Лиз Мур - Алая река

Может, помнит Кейси…

Говорю «да», и меня впускают. В тот самый дом, где впервые умерла моя сестра.

Тогда здесь мебели почти не было. Люди, больше похожие на призраков, валялись, наверное, прямо на полу.

Сейчас в доме тепло и на удивление чисто. Пахнет свежеприготовленной пастой. На стенах плакаты: Иисус, еще Иисус, Дева Мария, группа «Иглз» с чьим-то неразборчивым росчерком. Пол застелен аккуратными ковриками, и есть мебель – дешевая, зато новехонькая.

– Садись, – приглашает женщина, указывая на стул.

Ну и что делать? Впрочем, легенда созревает моментально. Мне нужен «Перкоцет» [24] Препарат кодеиново-морфиновой группы, сильное обезболивающее. . Столько, на сколько хватит двадцатки, что хрустит в моем кармане. Пожалуй, три колеса смогу купить. Хотя зависит от дозировки. Если женщина заподозрит, что я из новичков, – пожалуй, разведет меня всего на одно колесо. Разумеется, я его в грязь втопчу, как только выберусь отсюда. Получается, я готова заплатить целых двадцать долларов за информацию, о потенциальной пользе и достоверности которой понятия не имею…

Отогреваю руки в карманах. Женщина исчезает в кухне, но быстро возвращается со стаканом воды.

– На-ка, выпей. Что-то вид у тебя неважный.

Беру стакан, пью. Жду. Похоже, я в этой женщине ошиблась.

– Откуда ты про меня узнала? – спрашивает женщина.

– Один приятель сказал, – выдавливаю я, помедлив.

– Что за приятель?

– Мэтт, – придумываю я. Мэттов в наших краях – через одного.

– Значит, ты подруга Мэтти Б.? Славный парень!

Киваю.

– Пей, пей водичку-то.

Послушно делаю еще глоток.

– Ты сегодня еще не принимала? – допытывается женщина.

– Н-нет.

Первое слово правды. Становится стыдно.

Услыхав, что я чиста, женщина кладет ладонь мне на плечо.

– Вот и умница. Умница. Я тобой горжусь.

– Спасибо.

– Сколько уже дней ты воздерживаешься, милая?

И тут я замечаю на стене, прямо над собственной головой, распечатку в рамочке – «Двенадцать шагов». Формат небольшой – увидит лишь тот, кто будет высматривать специально. Голова ближайшего Иисуса чуть наклонена к инструкции, будто Он тоже считает шаги. Интересно, это случайно получилось?

Откашливаюсь. Сообщаю:

– Три дня.

Женщина кивает со знанием дела.

– Ты просто молодчина. – Мне достается оценивающий взгляд и предположение: – Небось впервые соскочить пытаешься, а?

– Откуда вы знаете?

– Да ведь видно. Ты не изможденная. Те, которые годами употребляют, – на тех глядеть жалко. Замученные. Совсем как я.

Она усмехается.

Замученной я уже давно себя чувствую – с тех самых пор, как Томас родился. Переезд в Бенсалем меня просто доконал, а исчезновение Кейси стало последней каплей. Но эта женщина, конечно, говорит о другом. Знаю, о чем. Тоже насмотрелась на таких, которые то соскакивали, то опять срывались – и так годами, десятилетиями. В периоды воздержания у них такой вид, будто они просто ужасно хотят спать.

– Ну, а на группу ты пойдешь, милая? – спрашивает женщина. – Кстати – тебе ночевать-то есть где? – Ее взгляд скользит к лестнице. – Там, наверху, сейчас шестеро живут – поэтому извини, я тебя приютить никак не могу. Хотя… Дай подумать…

Она подходит к лестнице и кричит:

– Тедди! Тед!

– Спасибо, мне есть где жить, – говорю я.

Женщина качает головой.

– Не глупи. Найдется и для тебя местечко. Потеснимся.

Сверху слышится мужской голос:

– Звала, Рита?

– Нет, правда, не стоит беспокоиться, – мямлю я. – У меня бабушка жива. Она меня пустит. Там тихо, в бабушкином доме…

Рита смотрит с сомнением. Снова обращается к невидимому Теду:

– Ты когда в Вест-Честер собираешься?

