Геннадий Сорокин - Письмо ни от кого

– Заходи, – разрешил я.

– Андрей, – голосом умирающей невинности прошептала она, – я попала в беду. Если ты мне не поможешь, я обречена.

– Рассказывай, – жестко ответил я.

– Я сделала от Погудина аборт. Во время операции мне повредили какой-то сосуд, и из меня вытекло столько крови, что я чудом не умерла. Врачи перепугались, напичкали меня лекарствами, продержали под наблюдением сутки и выгнали вон. Андрей, я не могу в таком виде появиться дома. Отец убьет меня, если узнает, что я сделала аборт. Он в последние дни вообще не адекватный: как напьется, всю семью гоняет, а тут я подвернусь со своими проблемами.

– От меня-то ты что хочешь?

– Дай мне отлежаться у тебя дома пару дней. Как только я немного оклемаюсь, тут же уйду. Андрей, хочешь, я на колени перед тобой встану? Пожалей меня, мне не к кому больше идти.

Света прислонилась к стене, плечи ее затряслись в беззвучном плаче, и она плавно, вдоль стены, съехала на пол.

Если бы я не благоденствовал после стремительного карьерного взлета, если бы я на какие-то секунды не потерял бдительность… Да что там говорить! После драки кулаками не машут. Вместо того, чтобы выгнать ее, я разрешил ей остаться.

У Светы не было с собой никаких вещей, она была не ухожена и голодна. Мне пришлось накормить ее, вместо засаленной футболки дать свою чистую рубашку. Вечером она попросила постелить ей на полу.

– Брось ломать комедию! – прикрикнул я на нее. – Ложись на кровать. Если ты больна по женской части, то чего тебе опасаться?

– Я никогда не боялась тебя, – тихо, но очень спокойно и уверенно ответила она. – Я просто не хотела тебя стеснять.

В этот момент двуликая Светлана стояла ко мне спиной и была для меня милой девушкой-подростком из далекого прошлого. Никакого скрытого смысла в ее словах я не уловил. А должен был уловить.

Утром, уходя на работу, я закрыл ее на ключ. Гостья не возражала.

На вторую ночь, обнимая Светлану, я почувствовал к ней физическое влечение, но взял себя в руки, отвернулся и уснул.

«Ну ее к черту, эту Светочку! – решил я. – Она, конечно же, может всяко разно удовлетворить меня, но что-то тут не то, какой-то подвох кроется в этом спектакле».

На третий день, вечером, Светлана вышла позвонить по телефону-автомату в соседнем дворе и пропала. Из чувства самосохранения я проверил сводки о состоянии преступности по городу. Фамилия Клементьева нигде не фигурировала, неопознанных трупов молодых девушек в морг не доставляли.

«Если Светлана не засветилась в сводках, значит, у нее все хорошо», – решил я.

Прошла неделя, и я решил пополнить запасы наличных денег в кошельке. Тайник в шкафу был пуст. Она обокрала меня! Сто двадцать моих кровных рубликов испарились, дематериализовались, улетели неизвестно куда. Она, эта умирающая Светочка, обвела меня вокруг пальца, облапошила, как деревенского дурачка. Пока я был на работе, она методично, пошагово обыскала всю комнату и нашла деньги, спрятанные за подкладкой старого кителя. Так мерзко себя я еще не чувствовал.

В бессильной ярости я метался по комнате, проклиная свою доверчивость. Надо же было так купиться на ее слезы, на ее дрожащие губы! Опер, называется! Не смог понять с первого взгляда, ломает она комедию или по-настоящему нуждается в помощи.

«Встречу эту тварь, все зубы ей вышибу! – решил я. – Плевать на прокуроров, пускай хоть сто дел на меня возбудят, я как-нибудь выкручусь, а вот ей в старости жевать нечем будет. Куда она от меня пошла? О-па! Надо Наталью предупредить, пока не поздно».

Я рванул на улицу к телефону-автомату, переминаясь от холода с ноги на ногу, набрал номер Натальи. Она ответила тут же, словно давно ожидала моего звонка.

– Наташа, прости, что беспокою. Тут такое дело, к тебе Клементьева Светка не заходила?

– Была позавчера. Рассказывала, что сделала неудачный аборт от тебя. Я даже дослушивать ее не стала и выгнала вон. Андрюша, я знаю тебя много лет. Ты, конечно, мужик со странностями, но, однозначно, ты не подонок и не предатель. Она рассказывала мне про другого человека, поступками на тебя совсем не похожего.

– Наташа, представь, я купился на ее нюни и разрешил пожить у себя. Сегодня сунулся – заначка пустая. Ползарплаты свистнула.

– Господи, когда ты научишься разбираться в женщинах! Тебе дать денег?

– Спасибо, не надо. Она не все у меня нашла, кое-что осталось.

– Твои планы на Новый год не меняются? Приходи обязательно, пожалишься, как тебя юная наркоманка на весь свет опозорила.

– С чего ты решила, что она наркоманка? – озадаченно спросил я.

– В глаза надо девушкам чаще смотреть и поменьше внимания обращать на слезы. Придешь, объясню.

Новый, 1988 год я встречал у Натальи. Из гостей были ее брат с городской девушкой и две семейные пары с прежнего места работы. Что за девицу с собой приволок Антонов Петр, я так и не понял. В городе он появлялся редко, жениться вроде бы не собирался, уединяться в квартире у Натальи просто негде.

В три часа ночи, устав от Наташкиных гостей, я поехал домой. Такси, естественно, не работало. Пришлось злоупотребить служебным положением и добираться домой на автомобиле вневедомственной охраны.

В январе 1988 года я собрался с духом и приехал к Клементьеву. Начальник Заводского РОВД встретил меня с кривой ухмылкой:

– Какое начальство в гости пожаловало! Мне встать или можно на своем месте остаться?

– Я хочу о Светлане поговорить, – я сел напротив Геннадия Александровича, посмотрел ему в глаза. – Она обокрала меня. Попросилась пожить пару дней и украла сто двадцать рублей.

– Ну и что? – пожал он плечами. – Впредь умнее будешь.

– Геннадий Александрович, вы не желаете компенсировать мне убыток, нанесенный вашей дочерью? Для меня сто двадцать рублей – серьезные деньги.

– С чего это я должен за нее платить? – неприязненно ответил он. – Светка уже не первый месяц шляется где попало, а я за нее должен карманы выворачивать? А если она полгорода обворует, мне, что, всем подряд рубли раздаривать? Я тебя предоставлять ей кров не просил, так что оставь свои претензии при себе.

– Хорошо, я все понял, – я поднялся с места и пошел к двери.

– Андрей! – остановил меня Клементьев. – Ты ничего в ней необычного не заметил?

– Заметил, но сразу не понял, что к чему. Она переодевалась при мне, я видел ее руки – никаких следов от уколов. Но это ведь ничего не значит! Сейчас столько всякой дури развелось, что колоться совсем необязательно.

– Как ты думаешь, она уже конченый человек или можно попытаться ее вытащить?

– Не знаю, я не врач-нарколог. Одно могу сказать: Свете лучше мне на глаза не попадаться.

– В милицию о краже заявлять будешь?

Я ничего не ответил и ушел. Примерно через неделю Геннадий Александрович впал в запой и устроил в квартире погром. Спасаясь от его алкогольного психоза, Саша Клементьев на выходные перебрался ко мне.