Клаус-Петер Вольф - Ярость [litres]

Ему хотело позвонить Анне, поговорить, но любая связь – риск выдать место ее расположения.

Веллер чувствовал близость жены. Закрывал глаза и словно оказывался в машине рядом с ней. Если все идет по плану Уббо, Анна сейчас едет в «Фольксвагене» Ребекки Симон, ассистента врача.

Они устроили своего рода поисковую игру, постоянно оставляя ложные следы, чтобы запутать коллег.

Снаружи подъехали две машины. В одной остались сидеть два человека, наблюдая за домом. Из другой вышел Хуберкран и позвонил в дверь.

Веллер открыл.

– Я могу войти? – спросил Хуберкран.

Веллер пригласил коллегу жестом и сказал: «Конечно», хотя выражение его лица говорило об обратном.

Веллер надеялся, Хуберкран не станет Иудой.

– Франк, – начал Хуберкран, явно не собираясь садиться, – мы давно знаем друг друга. Давай начистоту.

– Разумеется. Начистоту.

– Эти дни выдались тяжелыми, а последние несколько часов стали настоящим кошмаром.

– К чему ты клонишь?

Бывший коллега из Франции, владелец частной фирмы, спросил:

– Где Анна Катрина?

Веллер горько рассмеялся.

– Вот как! Ты приспешник министерства внутренних дел. Или группы Науманн. Или как там теперь называется ваше чертово элитное подразделение.

– Франк! Я хочу только добра. Еще можно привести все в порядок и уладить. Но если ты продолжишь упрямиться, то…

– Ты правда ждешь, что я предам собственную жену? В кого ты превратился, Хуберкран?! – Веллер посмотрел в потолок. – Я так не поступлю… И ты это знаешь… А теперь я прошу тебя покинуть мой дом.

– Франк, не глупи, я…

– Немедленно!

Веллер указал на дверь. Но Хуберкран предпринял еще одну попытку:

– У вас возникнет множество трудностей. Возможно, я смогу кое-чем помочь. В моей фирме есть ответственные должности… Вы станете получать вдвое больше… У меня работает много бывших копов.

– Проваливай, – прошипел Веллер. – Проваливай, а то я не сдержусь и разобью тебе морду!

Анна Катрина все еще ощущала объятия сына, словно теплый платок на плечах.

Она ехала быстро. Боялась отключиться за рулем. Ей представилось, как снежинки, летящие в лобовое стекло, тают на ее коже и стекают вниз холодными тонкими струйками воды. Она мерзла, хотя в «Гольфе» прекрасно работала печка, направляя теплый воздух ей на ноги.

Она постоянно терла лоб и била себя ладонями по щекам, чтобы не заснуть.

Анна слышала голос отца. Он хотел ей что-то сказать, но, видимо, был слишком далеко. Он что-то кричал, но она не понимала.

Она вздрогнула. Отец стоит на дороге? Он махнул ей рукой или воображение сыграло злую шутку и это другой человек?

В свете фар ей померещилась фигура. Анна затормозила. Может, кто-то попал в аварию и ему нужна помощь?

Она вышла из машины. Снежинки целовали ее лицо. Она огляделась и крикнула:

– Эй! Эй! Есть там кто-нибудь?

Анне стоило большого труда удержаться от крика « Папа?! Папа?! Ты там?».

Она механически твердила фразы:

– Твой отец мертв. Он не мог махать тебе рукой. Ты едешь, чтобы задержать его убийцу.

Потом снова села в машину, вцепилась в руль и сказала:

– Они отпустили твоего убийцу, папа. Но у них ничего не выйдет. На этот раз ты победишь!

Кожа на голове чесалась. Анна приоткрыла окно. Ветер приятно обдувал лицо и играл ее волосами. Ветер не давал ей уснуть.

У нее в животе бушевала стучащая, убийственная ярость, как у дикого зверя, который пытается вырваться из клетки.

Нееле Шаард достала из холодильника стаканчик клубничного йогурта. Открыла его и, не закрывая холодильника, подошла к буфету. Там стояло три банки мюсли – с сухофруктами, с орехами и с изюмом.

Она взяла среднюю и хотела посыпать йогурт орехами и пшеничным зерном, но в стаканчик упал слишком большой комок. Йогурт перелился через край, закапал на пол и прилип к ее пальцам.

Несколько секунд она стояла неподвижно. А потом с яростью швырнула йогурт в открытый холодильник, а вслед за ним – банку с мюсли. Та угодила в верхнюю планку, разбилась и упала на пол.

Нееле захлопнула холодильник и побежала в гостиную. Там она прижалась к стене и так заревела, что календарь с картинами, как ей показалось, сдвинулся с места.

У нее заболели горло и уши, но стало гораздо легче эмоционально. Все разочарования, накопленный гнев, горячая боль от пережитого унижения вышли через ее горло. Это было приятно! Их нужно было выпустить наружу.

«Я слишком многое проглатывала, – думала она. – Во мне больше яда, чем в этих маленьких бутылочках из чемодана».

Она подготовила все сама, с начала и до конца, а теперь он закончит дело без нее. Он снова предпочел ей биржу. Они могли сбежать с десятью миллионами, но он не захотел. Решил обвалить биржу, чтобы получить для вкладчиков большой навар и выступить героем. Магом аналитики и управления имуществом!

Она уже видела его сияющей точкой притяжения носителей костюмов и галстуков, чудесным волшебником приумножения капитала. Оживленные молодые дамы в платьях маленького размера и на высоких каблуках будут восхищаться им и надеяться стать его сотрудницами.

Возможно, он даже будет ее стыдиться, потому что она не умеет себя вести в изысканном кругу высшего остфризского общества. Ее татуировки снова станут проблемой.

В целом их жизнь совершенно не изменится, только станет значительно богаче.

Она зарычала в стену:

– И всем опять на меня плевать!

Карола Гейде везла коляску мужа по рождественской ярмарке. Некоторые киоски уже закрывались.

– Я бы лучше сразу отвезла тебя обратно на Вангероге, но паромов сегодня уже не будет, а следующий авиарейс только рано утром. На нем и отправимся.

– Я пока не могу вернуться, – возразил Уббо. – Дела еще не закончены. Я должен остаться, пока…

Карола остановилась перед украшенной к Рождеству витриной и повернула кресло так, чтобы Уббо видел свое отражение.

– Посмотри на себя. Так больше нельзя. Как ты думаешь, чем все закончится? Если вы будете продолжать в том же духе, то все загремите в тюрьму.

Он избегал смотреть на свое отражение.

– Мы не попадем в тюрьму, Карола. Мы боремся за справедливость.

Она поджала губы.

– Я уже не понимаю, где справедливость.

– Да, и это наша вина. Мы не смогли четко расставить границы. И теперь должны это исправить.

Она вздохнула.

– Что сейчас будет делать Анна Катрина? Ты тоже несешь ответственность. Теперь она осуществит то, чего так давно хотела?

Она не смогла произнести, что именно, и Уббо тоже.

– Да, – сказал Уббо, – боюсь, она поведет себя по Ветхому Завету.

Юстус был не создан для физического труда. Этот дурацкий костюм, противогаз на лице и еще снежинки… Водопроводную трубу покрывала толстая корка льда. Все, к чему он прикасался, было холодным и мокрым, и он чувствовал отвращение, несмотря на защитный костюм. Ему так хотелось снова оказаться за компьютером, следить за таблицами курсов акций и управлять миром с помощью мышки. Здесь все было слишком конкретным…