Владимир Турунтаев - Имитация

— Это их подсадная утка!..

— И как давно ее к вам подсадили? — спросил Брянцев.

— Это вам лучше знать, — огрызнулась Савина. — Мне так кажется, что с неделю назад.

— Значит, вы продолжаете утверждать, что со дня вашего знакомства и до второго февраля этого года у вас с Мироновым не было любовных свиданий или хотя бы просто дружеских встреч? — спросил Брянцев.

Савина презрительно фыркнула.

— Конечно, не было! Друг…

— Ни в общежитии, где Миронов в настоящее время проживает, ни у вас дома?

— Не хватало мне еще домой мента приводить!

Брянцев посмотрел на Миронова:

— Вы бывали у гражданки Савиной дома?

— Да, бывал и довольно часто! — буркнул Олег. — Вообще-то мы только у нее дома и встречались, если не считать последнего раза.

— Можете подробно описать квартиру гражданки Савиной?

— Пожалуй… Квартира однокомнатная, почти половину комнаты занимает кровать. На полу, во всю комнату, — ковер…

— Какого он цвета?

— Зеленого, такого травяного… Еще мебельная стенка, итальянская…

— Что находится на самом верху мебельной стенки, под потолком?

Олег приложил к глазам ладонь.

— Кажется, только гитара. В зеленом чехле…

— Вы играете на гитаре?

— Вообще-то да, но на этой не пришлось.

— Почему же?

— Ну, как-то так… — Олег посмотрел на Савину, словно ожидая подсказки, однако встретил лишь ее пронзительный, уничтожающий взгляд. — У нее две струны оборваны.

Брянцев посмотрел на Савину:

— Все правильно?

Савина в свою очередь вопросительно посмотрела на своего адвоката. Тот едва заметно кивнул.

— Да, похоже что гражданин Миронов действительно побывал в моей квартире — ответила Савина. — Без моего ведома. Действительно, у моей гитары оборваны две струны.

Брянцев снова обратился к Миронову:

— Вы вынимали эту гитару из чехла?

— Нет. Гела сказала, что гитара неисправна, а наверху много пыли…

Тут вмешался адвокат:

— Мне кажется, господин следователь излишне увлекся изучением второстепенного предмета и ушел от существа дела…

— Но ведь гитара помогла нам несколько продвинуться вперед, — заметил Брянцев. — Теперь нам известно, что гражданин Миронов частенько бывал у Савиной дома, а это категорически отрицала ваша подзащитная. Достижение не Бог знает какое, но лучше маленькая рыбка, чем большой таракан. Не так ли?

Адвокат тут же возразил:

— Указанный факт может свидетельствовать и о том, что гражданин Миронов, будучи штатным работником милиции, какое-то время назад присутствовал при обыске в квартире моей подзащитной.

— Должен заметить, что обыск проводился при понятых, и они могут внести ясность в этот вопрос, — сказал Брянцев. — Так же должен сказать, что опрошенные нами жильцы подъезда, в котором проживает гражданка Савина, узнали на фотографии гражданина Миронова, которого неоднократно — подчеркиваю: неоднократно! — встречали в своем подъезде на протяжении последних двух месяцев, — и, не дожидаясь очередного возражения адвоката, снова обратился к Олегу Миронову: — Вечером пятого февраля, находясь в комнате общежития, вы услышали от находившегося там же старшего оперуполномоченного угрозыска Лазутина фразу: «Все в ажуре». Что она для вас означала?

— Я понял ее так, что расследование дела об убийстве Орлинкова продвигается успешно.

— И как вы поступили?

— Позвонил Геле… гражданке Савиной с вахты и сказал, что необходимо встретиться.

— И гражданка Савина.?

— Ответила, что сейчас же подъедет к ближайшей от общежития автобусной остановке на улице Посадской.

— Он подъехала на своей машине?

— Да, на «Форде» синего цвета.

— Вы это подтверждаете? — спросил Брянцев Савину.

— Можно мне не отвечать на этот вопрос? — спросила Савина адвоката?

— Ваше право, — пожал тот плечами.

В этот момент Филипп Лазутин отлепился от подоконника и направился к двери. Обернувшись, показал Брянцеву рукой: дескать, все в порядке.

Согласно разработанному Брянцевым сценарию, Филипп должен примерно через полчаса вернуться бодрым шагом, с довольной улыбкой, положить на стол перед следователем увесистый сверток и сообщить, что «все в ажуре» — не слишком громко, но так, чтобы Савина услышала. А на удивленно-радостный вопрос следователя: «Где нашли?!» что-нибудь пошептать на ухо, со значением поглядывая на подследственную.

Между тем Савина продолжала упорствовать: никто ей вечером пятого февраля не звонил по телефону, никуда она не выезжала на своей машине, а сидела дома, вернее, полулежала на кровати, пила сухое вино и смотрела видики.

— Но вашу машину видел не только Миронов, — сказал Брянцев. — У нас есть и другие свидетели.

— Они машину видели или меня?

— В тот вечер — машину…

— Моя машина должна была в это время стоять в гараже, — Савина сделала ударение на первом слове. — Если она оказалась на улице, значит кто-то ею воспользовался без моего ведома.

— …А седьмого февраля видели и вас в машине, на той же Посадской улице, — продолжил Брянцев прерванную фразу. — Причем видели очень близко. Молодые супруги, если помните, просили вас подбросить их до Дворца молодежи. Вы сказали, что вам не по пути, однако затем проехали именно в сторону Дворца молодежи, а через некоторое время высадили Миронова возле его общежития.

— Да, теперь я вспомнила, — покивала Савина. — На днях Миронов действительно звонил мне домой, хотя номера своего телефона я ему не давала, и его неожиданный звонок меня, признаться, удивил.

— И тем не менее помчались на свидание?

— Мне в тот вечер было скучно сидеть одной дома.

— Но вы так же поспешно и прервали свидание.

— Я вспомнила, что не выключила утюг.

…Прошло уже больше получаса с тех пор, как Филипп вышел за дверь, пора было ему приступить к исполнению своей роли. Но сколько Брянцев ни прислушивался, слух не улавливал ничего похожего на «бодрые шаги за сценой».

Брянцев посмотрел на Миронова:

— Что именно вы сообщили Савиной при следующей встрече?

— Что у следствия, судя по всему, появились серьезные подозрения в отношении Карташова, — ответил Миронов, нервно тиская пальцы рук.

— Логически рассуждая, такое сообщение должно было вас успокоить, — проговорил Брянцев, обращаясь к Савиной. — Следствие переключилось на разработку версии, которую вы так настойчиво мне подкидывали во время предыдущих допросов: что Андрея Орлинкова мог застрелить Карташов и что Ираида Орлинкова если и не была его сообщницей, то уж определенно знала, кто застрелил ее мужа. Однако вам, должно быть, показалось, что тут не хватает последнего, решающего мазка. В самом деле, после того как Орлинковой стало известно о любовном романе Карташова с Изольдой Маковкиной, над Карташовым нависла угроза неотвратимого разоблачения. Первый шаг в этом направлении Орлинкова сделала, когда добилась возбуждения уголовного дела об убийстве своего мужа. Так ведь, Ангелина Федоровна?