Арне Даль - Глушь

– Я бы очень хотела, чтобы вы сейчас же ушли, – надтреснутым голосом проговорила Эбба Хульт.

– Мы этого не сделаем, – ответил Бергер. – Пока не узнаем то, ради чего приехали. По счастью, это то самое, о чем вам необходимо выговориться, Эбба.

Она покачала головой. На стол капнули слезы, рядом с печеньем. Блум наклонилась к ней, погладила по руке и задала вопрос, четкий и ясный:

– Зачем Йессика поехала в США, Эбба?

– Она хотела встретиться с такими же, как она: с теми, кто пережил семейную трагедию. Она состояла в сообществе, в котором общались те, кто видел очень много крови, кровь родных. И еще в одном, которое называлось без_отца . Она составила список с именами и адресами людей из самых разных мест в США.

– Это кажется вполне разумным, – сказала Блум. – Она хотела встретиться с людьми, оказавшимися в такой же ситуации, узнать, какие у них выработались стратегии выживания. С терапевтической точки зрения, это, наверное, правильно. Не может быть, чтобы вы из-за этого не хотели говорить. Что еще вы нашли в компьютере Йессики?

Пожилая женщина снова покачала головой и больше ничего не сказала. Блум продолжила, очень мягким тоном:

– Десять лет Йессика прожила, преследуемая кошмарами. Меня очень радует, что у нее был позитивный план действия, что она – в отсутствие разговоров дома – нашла других людей, попавших в такую же ситуацию, с которыми она могла общаться. Но ведь было и что-то деструктивное, да, Эбба? Может быть, что-то саморазрушительное?

Эбба Хульт взяла кусочек сахара, положила между губ и потянулась за чашкой с кофе. Она медленно вылила немного кофе на блюдце, поднесла ко рту и всосала уже остывшую жидкость через сахар.

– Кофе с блюдца, – улыбнулась Блум. – Моя бабушка тоже так делала. Это придавало ей уверенности.

Эбба Хульт проглотила сладкий кофе и улыбнулась в ответ. Потом заговорила:

– Йессика была очень сдержанной. Почти ничего мне не рассказывала. Но когда я увидела историю просмотров в ее компьютере, я поняла, как много всего происходит за этим невыразительным фасадом. В тихом омуте…

– Что же вы там увидели, Эбба? – спокойно спросила Блум. – Что всплыло из тихого омута?

– Секс.

– Но не обычный секс, не правда ли?

– Я никогда раньше не видела ничего подобного. Я тоже тайком посматривала иногда лесбийское порно. Но это было нечто совершенно другое.

– Что это было, Эбба?

– Ей было семнадцать лет, – воскликнула Хульт. – Ей не следовало смотреть такое. Ей не следовало общаться с такими людьми.

– Что это было?

– Я не знаю, как это правильно назвать. Может быть, доминирование. Жестокий секс, подчинение и доминирование.

Блум бросила быстрый взгляд на Бергера. Он сохранял абсолютное спокойствие, не выдавая никаких эмоций.

– Значит, порно? – сказала Блум. – Но не только? Она еще и общалась с людьми этого типа?

– Было одно сообщество…

– О садомазохизме?

– Наверное, можно это и так назвать… Йессика особенно много общалась с девушкой по имени Джой. И потом, когда она заполняла все эти сложные анкеты, чтобы получить визу и разрешение на работу и все такое, она указала Джой как контактное лицо в США. И когда я думаю, о чем они общались…

– Значит, Йессика хотела получить разрешение на работу?

– Она не работала, пока училась в гимназии, – ответила Хульт. – А у меня было не так много денег, чтобы дать ей с собой. Она собиралась работать в США, это было очевидно с самого начала.

– Вы с ней спорили по этому поводу?

– Да, спорила… Я накричала на нее, спросила, не собирается ли она в Америке работать шлюхой . Мне стыдно теперь, ужасно стыдно.

– А она собиралась в Америке работать шлюхой?

– Не думаю, у меня это просто само собой сорвалось. У Джой были какие-то знакомые, которые могли взять Йессику на работу, Джой и сама у них какое-то время работала. А что было потом, я не знаю.

– Йессика указала Джой как свое контактное лицо в США, – сказала Блум. – А вы украдкой заглянули в ее анкеты. Значит, вы видели фамилию Джой?

– Ее звали Джой Вианковска, она жила в Голливуде.

– В Голливуде в Лос-Анджелесе? В том самом Голливуде?

– Да, там было написано «Калифорния».

Блум демонстративно повернулась к Бергеру, но увидев, что он уже вовсю ищет имя в Интернете, продолжила:

– Йессика, конечно, звонила и просила денег? Она упоминала Джой?

– Да, они вместе снимали квартиру в Голливуде. Это было через пару месяцев после ее отъезда, и потом она не звонила до самого конца своего пребывания в Америке. Тогда я уже переехала сюда. С Еленой.

– С Еленой?

– Мы жили вместе четыре года, – улыбнувшись, пояснила Эбба Хульт. – Потом она заболела раком и умерла. Она покоится вон там.

Эбба показала на окно, за которым виднелась церковь.

– В холоде, – добавила Хульт. – В ледяном холоде. Полагаю, Йессика лежит где-то в таком же месте.

– Там, где она, еще холоднее, – сказала Блум, бросив взгляд на Бергера. Он поднял три пальца.

Три женщины, которых зовут Джой Вианковска. В Лос-Анджелесе? Но задавать вопросы сейчас не время. Блум просто одобрительно ему кивнула.

Бергер молчал. Понял, что будет лучше, если говорить будет она. Может быть, он все-таки чему-то научился.

– Спасибо, Эбба, – сказала Блум и наклонилась к седой собеседнице. Они быстро обнялись.

– Вы были абсолютно правы, – сказала Эбба Хульт, по щекам которой текли слезы. – Мне было необходимо это рассказать. Необходимо поделиться этим с кем-то.

– Если из-за Йессики вас мучает совесть, то вы можете успокоиться. Уверяю вас, Эбба, она того не стоит.

– Может быть, вы хотите посмотреть фотографии? – спросила Хульт, вытирая слезы. – Сама я никогда не интересовалась фотографированием, у меня даже снимков Елены раз-два и обчелся, но Уве питал к нему какую-то, я бы сказала, клиническую страсть.

Она встала, двигаясь куда легче, чем когда она встречала гостей на пороге. Выбежав в холл, Эбба распахнула дверь, за которой оказалась гардеробная, где царил удивительный порядок. Она зашла внутрь, и до Бергера и Блум донесся шорох перебираемых вещей.

Бергер шепнул:

– На все Соединенные Штаты три Джой Вианковска. Если повезет, сможем связаться с ней уже сегодня ночью.

Эбба Хульт вышла из гардеробной, неся перед собой обувную коробку. Она поставила ее на стол с таким стуком, что блюдо с печеньем подпрыгнуло. Потом открыла крышку.

Фотографии оказались самые что ни на есть классические и лежали в полном беспорядке. Ни одна не прошла цифровой обработки, и все уже пожелтели от времени. Все снимки совершенно определенно печатались с пленок, которые проявляли в темной комнате.

Бергер и Блум одновременно вздохнули, вместе с тем ликуя в душе. Бергер достал из коробки почти все фотографии, пачка в его руках расползалась, и он поделил ее на две половины. Эбба Хульт тем временем взяла еще один кусочек сахара и на старый лад зажала его между губами. Потом наполнила блюдечко и выпила с полчашки кофе, пока сахар таял.