Клаус-Петер Вольф - Ярость [litres]

То, что здесь происходит, – ненормально, подумала Анна Катрина. Или у нее в голове зазвучал голос отца? Она не знала. Но в происходящем было что-то очень нездоровое. Гроссманн бился в судорогах, словно для работы мышцами рта требовалось все тело. Но ему удавалось выдавить лишь отдельные звуки, а не слова.

– Пойдемте, госпожа Клаазен. Мы же сестры. Сестры по несчастью. Ваш отец. Моя мать. Бросим монетку, чтобы решить, кому выпадет честь поджечь эту лавочку? А потом посидим у моря, любуясь огнем и наслаждаясь его воплями.

Анна Катрина слышала голос отца: « Анна, добро должно вести себя иначе, чем зло. Это их единственное различие».

Инга высоко подняла зажигалку.

– Пойдем, сестренка. Придется сделать это внизу. Здесь, наверху, слишком опасно. Мы же не хотим сгореть вместе с ним.

Гроссманну наконец удалось овладеть губами и языком. Он плевался и кашлял. Звуки напоминали пыльную грампластинку, которую не включали уже много лет. Но Анна Катрина и Инга прекрасно понимали его. Он разыграл свой последний козырь. Хотя и сомневался в его актуальности.

– Я знаю, у кого яд. У меня есть имена и адреса. Я могу навести вас на похитителя чемодана.

Анна Катрина посмотрела на него, потом на Ингу. Та отчаянно замахала пальцами перед лицом Анны Катрины:

– Не верь ему, сестренка! Он просто пытается спасти свою шкуру… Ты ведь не позволишь ему себя одурачить?

Больше Гроссманн ничего сказать не смог и затрясся в приступе кашля.

Анна Катрина огляделась, пытаясь найти для него что-нибудь попить.

Он прохрипел:

– Они отпустили меня и сделали поддельные документы, потому что на кону стояло нечто гораздо большее! Они хотят отравить воду в Остфризии, и Остфризия – только начало. Погибнет много, очень много людей. Я знаю адрес лаборатории и знаю, у кого чемодан…

– Не позволяй ему уболтать себя! – завопила Инга.

Гроссманн торговался за собственную жизнь:

– Если я умру, вы упустите последнюю возможность…

Он снова закашлялся.

Анна Катрина сказала:

– Боюсь, он прав. У него действительно есть информация. Я в курсе дела…

В Инге погибла надежда обрести соучастницу.

– У кого яд? – прямо спросила Анна Катрина.

– Воды! – кашляя, попросил Гроссманн. – Мне нужно что-нибудь попить. Так я говорить не могу. И развяжите меня!

Анна Катрина услышала крики о помощи из подвала.

– Я принесу воды, – пообещала Инга и ненадолго исчезла за ширмой. Но вернулась не с бутылкой, а с битой.

На потолке висела голая неоновая лампочка. Свет то включался, то выключался в беспорядочном ритме. Лампочка громко жужжала, словно осиный рой пытался защитить гнездо.

Владимир Куслик без сознания лежал на полу лицом вниз, но был еще жив. Борис смотрел на толстые хлопья пыли, которые подкатывались ближе при каждом вдохе и сдувались прочь при каждом выдохе его брата.

Хлопья пыли дарили Борису надежду. Пока Владимир жив, еще не все потеряно. Он не мог представить жизни без брата. Что с ним станет? На что он будет жить? Как решать повседневные проблемы? Отмывать деньги? Отличать настоящего заказчика от осведомителя? Стирать белье? Прятать в брюках нож и, черт подери, готовить без дурацких усилителей вкуса прекрасный куриный суп? Как еще защититься от гриппа и простуды в это время года?

Борис старался не двигать руками и прижимал их к трубе – при каждом движении кабельная стяжка врезалась глубоко в кожу. По сравнению с этим наручники казались удовольствием.

Борис завопил:

– Помогите!

Его брат резко подскочил от крика. Ему захотелось дать Борису пощечину. Ладно хлюпает носом, но кричать о помощи – это вообще никуда не годится! Они же не маленькие дети! Но руки Владимира были привязаны к батарее.

– Тсс! – цыкнул он. Но Борис унюхал бензин и догадался о дьявольском плане.

За дверью послышался хохот. Борис начал орать не умолкая.

Анна Катрина услышала: внизу, в подвале, просит о помощи человек. Посмотрела на ножницы, торчащие в древесине, словно вонзенный в тушу нож мясника.

– Кто кричит? – спросила она. – И что здесь вообще…

Анне не удалось закончить вопрос. Ее ударили по голове бейсбольной битой.

Анна Катрина покачнулась и упала вперед. Ее лицо опустилось между ногами Гроссманна.

– Ну и подыхай вместе с ним, тупая коза! – фыркнула Инга. Она знала: больше ждать нельзя. Скоро это место станет слишком популярным. Одинокий дом для отпуска у моря в мгновение ока превратится в точку сбора бандитов и полицейских.

Она сбежала вниз по лестнице.

Чиркнула зажигалкой. Казалось, пламя исходит прямо из ее правой руки.

Она закричала:

– Сгорите! Сгорите!

Ей казалось, это звучит как заклинание.

Потом она бросила зажигалку в радужную лужу.

Бензин зашипел, и разгорелось пламя. Сначала медленно – не настолько эффектно, как она ожидала. Но потом огонь все быстрее побежал по ступеням.

Инга вышла на улицу и закрыла за собой дверь. Ей нравилось слушать вопли Гроссманна. Хорошо все-таки, что она не отрезала ему язык.

Она села в черный «БМВ». Из окна гостиной уже вырывались языки пламени.

Анну Катрину привели в чувство дикие крики Гроссманна. Она сразу поняла, что ее жизнь в опасности.

Она сорвала с кровати покрывало и принялась забивать им огонь. Сухое горючее разлетелось по комнате. Загорелся даже потолок. Лестница пылала ярким пламенем.

Анна Катрина подбежала и открыла окно. Огонь начал с жадностью пожирать поступающий кислород.

– Спаси меня, и спасешь всю Остфризию! – закричал Гроссманн.

Она подскочила к нему и принялась кромсать ножницами канат на левом запястье.

– У кого чемодан? Как зовут шантажиста?

– Я все скажу! Но сначала вытащи меня отсюда!

Анна просунула лезвие ножниц между его левой рукой и канатом. Канат сидел чертовски туго.

Она освободила его.

– Имя и адрес! – приказала она. – Я больше ничего не сделаю, пока не услышу.

– Нееле Шаард, – прохрипел он, – из Зюдернойланда!

Он мог назвать вымышленное имя, но Анна Катрина ему поверила.

Пожар уже подбирался к их ногам. Пылающая ширма упала.

Анна обрезала второй канат и потащила Гроссманна из кровати к окну. Другого выбора не было. Приподняла его и высунула верхнюю часть тела наружу. Снежинки шипели в огне.

Гроссманн вцепился в Анну Катрину. Она освободилась от хватки. Он полетел вниз и тяжело упал на крышу «Гольфа».

Анна Катрина спрыгнула вслед. Приземлилась на тело Гроссманна и сломала ему четыре ребра.

Но сознание не потеряла. Анна слезла с машины. Она пропахла дымом. На джинсах тлела правая штанина.

Анна нащупала в сумке мобильный. Она больше не чувствовала правую сторону тела. Рука безжизненно болталась.