Владимир Турунтаев - Имитация

— Но на часы не взглянули?

— Нет.

— После вашего пробуждения Савина еще долго находилась в комнате?

Миронов прикинул:

— Где-то около часа. Может, минут сорок-сорок пять.

— А когда она ушла, вы посмотрели на часы?

— Нет, сразу плюхнулся на кровать и отключился. Не слышал даже, как сосед пришел.

— И последний вопрос: вы вчера вечером много коньяка выпили?

— Да не так чтобы много: граммов сто пятьдесят. Вы что, всерьез думаете?..

— Очередная версия, — сказал Брянцев. — Пока только версия.

В общежитии они застали Карташова, который грустил за столом в обществе наполовину опорожненной бутылки «Старорусской».

Обведя комнату цепким взглядом, Брянцев спросил про коньячную бутылку: не видел ли ее Карташов, когда вернулся вечером с «прогулки»?

— Поглядите у него в тумбочке, — сказал Валентин.

Заглянув в тумбочку Миронова, Брянцев при помощи носового платка извлек из нее два граненых стакана со следами подсохшей светло-коричневой жидкости на дне и упаковал их в полиэтиленовый пакет, который они с Филиппом завезли в криминалистическую лабораторию, а оттуда заехали в следственное управление прокуратуры и забрали поджидавшего их Игоря Ускова. Игорь доложил Брянцеву о задержании Савиной и передал изъятую у «фигуристки» связку ключей.

— Без эксцессов прошло? — спросил Брянцев.

— Не хочется вспоминать, — лаконично ответил Игорь, сопроводив свои слова выразительной миной.

Филипп остановил машину у подъезда неказистой серой пятиэтажки. Походив по этажам, нашли двух пенсионеров, которые согласились быть понятыми.

В бронированную дверь квартиры было вварено три хитрых замка, отпереть которые даже при наличии ключей было непросто: один замок отпирался поворотом ключа вправо, другой — двумя поворотами влево, а третий, видимо, вообще не был заперт. Так что все трое, по очереди, порядком попотели, прежде чем попали в квартиру.

Савина, видимо, совсем недавно сделала евроремонт. В подвесных потолках было не меньше десятка светильников, а в прихожей еще и понизу шла подсветка. Изысканная мебель, большой японский телевизор, видеомагнитофон, музыкальный центр… Широченная кровать занимала чуть ли не полкомнаты. На паркетном полу лежал ковер травяного узора с таким густым ворсом, что ботинки ступали по нему как по живой траве-мураве. Комната и кухня были разгорожены легкой раздвижной стенкой. А кухонный гарнитур — «ну просто мечта», как оценила его женщина-понятая из квартиры напротив. На кухне стоял еще один телевизор, поменьше… И диссонансом ко всей этой роскоши являла собой сваленная грудой немытая посуда в раковине, остатки еды на столе, сковородка с пригоревшими ко дну бифштексами на электрической плите «Мулинекс».

— Ё-моё! — тихонько простонал Филипп, оглядываясь вокруг. — Это же какие деньги надо секретарше зарабатывать!

— Думаю, в пределах зарплаты, — определил Брянцев и с ухмылкой добавил: — Средней американской служащей.

Обыск проводили тщательно, заглянули даже в сливной бачок в туалете и очистили от снега балкон.

На самом верху антресолей, в узкий промежуток под потолком, была задвинута гитара в зеленом футляре из кожзаменителя. Игорь поставил кухонную табуретку на журнальный столик, взобрался на нее, выдвинул гитару, пошарил за ней рукой и что-то нащупал. Спрыгнув на пол, показал находку Филиппу и понятым. Это был рулончик цветной негативной фотопленки. На трех негативах была запечатлена идущая по улице женщина фигурой и позой очень похожая на Изольду Маковкину с фотографии, найденной в записной книжке Карташова.

Тем временем Брянцев обнаружил на антресолях встроенного шкафа в прихожей белый пластиковый пакет с котиковой шубкой, уже далеко не новой, с вытертым на сгибах мехом.

В одной из секций мебельной стенки на плечиках висели еще две шубы — каракулевая и беличья. Но ни коричневой норковой шубы, ни бежевой дубленки так и не удалось найти. Как и норковой формовки и фетровой шляпки с загнутыми кверху полями. Как и черного парика.

Осмотр гаража и «Форда» вообще ничего не дал, если не считать трех окурков, извлеченных из пепельницы, встроенной в приборный щиток «Форда»: на одном окурке не было следов губной помады.

Всю обратную дорогу Брянцев молча хмурился. Понимая его состояние, Филипп с Игорем тоже помалкивали.

Подвернув к следственному управлению, Филипп остановил машину. Брянцев продолжал хмуро хохлиться, даже ремень не скинул.

— Приехали, Сергей Алексеич, — сказал Игорь.

— Вижу, — Брянцев медленно повернул голову к Филиппу и похоронным голосом спросил: — Что будем делать?

Оба они прекрасно понимали, что котиковая шубка и пленка — далеко не те улики, на которых можно построить серьезное обвинительное заключение. И в то же время ни у того, ни у другого после перипетий этого дня не оставалось ни малейших сомнений в причастности Савиной к обоим убийствам.

— Как говорится, близок локоть… — начал Филипп

— …а доказательств нет, — закончил Брянцев.

Игорь тоненько хохотнул, и это немного разрядило атмосферу.

— Еще ведь есть стаканы, которые мы давеча отвезли криминалистам, — напомнил Брянцеву Филипп и фальшиво пропел — Стаканы, стаканы, стаканы, на вас вся надежда, пам-пам-м!..

Утром их ждало разочарование: в стаканах не только химии не обнаружилось, но и следов коньяка.

— Только чай, ребята-демократы, только чай, — пробормотал со вздохом Брянцев и, позвонив Олегу Миронову, спросил у него, из какой посуды они с Савиной пили третьего дня коньяк.

— Из хрустальных стопок, — ответил Миронов. — Гела их с собой приносила.

— Ну, понятно, — вконец расстроился Брянцев. — Принесла, унесла и нет ничего. Спрашивается, на каком основании я распорядился задержать ни в чем неповинную женщину?

— Давай-ка ближе к делу, — и Филипп выложил на стол несколько цветных отпечатков.

На всех отпечатках была изображена Изольда Маковкина в бежевой дубленке и коричневой норковой шапочке. Она шла по тротуару, не глядя в объектив и, судя по безучастному выражению лица, скорее всего не подозревала, что ее фотографируют. Один из отпечатков был сделан с того же негатива, что и фотография, найденная в записной книжке Карташова.

— Итак, логично предположить, что фото в записную книжку было подложено Савиной или с ее помощью, — повел Брянцев кружево умозаключений. — С какой целью? Во-первых, записная книжка должна свидетельствовать о совсем недавнем посещении ее владельцем квартиры Орлинковой, а фотография — о теплых отношениях его с Маковкиной, приметы которой безусловно совпадают с приметами «Дины».