Лиз Мур - Алая река

– Вот что мы имеем. Хорошая новость: ты завтра свободна, и я завтра свободен. Кто у нас на подозрении?

– Коннор Макклатчи. И, наверное, Саймон.

– Значит, надо разделиться. Я займусь Макклатчи. Не хочу, чтобы ты с ним дело имела – после этого случая. А ты веди Саймона.

Также Трумен предлагает поменяться машинами. Это разумно, учитывая, что Саймон мою машину знает. План таков: моя машина остается в Маунт-Эйри, домой я еду на Труменовом «Ниссане». Заранее извиняюсь за беспорядок в салоне.

Прощаясь, Трумен снова кладет ладонь мне на плечо.

– Мы ее найдем, Мик. Я в этом уверен.

Как-то нелогично в первый же день отстранения от работы заниматься слежкой.

С утра влезаю в неприметный темный свитер, напяливаю такую же неприметную бейсболку. Томас смотрит с подозрением.

– Почему ты так оделась, мама? Где твое всё?

– Что – всё?

– Кобура. Ремень.

– У меня выходной.

Вчера я не удосужилась подумать, что скажу Томасу. Приходится тянуть время. Лихорадочно соображаю. Соврать насчет отпуска нельзя – вдруг отстранение долго не продлится?

– Значит, никакой Бетани не будет! – ликует мой сын.

Рано обрадовался.

– Нет, будет.

Поручив Томаса Бетани (которая, как всегда, опоздала на пятнадцать минут), я прыгаю в машину и мчусь в Южную Филадельфию.

Было время, когда я частенько каталась в Саймоновом «Кадиллаке». При определенном усилии я и сейчас могу представить себя в салоне, пахнущем кожей и чуть-чуть – сигаретами (Саймон не курил, а покуривал – и только в хорошую погоду, когда можно открыть окна). По выходным он свой «Кадди» намывал, начищал прямо-таки любовно. Саймон вообще обожает автомобили – это у него от отца, который хоть и умер безвременно, а успел привить сыну страсть к технике.

И вот теперь, углядев знакомый автомобиль на стоянке полицейского участка, я вынуждена гнать воспоминания обо всех многочисленных случаях интимной близости, которые имели место между мной и Саймоном в салоне этого самого «Кадди».

Паркуюсь неподалеку. Опускаю оба козырька. Не дай бог задремлю. Чтобы этого не случилось, я прихватила аудиокнигу. Буду слушать и неотрывно смотреть на входную дверь. Также у меня изрядный запас воды и сэндвичей. Только водой увлекаться нельзя, а то в туалет приспичит.

Все утро народ так и снует туда-обратно; дверь хлопает, впуская или выпуская очередного сотрудника. Почти всех этих людей я вижу впервые. Пару раз мелькают мужчины, похожие на Саймона; вздрагиваю, чтобы в следующий момент понять: обозналась.

В одиннадцать утра наконец-то появляется Саймон Клир. Он выходит из здания, смотрит налево, затем направо, в сторону Труменова «Ниссана», откуда я веду слежку. На нем стильное пальто и, наверное, костюм – я вижу серые брюки, начищенные до блеска черные туфли. Волосы зачесаны назад и приглажены гелем. Получив должность детектива, Саймон кардинально сменил стиль.

Вот оно, началось. Улица сравнительно тихая – приходится дать ему тронуться с места в своей машине, прежде чем газануть самой.

Куда собрался Саймон? Может, в Управление для допроса, для беседы с жертвой или свидетелем? Или у него обеденный перерыв уже наступил? Не рановато ли? Саймон катит к северу по Двадцать четвертой улице. Добравшись до Джексон-стрит, внезапно круто разворачивается и едет в обратном направлении, на юг. Возле Пассунк-сквер забирает вправо. Сейчас окажется на хайвее. Точно. Еду за ним.

Кажется, я поняла, куда направляется Саймон. Я угадываю все его действия. Знаю, куда свернет, прежде, чем он выкручивает руль в соответствующую сторону. И все-таки каждый раз удивляюсь. Чему? А вот этому ощущению неминуемости.

Саймон въезжает на автостраду 676-Ист, катит до развязки. Вот он уже на Аллегейни.

Дальше я могла бы ехать с закрытыми глазами.

На районе сегодня оживленно. Ах да, ведь начало месяца. Народ оплачивает квитанции. Справа молодая женщина в отчаянии швыряет сумку оземь, скорчивается над ней, плачет в голос, не таясь.

В одном квартале от Аве Саймон внезапно останавливается. Для конспирации приходится проехать вперед. Смотрю в зеркало заднего вида и не замечаю, что из переулка выруливает автомобиль. Чуть не полоснула по нему крылом. Судорожно сворачиваю на Аве, паркуюсь в первом попавшемся месте – напротив бесплатной столовой. Человек тридцать-сорок встали в очередь, ждут, когда заведение откроется. Выскакиваю из машины. Выглядываю: может, Саймон просек слежку? Может, решил проверить, что это за «Ниссан» и кто в нем?

Саймона нет.

«Кадиллак» пуст. Значит, успел выйти и скрыться в одном из трех направлений.

Бегу к «Кадиллаку».

Что Саймон забыл в Кенсингтоне в это время суток? Приписан он к району Южная Филадельфия; значит, и вверенный ему участок – там же. Остается вероятность – небольшая, правда, – что Саймон работает под прикрытием. Но тогда зачем он так вырядился – костюм, пальто? По Кенсингтону подобные персонажи не разгуливают.

Заглядываю в ближайший к «Кадиллаку» переулок. Пусто. Пробегаю полквартала, до следующего переулка. Пусто. Дальше, быстрее. Недешевое серое пальто как сквозь землю провалилось. И двери домов закрыты – все до одной. Проходит пять минут.

«Оторвался», – думаю с досадой.

Торможу в переулке под названием Клементайн. Здесь относительный порядок – дома опрятные, и всего пара заколочос. Чуть наклонившись вперед, упираюсь ладонями повыше колен. Трудно дышу. Злюсь на себя. Надо же – упустила! После такой напряженной слежки!

Вот Трумен – тот не упустил бы. Годы работы в Армии спасения даром для него не прошли. Кого хочешь выследит.

Поднимаю глаза. Оказывается, я стою прямо перед домом, который мне почему-то знаком. Может, я здесь арест проводила? Может, заглядывала сюда для проверки жилищных условий какой-нибудь семьи?

Ищу зацепку. Вот она: лошадь с повозкой на входной двери. Такие нашлепки в Филадельфии каждую вторую дверь украшают. Но у этой лошади отломаны передние ноги. И мне снова семнадцать, я с Полой Мулрони стучусь в чужой дом, где последний раз видели мою сестру…

Закрываю глаза. Всего на мгновение. Мгновения достаточно, чтобы вернуться в то лето, в тот день, когда вопрос – жива Кейси или нет – оставался открытым. Это после я узна́ю: да, на сей раз жива. На сей раз мне суждено ее найти.

Дверь открывается. От этого звука открываются и мои глаза.

На меня таращится незнакомая женщина. Не она ли впускала меня в притон, к Кейси? У той волосы были черные; у этой – седые. Ну так ведь больше десяти лет прошло. Может, и она.

– Тебе плохо? – спрашивает женщина.

Мотаю головой.

– Тебе что-то нужно?

Не хочется деньги попусту тратить – у меня их негусто, – но эта женщина, пожалуй, что-нибудь заподозрит, если я скажу «нет». И потом: может, она владеет какой-то информацией…