным пальцем.

Неожиданно Молчан грохнул по столу кулаком, Уха вздрогнул, как от выстрела, и вцепился руками в стул, на котором сидел. Его глаза испуганно забегали по сторонам.

– Ты мне тут кончай глазки строить! – рявкнул подполковник. – Не знает он. У меня парень чуть пулю не получил, а ты придуриваешься. Думаешь, мне хочется валандаться с тобой? Да и черт бы с тобой! Сдохнешь – не жалко! Зачем он приехал из Тулы?

– За брегетом… – тихо ответил Леушин и опустил голову. Вид у него был бледный и опустошенный.

– Почему он просто не забрал у тебя его, а решил убить? Или ты отказался возвращать часы Грибу?

– Нет, я не стал бы с Грибом связываться. Но я боялся просто так отдавать Бизону, наверное, чувствовал подвох. Мы созвонились с ним, договорились, что вечером встретимся возле этого дома, и я ему передам. Только я побоялся забирать часы из тайника и приехал без них.

– Где тайник? – нетерпеливо спросил Гуров. – Часы там?

– Там, – кивнул Леушин. – Я покажу. Вы только это, граждане начальники, вы меня не отдавайте…

– Не трясись! – Гуров со стоном поднялся на ноги и шагнул к двери. – Я вчера имел длительную и приятную беседу с Грибовым. Так вот, когда его провожали в камеру, он мне пообещал войти в твое положение и не винить тебя. Вся вина на Базанове, но он умер. Грибов знает, что ему брегета не видать, да и незачем он ему в тюрьме. Эх, сколько я с вами времени потерял, ценители прекрасного!

Пока Молчан с другим оперативником оформляли признания Леушина, Лев зашел в кабинет к Попкову. Вадим вскочил на ноги и первым делом посмотрел вниз, на новые брюки полковника, но тот жестом руки сразу пресек все поползновения к сочувственным высказываниям:

– Все, Вадик, я понял, что ты сочувствуешь и переживаешь. Давай о делах, ладно?

– Да, хорошо, – улыбнулся Попков. – Я тут пообщался с соседями, со свидетелями, с тем же самым Леушиным. Много мне всякого нарассказывали добрые люди и не очень добрые. И я одну интересную связь нашел. Был в биографии наших девушек один важный момент.

– Ну-ну, выкладывай, – усаживаясь в кресло, с интересом посмотрел на него Лев, – что ты там такого любопытного нарыл?

– Если коротко, но эффектно, то знаете, кто такой отчим Ольги Марченко? – Вадим сделал загадочное лицо, но реакция Гурова его разочаровала.

Тот просто устало ждал продолжения. Делать эффектные паузы он умел и сам, но сейчас просто было не до того. Слишком много эмоций отняла его командировка в Тулу.

Попков некоторое время смотрел на полковника, потом с несколько разочарованным видом продолжил:

– Отчим Ольги, Сергей Сергеевич Возницин, приходится родным отцом Алисе Коноваловой.

Гуров от неожиданности уронил на пол авторучку, которую крутил в пальцах. Все же молодому оперативнику удалось его поразить.

– То есть когда-то у Возницина была связь с матерью Коноваловой?

– Нет, все еще интереснее, Лев Иванович! Возницин ушел из семьи к матери Ольги Марченко, когда девочки еще в школе учились. Подростками были. И в одной семье и в другой брак не регистрировался, поэтому и у жен остались свои фамилии девичьи, и у девчонок, соответственно, тоже. Не знаю, что уж там послужило причиной, но думаю, что дальнейшая жизнь Зинаиды Коноваловой дает ответ.

– Интересно, какой ты ответ увидел в ее жизни? – с интересом спросил Гуров.

– Очевидно же, Лев Иванович! – убежденно заявил Попков. – После ухода мужа Зинаида Коновалова стала пить, ее то с одной работы увольняли, то с другой. В результате она совсем перестала работать постоянно и перебивалась какими-то случайными «левыми» заработками. Сошлась с бомжами, пила с ними. Потом этот уголовник Уха появился. Так и спилась совсем, умерла.

– Знаешь, Вадим, с такими скоропалительными выводами можно очень легко перепутать причину и следствие. Ты говоришь, что от нее муж ушел потому, что она такая-сякая. А если она именно из-за его ухода такой стала? Если у нее интерес к жизни пропал после такого предательства, после такого удара? Может, она из-за него сорвалась и все у нее пошло под уклон?

– Да, конечно, – согласился оперативник. – Но только вы сами всегда говорили, Лев Иванович, что причина никогда не бывает одна. Значит, были у нее наклонности, из-за которых муж…

– Это твои гипотезы, Вадим. Пока только гипотезы. Да, ты правильно усвоил, причина никогда не бывает только одна. Возможно, что Коновалова не была самой лучшей женой, возможно, что их любовь иссякла. Но ведь причина может быть и в том, что как раз Возницин оказался бабником, который таскался за каждой юбкой. Марченко просто поманила его пальцем, и он побежал к ней на задних лапках, как собачка. Может, и были наклонности такого рода у Коноваловой. Но они могли ведь никогда и не проявиться, если бы не предательство мужа.

– Да, вы правы, – вздохнул Попков.

– Но и ты вполне можешь быть правым, Вадим, – похлопал молодого оперативника по плечу Гуров. – Может быть, Возницин долго терпел, пока наконец не встретил настоящую большую любовь. И тогда он решился уйти. А до этого не мог этого сделать, сердце не отпускало. Ты не расстраивайся, что я тебя так легко умудряюсь переубеждать и находить контрдоводы. Я просто старше и больше повидал судеб и людей. А если уж совсем откровенно, то психологи и другие специалисты, близкие к проблемам семейного счастья, веками бились, бьются, и еще будут биться над этой проблемой. Почему распадаются семьи? А кто же их знает, почему они распадаются. Так-то, Вадик!