Лана Прозак - Очищение

Они с Питером переехали из Чикаго на Чинкотиг Айленд сразу после свадьбы. На этом пропахшем вечной сыростью и устрицами острове его назначили самым молодым начальником полиции, но ненадолго. Через два года службы его уволили с должности и из полиции. Она не знала причин, но зато хорошо запомнила тот кровожадный взгляд и его слова: «Я отомщу». Кому и когда он собирался мстить, она не знала, но точно могла сказать, что практиковался он на ней и Майкле.

Надя взглянула на антикварные часы, которые достались им в наследство от предыдущих жильцов этого дома и теперь стояли на маленькой кухне. Было уже двадцать минут двенадцатого, а Питера до сих пор не было дома, и это означало только одно – он придёт домой пьяный и злой.

Девушка стояла около тёмного окна и испуганным взглядом всматривалась в его гладь, пытаясь что-то там увидеть.

– Мама, я хочу писать.

– Майкл, ты почему проснулся? Пойдём быстрее пописаем и спать. Хорошо? Закроешься сегодня в комнате изнутри? – Надя подняла мальчика на руки и торопливо пошла с ним туалет.

– А если услышу крики, то не открывать и спрятаться под кроватью, да?

– Умничка мой, – она поцеловала заспанного малыша в лобик. Его кожа пахла молоком и шоколадом, от чего сердце девушки сжалось ещё сильнее и на глазах проступили слёзы, но ей нельзя плакать, нужно быть сильной. Просто пережить эту ночь, а завтра в церковь.

– Мам? – мальчик уже лёг в кроватку и наивными голубыми глазами смотрел на Надежду.

– Что? Не бойся, спрашивай.

– Мам, а вот отец Брендан говорит, что Бог всегда наказывает плохих, а хорошим, наоборот, помогает.

– Да, это так.

– А почему он не накажет папу? Ведь папа плохо поступает, когда кричит на тебя или когда сломал мне ногу. Это же плохо?

– Папа нечаянно. Он тогда тебя не заметил и случайно толкнул. Он раскаивается в этом, просто не знает, как это сказать.

– А я кое-что понял, – малыш потянулся ручками к шее мамы, стараясь обнять за шею, и, когда Надя наклонилась, прошептал ей на ушко: – Просто мир такой большой, а наш остров очень маленький, и Бог не может нас найти.

– Но если молиться и каждый вечер перед сном с ним разговаривать, то он нас найдёт и похвалит маленького Майкла, – Надя поцеловала сына и поплотнее укрыла его одеяльцем, разрисованным синими пони. – Пусть тебе приснятся ангелы.

– Или пони. Пони сегодня были такими классными. Я люблю, когда на остров приходят пони.

Надя закрыла дверь в детскую комнату и обессиленно сползла на пол. Её душили беззвучные слёзы. Сломанная нога сына и его хромота, которая останется с ним на всю жизнь, будут вечным напоминанием её слабости и безжалостности отца. Это произошло три года назад: Питер в очередной раз пришёл пьяный и распалённый и как всегда начал кричать на Надю, расшвыривая мебель и вещи по дому. Когда он уже схватил свою жену за волосы, маленький испуганный Майкл выбежал из комнаты и вцепился в ногу отца. Реакция разгневанного мужчины была молниеносной. Питер оттолкнул сына, и тот ударился о железную ножку стола.

«Я сама виновата, – поднимаясь с пола и вытирая слёзы, думала Надя. – Я уснула. Нужно соблюдать всего два правила: не спать, когда Питер задерживается, и не заходить в его сарай. Всего два правила. Пойду помою посуду, он скоро придёт».

Второе правило – не заходить в сарай, или мастерскую, как его называл сам Питер. И это был второй самый страшный урок в её жизни.

В тот день она оставила сына с подругой: они вместе со своими детьми пошли в поход с палатками, и Майкл увязался с ними. Стояла прекрасная погода. Надя решила посидеть на улице во внутреннем дворике их дома. Она расстелила плед на яркий изумрудный газон и с упоением начала читать роман любимого автора, из тех, где влюблённые, преодолевая трудности и хитросплетения жизни, в конце пути всё равно оказываются вместе и любят друг друга, «пока смерть не разлучит их». Но тогда что-то отвлекло внимание от книги и заставило посмотреть на сарай. Девушка подошла ближе и увидела, что ручка вместе с замком оторвались, и теперь дверь недовольно поскрипывала под каждым дуновением ветра. Надя знала, что это запрещено, но любопытство взяло верх, и она заглянула.

– Я просил тебя?

Надя обернулась и застыла. Она увидела мужа с пивом в руках и с дьяволом в глазах.

– Я просил тебя только об одном! НЕ ТРОГАЙ МОЮ МАСТЕРСКУЮ!

– Я… Нет… Я… Увидела замок… И дверь… Она, – девушка пыталась оправдаться, но было слишком поздно, он уже был рядом и дышал на неё смесью перегара и табака. – Я ничего не видела!

– Я просил?

– Ты просил, но…

Удар. Боль и головокружение. Она упала. Ещё удар, уже ниже, под дых. Ещё… Ещё… Ещё… Он бил ногами в живот, и каждый раз его удар заставлял тело биться в конвульсиях, словно она не была человеком из крови и плоти, словно она была грушей из песка и кожи. Она забыла, как дышать. От боли лёгкие отказывались работать. Ей нужна была минута, одна минута, чтобы вспомнить, как дышать, чтобы не умереть.

Питер схватил обездвиженную жертву за волосы и потащил в дом. Он понимал, что на улице слишком много свидетелей, а огласка ему не нужна. Муж приволок свою жертву домой, затащил на постель, сел сверху на обездвиженное тело и стал бить. Бить, пока лицо его жены не превратилось в смесь из зубов и кожи. А потом… А потом он устал и ему очень сильно захотелось есть и спать.

«Это было давно, – намывая в час ночи посуду, успокаивала себя Надежда. – Бог учит забывать обиды. Бог учит быть сильнее. Значит, это мой крест. И я должна его нести! Как говорит отец Брендан: «Нам всё воздаётся по нашим заслугам!» Это было давно, а хранить обиду – значит свою душу дьяволу отдавать. Я не храню. Я сейчас всё помою, потом еду достану. Питер придёт, поест и ляжет спать. Я сегодня не нарушу ни одного правила, я не усну!»

Надя проснулась от того, что пахло яичницей и беконом. Она с испугом открыла глаза и ощутила сковывающую боль в области шеи.

– Ты проснулась? Я решил не трогать тебя. Представляешь? Прихожу домой, а ты спишь за столом! Я сначала подумал отнести тебя в кровать, но потом решил не беспокоить. Да! Шея потом поболит, но зато выспишься! Верно?

– Верно… – Надя ответила, хотя боялась говорить.

– Как шея? – Питер повернулся и подмигнул.

– Хорошо. Правда, болит немного.

– Ещё бы! Спать за столом. А где Майкл? Майкл! Майкл, просыпайся! Тут твоя любимая яичница с беконом!

– Я позову его, – Надя встала из-за стола, преодолевая свинец, который кто-то налил в её тело.

– Он боится меня? – схватив за талию жену, шёпотом задал вопрос Питер.

– Я… Нет… Не думаю, он просто спит… Он устал.

– Вы ходили вчера на гон пони? Он же любит пони?

– Да, конечно, Майкл любит смотреть, как пони пересекают залив.