Андреа Камиллери - Следы на песке

Ливия покатилась со смеху.

Интересно, что тут смешного?! Говоришь ей, что твой дом стал проходным двором для воров, а она! Не только ни слова в утешение – она находит все это комичным? Вот это понимание! Он начал закипать.

– Слушай, Ливия, я не вижу…

– Воры в доме знаменитого комиссара Монтальбано! Ха-ха-ха!

– Если ты успокоишься…

– Ха-ха-ха!

Бросить трубку? Перетерпеть? К счастью, он почувствовал, что успокаивается.

– Прости, но мне это показалось таким смешным!

Вот и остальные так же отреагируют, если об этом станет известно.

– Я расскажу тебе, как все было. Это забавная история. Они ведь и сегодня наведались.

– И что украли?

– Ничего.

– Ничего?! Ну давай, рассказывай!

– Три дня назад Ингрид пришла ко мне на ужин…

Прикусил язык, но было слишком поздно. Случилось непоправимое.

На другом конце провода барометр наверняка показывал надвигающуюся бурю. С тех пор как их отношения наладились, Ливия была одержима ревностью, которой раньше никогда не страдала.

– И с каких пор вы завели такую привычку? – ехидно спросила Ливия деланно веселым голосом.

– Какую привычку?

– Ужинать вдвоем. Под луной. Кстати, ты и свечу на стол ставишь?

Кончилось все скандалом.

В итоге то ли из-за визита троицы поджигателей, то ли из-за анонимного звонка, то ли из-за размолвки с Ливией комиссар так разнервничался, что почти не спал – так, проваливался каждый раз минут на двадцать за раз. Проснулся совершенно оглушенным. Полчаса в душе и четверть литра крепкого кофе – и он снова мог отличить правую руку от левой.

– Меня ни для кого нет, – бросил он, проходя мимо Катареллы.

Тот понесся следом:

– Вас нету по телефону или лично?

– Нету меня, можешь ты это понять?

– Даже для синьора начальника?

Для Катареллы «синьор начальник» был инстанцией лишь на одну ступеньку ниже самого Господа Бога.

– Даже.

Он заперся на ключ у себя в кабинете. Ругаясь, убил полчаса, чтобы найти папку с бумагами по делу Джакомо Ликко.

Два часа изучал дело, делал пометки.

Потом позвонил прокурору Джарриццо – тот будет выступать в суде со стороны обвинения.

– Это комиссар Монтальбано. Я хотел бы поговорить с прокурором Джарриццо.

– Прокурор в суде, будет занят до обеда, – ответил женский голос.

– Когда вернется, передайте, что я жду его звонка. Спасибо.

Положил в карман листок с заметками и опять взялся за трубку:

– Катарелла, Фацио на месте?

– Не присутствует, синьор комиссар.

– А Ауджелло?

– Он присутствует.

– Скажи ему, пусть зайдет.

Вспомнил, что закрыл дверь на ключ, встал, отпер ее и очутился нос к носу с Мими Ауджелло – тот держал в руке журнал.

– Чего это ты заперся?

Если ты что-то делаешь, по какому праву кто-то спрашивает, почему ты это делаешь? Он ненавидел подобные вопросы. Ингрид: почему не ответил Ракеле? Ливия: почему не слышал звонка? И Мими туда же.

– Мими, только между нами: я тут думал повеситься, но раз уж ты пришел…

– Слушай, раз у тебя такие планы, а я их безоговорочно одобряю, я тут же испарюсь, чтобы не мешать. Продолжай.

– Заходи.

Мими заметил на столе папку с делом Ликко:

– Уроки учил?

– Да. Есть новости?

– Да. Вот журнал. – И положил его на стол комиссара.

Роскошный, выходящий раз в два месяца глянцевый журнал, на издание которого утекали немалые деньги налогоплательщиков. Назывался он «Провинция», с подзаголовком «Искусство, спорт и красота».