– В пятницу, – доносится со второго этажа.

– Вот, я же сказала – местечко найдется, – произносит очень довольная Рита. – В пятницу можешь заселяться, деточка. Или даже в четверг вечером. Только тогда одну ночь на диване поспишь – ничего?

Снова отнекиваюсь, а Рита гнет свое: знаю, мол, все знаю.

– Просто имей в виду – здесь тебя ждут. Или тебе платить нечем? Так это не беда. Я денег не беру, не волнуйся. Я ни от какой организации, я сама по себе. Действую по принципу «Передай добро дальше». От тебя требуется продукты в общий котел покупать, туалетную бумагу, бумажные полотенца – все такое. А за старое возьмешься – пинками выгоню, поняла?

– Поняла, – вымучиваю я.

Ужас как неудобно перед этой Ритой.

Она смотрит вопросительно.

– Странный у тебя выговор. Ты местная?

Киваю.

– А поконкретнее?

– Выросла в Фиштауне.

– Вот оно что…

Думаю только об одном – как бы сбежать. Но ведь я даже не заикнулась о Кейси.

– Запиши мой номер, – продолжает Рита. – Телефон-то у тебя есть?

Достаю телефон. Она диктует номер, я начинаю его вводить – и вижу эсэмэску от Трумена.

«Ты где?»

«Рядом с К и А», – печатаю в ответ.

Затем нахожу фото Кейси и протягиваю телефон Рите.

– На что он мне?

– Я ищу эту женщину. Всех о ней расспрашиваю. Я ее сестра. О ней уже около двух месяцев нет никаких известий.

– Ай, бедняжка! Плохо дело! – сокрушается Рита.

Берет телефон, отводит руку подальше, прищуривается. Увеличивает изображение. Хмурится.

– Это твоя сестра?

– Да. Вы ее знаете?

Рита становится мрачнее тучи. Прикидывает что-то в уме, делает некие выводы. Внезапно свирепеет:

– Убирайся из моего дома. Вон. Живо!

Никаких объяснений за этим приказом не следует.

Я не успеваю еще сойти с крыльца, как дверь за моей спиной захлопывается. Оборачиваюсь напоследок, фиксирую в памяти безногую лошадь. Бегу к «Ниссану».

Изо рта валит пар. По самые уши заныриваю в куртку. Глаза щиплет от слез.

Кошусь по сторонам – может, появится Саймон. Он не появляется.

Новое сообщение от Трумена.

«За сколько доедешь до перекрестка с Сомерсет-стрит?»

«За 2 минуты».

Едва успеваю отправить ответ, как появляется новое сообщение.

«Я на перекрестке с Лехай-авеню».

Значит, Трумен на месте не стоит. Потому что, вероятнее всего, пытается оторваться от «хвоста».

До заявленного перекрестка мне легче дойти, чем доехать. Я уже практически там. Дождусь Трумена. Сейчас бы горячего чего-нибудь выпить… Холод когтит меня, пробирает до костей. Выбиваю дробь зубами.

Вздрагиваю, услышав голос Трумена:

– Мик, идем скорей. Я машину рядом оставил. Там и поговорим.

Сажусь за руль.

– Что у тебя, Трумен?

Я и хочу услышать, что он разведал, и в то же время все во мне противится этой информации. Трумен понимает. Вид у него мрачный. Он прикидывает, как бы преподнести новость.

– Трумен, не томи.

– Короче, пошел я в этот дом. В переулке рядом с Мэдисон, – начинает он. – Ну, где три «Б» на стене. Стучусь в фанерку. Появляется Макклатчи. Весь обдолбанный. Ладно, думаю, это мне на руку. У него бдительность на нуле. Макклатчи мне кивает, спрашивает: «Ты кто?» Ну понятно: где ему меня узнать? Я говорю: «Я эсэмэсил. Насчет перепихнуться». Вижу – он еле-еле на ногах держится. Однако выдавливает: «Угу». А сам ни с места. Я: «Ну так что? Будет мне девочка или как?» Он: «Будет. Заходи».