Лана Прозак - Очищение

Тайнова ворвалась в кабинет и встала напротив стола психолога. Он смерил её холодным взглядом бликующих линз.

– Сегодня ты выглядишь особенно отвратительно. Ты больна?

– Да, – Ева кинула на стол свой телефон, сняла плащ и села в кресло, но не в то, где нужно лежать, а напротив стола Антона. – Но я, как ты и рекомендовал, поставила оповещения на телефон, когда нужно есть и когда нужно принимать лекарства от простуды. Это помогает. Вчера выглядела ещё хуже.

– У тебя нервный тик. Ты замечаешь, что у тебя нервный тик?

– Нет.

– А я заметил, это плохо. Какие лекарства ты принимаешь? Ты была у врача?

– Прекрати, – Ева недовольно ухмыльнулась. – Хочешь сказать, что все люди России, когда заболевают простудой, бегут к врачам? Слава богу, есть реклама, – Тайнова встала и подошла к окну.

Сколько раз она была здесь? Два? Может, три раза? И каждый раз кожей ощущала витающие в воздухе мысли – мысли безнадёжно потерянных людей, мысли о скорби, о желании покончить с собой, о невозможности найти себя. Тайнова поежилась.

– Я так понимаю, ты всё-таки взялась за это дело, ты была права. Ты рада?

– Рада? – Ева не обернулась. – Рада тому, что трёх детей истерзали? Нет. Рада тому, что была права? Нет. Но я всегда права, – еле слышно прошептала Ева последнюю фразу. Краем глаза девушка заметила, как Антон раскрыл свой блокнот и щелкнул ручкой. – И что ты собираешься записывать? Я пришла не на беседу.

– Ты именно за этим сюда и пришла, Ева.

– Мне нужны таблетки от кошмаров. Можешь мне их прописать?

– Нет. Есть таблетки, которые блокируют любые сны, но пока ты не расскажешь мне свои сны и я не пойму, насколько серьёзно они влияют на твоё самочувствие, я их тебе не пропишу. Тем более они вызывают привыкание. Ева, сядь.

Тайнова не послушалась. Она продолжала стоять у окна. Она всегда так делала, когда разговаривала с Антоном.

– Так что тебе снится, Ева?

– Всё это не поможет. Всё это как заезженная пластинка. Всё это я уже слышала. Я никогда не вспомню, кто убил отчима.

– Да. Возможно, это потому, что его никто не убивал.

– Всё возможно, – девушка повернулась к Антону и облокотилась на подоконник. – Мне снятся зомби. Точнее, жертвы убийцы, над делом которого я сейчас работаю.

– Тебе всегда снились кошмары, когда ты начинала новое дело, что-то изменилось?

– Думаю, из-за болезни они стали более реалистичными. А ещё я слышу голос, он мне знаком, одна и та же фраза: «Я здесь с тобой». Есть идеи?

Антон на секунду задумался и постучал кончиками пальцев по дорогому деревянному столу.

– Он мужской или женский?

– Мужской.

Психолог с озадаченным лицом сделал несколько записей в своём блокноте и продолжил:

– Когда ты слышишь этот голос, какие чувства испытываешь в данный момент?

– М-м-м… Желание вспомнить, кому он принадлежит.

– Нет. Чувство страха или защиты?

– Чувство раздражения. Меня жутко злит, что не могу вспомнить, чей он.

– Но ты твёрдо уверена, что голос тебе знаком.

– Да… Наверно… Не знаю. Какая разница? Опять начинаешь свои «игры разума»? Давай таблетки, и я пойду. Могу облегчить тебе задачу. Депрессии нет, ощущаю необыкновенный приток сил, убивать никого не собираюсь, идея вскрыть себе вены тоже не возникала. Всё?

– Нет, не всё! Садись, и мы просто поговорим. Я убираю блокнот и снимаю очки, – Ева сдалась, она села в кожаное стёганое кресло напротив собеседника. – Если бы ты услышала этот голос в жизни, узнала бы?