Монтальбано перелистнул страницы. Жуткая мазня художников-дилетантов, мнивших себя местными Пикассо, убогие вирши за подписью поэтесс с двойной фамилией (как всегда бывает у провинциалок), житие и деяния некоего уроженца Монтелузы, ставшего вице-мэром городка в канадской глубинке, и, наконец, в разделе «Спорт» – целых пять страниц, посвященных «Саверио Ло Дуке и его лошадям».

– Что там?

– Белиберда. Но тебе вроде нужна фотография украденной лошади. Она на третьем фото. А на какой лошади выступала синьора Эстерман?

– Лунный Луч.

– Четвертое фото.

Фотографии были крупными и цветными, под каждой стояла подпись с указанием клички лошади. Монтальбано достал из ящика стола большую лупу, чтобы рассмотреть детали.

– Ты прямо как Шерлок Холмс, – съязвил Мими.

– Тоже мне доктор Ватсон выискался.

Он не нашел никаких различий между мертвой лошадью с пляжа и лошадью на фотографии. Впрочем, он совершенно не разбирается в лошадях. Единственный выход – позвонить Ракеле, но ему не хотелось делать это в присутствии Мими. Вдруг та решит, что он один, и переведет разговор на опасные темы.

Но как только Ауджелло вышел и направился к себе, комиссар позвонил Ракеле на мобильный:

– Это Монтальбано.

– Сальво! Как здорово! Я тебе утром звонила, но мне сказали, что тебя нет.

Он напрочь забыл, что клятвенно пообещал Ингрид ответить на звонок Ракеле. Придется сочинять очередную отговорку. У него даже стишок сложился: «Брехня порою / Спасает нас от геморроя».

– Меня не было в конторе. Но как только вернулся и узнал про твой звонок, сразу перезвонил.

– Не хочу тратить твое время. Есть новости в расследовании?

– В каком?

– Про убийство моей лошади!

– Так ведь нет никакого расследования, ты же не подала заявления.

– Ах вот как! – разочарованно вздохнула Ракеле.

– Да. Разве что ты обратишься в управление Монтелузы. Ло Дука заявил туда о похищении обеих лошадей.

– А я надеялась, что…

– Ну извини. Послушай, мне тут случайно попал в руки один журнал с фотографией лошади, украденной у Ло Дуки…

– Руди.

– Да. По-моему, Руди точь-в-точь похож на мертвую лошадь, что я видел на пляже.

– Конечно, они между собой очень похожи. Но не одинаковые. Например, Супер, мой жеребец: у Супера, моего жеребца, было необычное пятно, вроде треугольника, на левом боку. Ты его видел?

– Нет, он лежал как раз на этом боку.

– Поэтому-то они и похитили труп. Чтобы лошадь не опознали. Я все больше убеждаюсь, что Шиши прав: они хотят поджарить его на медленном огне.

– Возможно.

– Послушай…

– Да.

– Я хотела… поговорить с тобой. Увидеться.

– Ракеле, поверь, я не сочиняю, но у меня сейчас очень сложно со временем.

– Но ты же будешь есть, чтобы не умереть с голоду?

– Ну да. Но я не люблю говорить за едой.

– Всего пять минут, обещаю… после ужина. Мы можем увидеться сегодня вечером?

– Пока не знаю. Давай так: позвони мне сюда, в участок, ровно в восемь, и я скажу, как и что.

Он снова взял в руки папку с делом Ликко, перечитал, добавил пару записей. Несколько раз проштудировал свои доказательства против Ликко, стараясь смотреть на них глазами защитника: то слабое место, про которое он вспомнил, выглядело теперь уже не парой спущенных петель, а огромной дырой. Правы дружки Ликко: поведение комиссара в зале суда будет решающим. Прояви он хоть намек на сомнение, и адвокаты мгновенно расковыряют дыру до размеров судебной ошибки. Ликко спокойненько выйдет сухим из воды, еще и извиняться перед ним придется.