Клаус-Петер Вольф - Ярость [litres]

Анна Катрина перебила:

– Мы пришли сюда не утолять жажду. Пожалуйста, помогите мне. Вы действительно можете сказать, где находится убийца моего отца?

Доктор Бруйкманн посмотрел на Уббо Гейде. Уббо кивнул.

– Я знаю, – признался Бруйкманн, – это не совсем нормально. Но в частном порядке, из любопытства, – можете называть это моим хобби – я отслеживаю всех, кому вживил чип, на своем компьютере. Могу показать вам передвижения всех…

Анна Катрина снова перебила его:

– Нас интересует только один.

Он кивнул и сел за компьютер.

Хольгер Блём огляделся. Комната была скудно обставлена. У работающего здесь человека отсутствовало чувство красоты, или же по какой-то причине он не позволял себе держать красивые вещи. Не было ни цветов, ни картин на стенах, ни книжных полок.

Зачем жить в такой обстановке? Никаких кресел, только деревянные стулья. Этот человек не нуждается ни в музыке, ни в искусстве? Куда они попали – в келью или в тюрьму?

– Мне стоит ожидать каких-то трудностей? – спросил доктор Бруйкманн.

– Нет, – ответила Анна Катрина, – не стоит.

Он ввел какую-то команду. На экране появилась карта Остфризии.

Потом камера устремилась наверх – к Ядебузену и через Варел в Дангаст. Сперва казалось, она остановится посреди моря, но потом мигающая точка показала на дом, стоящий совсем близко к берегу.

Правая рука Анны Катрины вцепилась в предплечье Хольгера Блёма. Ногти вонзились в его кожу. Но он не убрал руки. Хольгер решил посвятить Анне Катрине Клаазен и этому делу специальный выпуск журнала «Остфризия». А возможно, даже написать книгу. В любом случае, он будет бороться за Анну изо всех сил.

– Нужный вам человек здесь, – объявил Бруйкманн.

Анна Катрина хотела сразу уйти, но Уббо задержал ее. Он попросил доктора Бруйкманна:

– Никому об этом не говорите. И не выдавайте, где он находится.

– Когда все останется позади, – сказал Хольгер Блём, – я бы с удовольствием взял у вас интервью для журнала «Остфризия».

Доктор Бруйкманн облегченно кивнул.

Они вернулись домой, и Юстус Шаард залпом выпил бокал вина, как минеральную воду. Потом громко рыгнул и снова наполнил бокал.

Он стоял перед открытой дверцей холодильника. Нееле все это не нравилось.

– Мы должны быть трезвыми, если собираемся исполнить задуманное.

– Да ладно? – цинично прошипел он.

Ей и раньше приходилось страдать от этих взглядов. В его глазах она превращалась в насекомое, словно на лестнице эволюции он стоял намного выше ее. Из маленького мальчика Юстус превращался в высокомерного тирана, кичливо хвастающего образованием.

Она вырвала у него из рук бутылку, словно оружие. Несколько капель из бокала упало на пол.

Нееле упрямо сделала глоток из бутылки.

– Нам теперь совсем необязательно это делать. Больше не нужно ориентироваться на твою маму. Мы можем уехать. У меня есть деньги. Больше, чем мы сможем потратить. Давай соберем чемоданы и просто уедем.

Он снова вырвал у нее бутылку и выпил еще немного.

– Что, железную леди вдруг одолели сомнения? Предлагаешь свернуть на полпути?

– Полагаю, нам стоит это обдумать.

– Во время квартальной проверки выяснится, что я наделал, а мы уедем. Нетрудно будет сложить два и два и догадаться, кто захапал десять миллионов. Мы станем новыми Бонни и Клайдом. За нами повсюду будут охотиться. Они назначат за нашу поимку вознаграждение, и любой мелкий бандит попытается его заработать. Нет, Нееле, нам придется это сделать.

Она поняла, что на кону не только совершение преступления: они заново обсуждают свои отношения. Скоро установится новый порядок. Юстус пытался снова отвоевать главенство.

Она скрестила руки на груди и заявила:

– Без меня. Мне достаточно десяти миллионов. Мне плевать на хорошую репутацию.

– Отлично, – ответил он. – Тогда я все сделаю сам.

Она наблюдала, как он надевает белый костюм и выбирает черный противогаз.

В дверях он еще раз остановился и посмотрел на нее.

Она покачала головой.

– Без меня.

– Если ты не дура, – сказал он, – то больше не пей сегодня воду из-под крана.

И Юстус ушел.

На Тайххунвег Шрадер передал Анне Катрине свой рабочий автомобиль. Остфризские полицейские решили: никому и в голову не придет, что Анна Катрина едет к побережью на полицейской машине.

Господи, ты жутко выглядишь, подумал Шрадер и на мгновение засомневался, не вырвалась ли у него эта фраза вслух.

Он протянул Анне пистолет «Геклер и Кох».

– Твой? – спросила она.

– Лучше не спрашивай. Мне становится плохо при одной мысли.

Она не поняла, имеет ли он в виду владельца пистолета или обстоятельства, при которых к нему попало оружие, или Шредера ужасают планы Анны Катрины. Она проверила пистолет и уехала.

Шрадер смотрел ей вслед.

Анна Катрина отправилась в клинику Аммерланд. Прямо на парковке перед главным зданием она еще раз поменяла машину. Здесь ее ждал сын Эйке с подругой Ребеккой, в ее десятилетнем «Фольксвагене Гольф». Ребекка даже прикрепила на лобовое стекло табличку «Врач».

Анна и Ребекка коротко обнялись. Эйке поцеловал мать и крепко прижал к себе. Ей сразу стало легче.

– Не делай глупостей, мама, – умолял он.

Она села в «Гольф» и нажала на газ.

До Дангаста оставалось меньше тридцати пяти километров. Машин почти не было. Падал снег и таял прямо на лету, превращаясь в слякоть.

Веллер метался по квартире, как зверь в клетке. Он точно знал, чем сейчас занимается Анна Катрина, и чувствовал, что должен быть рядом, прикрывать ей спину. Да, он предпочел бы поехать с ней. Ходить по гостиной вокруг книжной полки было просто невыносимо.

Неужели Анна Катрина действительно прикончит убийцу отца?

Веллер был против смертных приговоров, Анна Катрина тоже. Уббо Гейде всегда выступал против избыточной власти полиции и тем более смертных приговоров. Мнение коллег по этому вопросу было единогласным. Но сейчас – совсем другой случай. Веллер считал, государство коварно воспользовалась своей монополией на насилие. Они отпустили осужденного убийцу, дали ему кучу денег, новое имя и документы.

Возможно, у них были свои причины, но теперь старые правила игры больше не действуют. Если государство или влиятельное государственное подразделение ставят себя выше закона, гражданам приходится брать дело в свои руки.

Анна Катрина сейчас восстанавливает справедливость, действуя от лица некоррумпированных сил полиции, подумал Веллер.

О да, он бы с легкостью мог произнести для жены жалостливую защитительную речь, но в глубине души внутренний голос предвещал Веллеру: все может обернуться катастрофой. Без лишних эмоций, при свете дня, их решения могут показаться большой ошибкой.