Ханс Русенфельдт - Себастиан Бергман. 5 книг

— Ты сказал, что без меня у тебя получилось бы лучше. Как, черт возьми, я должна это истолковать?

— Мне наплевать. Истолковывай как хочешь. — Себастиан допил остатки воды и слегка рыгнул от углекислого газа, отчего его ответ прозвучал неприятнее, чем он хотел.

— Ты считаешь, так можно работать? Да? — обратилась Ванья к Торкелю.

— Ванья…

— Помнишь, что мы договорились сделать, если он с нами не сработается? Мы договорились его выставить.

Торкель вздохнул. Он разозлился, в команде плохая атмосфера. Вопрос в том, возникла она от раздражения по поводу того, что они по-прежнему ничего не знают о преступнике, или она является результатом того, что они вновь допустили к расследованию Себастиана. Торкель не знал ответа, но понимал, что ему необходимо прервать ссору хотя бы сейчас. Он спокойно встал.

— Ладно… Давайте успокоимся. Здесь жарко, мы интенсивно работали, день получился длинным, и он еще не закончился.

Он подошел к доске, обвел взглядом снимки и повернулся обратно к остальным.

— Мы должны приблизиться к этому человеку. Должны взять его. Урсула, сравни отпечатки пальцев и по возможности ДНК из регистра.

Урсула кивнула, встала и покинула Комнату.

— Ванья, поезжай в Сёдертелье и посмотри, не удастся ли тебе освежить Родригесу память, — продолжил Торкель.

— А нам не стоит подождать и посмотреть, что получится у Урсулы?

— Машина, которая, вероятно, преследовала Себастиана, угнана из того же города. В данный момент этого достаточно для того, чтобы мы уделили господину Родригесу немного больше внимания.

Ванья кивнула.

— Но он со мной не поедет. — Она повела рукой в сторону Себастиана, даже не удостоив его взгляда.

Торкель вздохнул.

— Да, не поедет.

— Я тебя не понимаю.

Торкель и Себастиан вошли в кабинет Торкеля.

— Ты в этом не одинок.

Себастиан прошел и сел на диван. Торкель уселся на край письменного стола.

— Ты борешься за то, чтобы вернуться, а когда тебя взяли, ты, похоже, изо всех сил стараешься, чтобы тебя снова выгнали.

— Неужели ты правда собираешься меня вышвырнуть из-за того, что я наступил кому-то на любимую мозоль?

— Дело не в этом. Уже не в этом.

— Я не мог знать, что Аннетт Виллэн убьют.

— Позволяя тебе продолжать участвовать в расследовании, я иду на большой риск. Ты связан со всеми четырьмя жертвами. Представляешь, как это выглядит для начальства.

— С каких пор тебя начали волновать такие вещи?

Торкель устало вздохнул.

— Они меня всегда волновали, потому что это дает моей команде свободу действий. Я знаю, что тебе на это наплевать. Ведь ты всегда поступаешь как тебе заблагорассудится. Но я тебя в последний раз предупреждаю. Возьми себя в руки.

Себастиан перебрал в голове все, что он делал, что говорил и как действовал с тех пор, как подключился к расследованию. Быстро пришел к выводу, что вел себя как обычно. Он говорил то, что думал, и не семенил на цыпочках в какой-то вечной благодарности. Но вылетать отсюда ему действительно не хотелось. Ему надо быть поблизости от Ваньи, но это не единственная причина. И теперь уже не главная. Если бы его несколько дней назад спросили, что могло бы уменьшить его интерес к Ванье, его зацикленность на ней, он бы ответил: ничто. Однако теперь произошедшее все больше занимало его мысли, заслоняя все остальное, даже Ванью. Из-за него убили четырех женщин.

— Я обязательно постараюсь, — сказал Себастиан, глядя на Торкеля с искренностью в глазах. — Я теперь не хочу отсюда уходить.

Торкель встал, подошел к приоткрытой двери и закрыл ее. Себастиан немного скептически наблюдал за коллегой, когда тот уселся в кресло напротив него. Что у него на уме?

— А что происходит с Билли? Он, похоже, пытается взобраться на пару ступенечек вверх, — сказал Себастиан в надежде, что сеанс терапии забудется, если он сместит фокус.

— Ты уходишь от темы.

— Да, хочу посмотреть, понимаешь ли ты намек.

— Я с удовольствием поговорю о Билли. В другой раз.

Торкель наклонился вперед и сцепил руки в замок, словно собираясь начать молиться. Плохой знак, Себастиан знал. Поза «весь во внимании».

— Себастиан, что произошло? Ты и раньше вел себя эгоистично, высокомерно и неприятно, но с тех пор, как мы снова встретились… Такое впечатление, что ты на ножах со всем и всеми.

Торкель замолчал. Вопрос повис в воздухе. Что произошло? Себастиан на секунду задумался над тем, что будет, если он действительно расскажет. О Лили. О Сабине. О счастье, какого он не переживал ни до, ни после. О волне, отобравшей у него все? Какой от этого может быть вред? Не исключено, что это даже создаст ему в группе чуть большее пространство для маневра. Торкель будет его жалеть, в этом он не сомневался. По-настоящему. Переживать так, как Себастиан не мог припомнить, чтобы кто-нибудь за него переживал с тех пор, как это случилось. Он, правда, не давал никому шанса, но тем не менее.

Ему мог быть полезен Торкель, истолковывающий все его поступки как реакцию на горе. Проявляющий к нему бóльшую снисходительность. Особенно если бы Себастиану удалось уговорить его ничего не рассказывать остальным. Если бы у них имелась общая тайна, нечто их связывающее.

Это его джокер.

Его бесплатный билет.

Он собирался приберечь его на случай крайней необходимости. Но какой-то ответ, он чувствовал, Торкелю дать надо. Просто встать, попросить его позаботиться о самом себе и уйти на этот раз нельзя. Он точно знал, что скажет. Будет честен.

— Я чувствую себя ответственным.

— За убийства.

Не вопрос, утверждение. Себастиан кивнул.

— В каком-то смысле я могу это понять, — подтвердил Торкель. — Но в их смерти ты не виноват.

Себастиан понимал это. Разумом. На уровне эмоций — другое дело. Говорить об этом было все-таки на удивление здорово. Наверное, он мог бы поговорить со Стефаном, но сомневался в том, что после случившегося может по-прежнему считать Стефана своим терапевтом. Себастиан звонил ему и оставил на автоответчике просьбу простить его. Стефан не перезвонил. Причем тогда Стефан еще не мог знать о том, что Аннетт убили. Если до него дойдет, что причиной послужило то, что она провела ночь с Себастианом, их отношения уже будет не восстановить. Вероятно, пришло время искать нового собеседника. В данный момент сойдет и Торкель.

— Знаешь, последняя, Аннетт. Я переспал с ней, чтобы разозлить своего терапевта.

— Вот как, а какие у тебя были мотивы, чтобы спать со всеми остальными?

Себастиан удивился вопросу и спокойному отношению Торкеля. Он ожидал осуждения. Возможно, мягкого — Себастиан ведь явно подавлен, — но все-таки осуждения. Моральный компас Торкеля был хорошо калиброван.

— Что ты имеешь в виду?