Тайнова глубоко вдохнула и так же глубоко выдохнула. Ей совершенно не хотелось сидеть в этом вычурном, пафосном кабинете, где она ощущала депрессивные мысли и излияния десятков душевно уставших людей. Она представила, как за несколько минут до её прихода в этом кресле мог сидеть мужчина, мечтающий покончить жизнь самоубийством, или женщина, страдающая от издевательств мужа и не находящая в себе сил от него уйти. Бестолковые разговоры. Мужчина всё равно себя убьёт, а женщина никогда не уйдёт от мужа. Нет. Она не сомневалась в квалификации Антона, просто не верила, что это кому-то может помочь. Ей в своё время никто не смог помочь.

– Нет, я вообще не уверена, что слышала этот голос в жизни. Это происходит на каком-то другом уровне. Я не знаю, как это объяснить. А почему тебя так зацепил этот факт?

– Мы общаемся, я всего-навсего интересуюсь. Ты слышишь какие-то ещё голоса в момент сна?

– Ты клонишь к тому, что у меня шизофрения развивается?

– Я ни к чему не клоню. Ответь, пожалуйста, на вопрос.

– Да. Иногда жертвы начинают говорить что-то, но я редко запоминаю. Последний раз во сне они кричали, и единственное, что я запомнила, – это было имя одной из убитых девочек.

– Я понял. Смотри. Мы оба знаем, что у тебя хорошо развита интуиция. Твои сны – это твоё подсознание, которое пытается тебе что-то сказать. Я не буду прописывать тебе блокаторы. А вот несколько хороших препаратов от гриппа пропишу, и график их применения, – Антон сделал пару росчерков в маленькой настольной записной книжке и оторвал листок. – Вот, возьми, должны помочь. Через три дня будешь как огурчик.

Ева приняла листок с рецептом и уже собиралась вставать, как Антон её остановил:

– Подожди. Это не всё. Я думаю, этот голос снится тебе не просто так. Возможно, – мужчина сделал многозначительную паузу, – возможно, ты начинаешь что-то вспоминать, возможно, это твоё подсознание пытается тебя защитить от кошмаров. Я пока не уверен. Но ты должна прислушиваться к себе. Попробуй в следующий раз последовать за голосом, не отвлекаясь на кошмарные образы убитых. Посмотрим, что из этого выйдет.

– В следующий раз? То есть ты уверен, что этот следующий раз будет?

– Если процесс воспоминаний пошёл, он уже не остановится.

– Воспоминаний? Воспоминаний о… – всё тело Евы пронзил электрический ток, сердце бешено заколотилось в груди, мысли закружились в голове неконтролируемым роем мух. Воспоминания о той ночи? Но вместе с надеждой пришёл страх. Страх перед правдой, которую она стремилась узнать всю свою жизнь. Разум начал сопротивляться, она почувствовала, как тошнотворный комок подкатил к горлу.

– Ева, – Антон вывел девушку из оцепенения, – я пока только предположил. Я не хочу тебя обнадёживать.

– Это всего лишь сны, Антон, – Тайнова говорила холодным стальным голосом, стараясь подавить в себе мимолетный приступ паники. – Я не верю в надежду.

Луна преследовала одинокую машину, пока та на всей скорости гнала по спящим улицам города. Жёлтый диск с укором смотрел на мир, как будто зная, на что способны люди под покровом всепоглощающей тьмы ночи. Было начало пятого, когда у Тайновой зазвонил телефон.

Этой ночью она так и не смогла заснуть, раз за разом всматриваясь в лица людей на фотографиях, в сотый раз перелистывая копии допросов двадцатилетней давности. Она снова и снова погружалась в мир своих воспоминаний, стараясь найти хоть малейший проблеск в памяти о событиях той ночи. Ева помнила, как, окаменевшая от ужаса, она смотрела на окровавленное лицо мамы, умоляющей этого ублюдка остановиться. Она помнила, что не хотела кричать, не хотела плакать, она просто смотрела, и смотрела, и смотрела, не в силах сдвинуться с места. А потом тишина, липкая непроницаемая темнота. Её нашли в шкафу, запертом снаружи на щеколду. До того, как мама прикрепила шпингалет на дверь её комнаты, в шкафу обычно запирал её отчим, когда она мешала ему смотреть телевизор, есть, пить, жить. Там Ева научилась ничего не бояться, научилась радоваться одиночеству.