Песах Амнуэль - Расследования Берковича 4 [сборник]

— Так в чем проблема?

— Какая проблема? — удивилась Наташа, но, помедлив, добавила: — Впрочем, лучше я тебе скажу, может, у тебя будет другое мнение?

— Другое — в отличие от чьего?

— От эйлатских полицейских, конечно! Понимаешь, я уже вышла из воды и лежала пот тентом. А тут раздался крик, все вскочили, я тоже. Дело было уже в сумерки, солнце недавно зашло, на пляже было мало людей, большинство уже разошлись — кафе, рестораны… Я смотрю — кто-то барахтается метрах в пятидесяти от берега. Я даже не разобрала — один это был человек или двое. А потом появилась моторка, их вытащили и привезли к причалу. Ну, я тоже пошла туда, как все. Дальше я тебе говорила — одного спасли, второго — нет. Так вот, вроде бы все ясно. Но когда полиция начала расспрашивать свидетелей — ну что да как, одна женщина, она сидела у самой воды, сказала вдруг, что этот не сам утонул, а другой его потянул в воду за волосы, и она все видела. Понимаешь?

— Как она могла видеть? — недоверчиво сказал Беркович. — Ты же сама сказала: сумерки, и расстояние — пятьдесят метров, да еще волны…

— Вот полиция тоже так сказала! Тем более, что тот, кого спасли, был в таком шоке… Он даже разговаривать не мог, только раскачивался и мычал, у него были такие глаза… Ведь этот, который утонул, был его братом! Они лет десять не виделись, встретились наконец, решили вместе отдохнуть, и такая трагедия!

— Так в чем проблема? — прервал жену Беркович. — Ты все-таки сомневаешься в том, что это был несчастный случай? По-твоему, один брат мог утопить другого? Зачем?

— Не знаю, — пожала плечами Наташа. — А вдруг эта женщина действительно видела то, о чем говорила?

— Я не сомневаюсь, что она не выдумывала, Наташенька. Но я, в отличие от тебя, имел дело с множеством свидетелей. Чаще всего они не в состоянии толком описать увиденное и почти никогда не могут его правильно интерпретировать. Так что на месте эйлатских полицейских я бы тоже не очень верил этой женщине, хотя…

— Хотя что? — спросила Наташа, потому что муж замолк посреди фразы.

— Хотя, — закончил Беркович, — я бы все-таки навел справки о братьях. Хотя бы для успокоения совести. Убежден, что эйлатские полицейские так и поступили. Ты ведь об этом знать не можешь.

— Я не могу, — согласилась Наташа. — Но ведь ты можешь выяснить по своим каналам — чем там все закончилось?

— Тебе любопытно? — усмехнулся Беркович. — Думаю, что ничем, но наведу справки.

Назавтра допрос бандитов продолжался, и о просьбе жены старший сержант вспомнил лишь во время обеда. Он позвонил инспектору Берману, с которым как-то расследовал дело об убийстве ювелира Златкина, и пересказал версию жены.

— Убийство? — хмыкнул Берман. — У твоей Наташи, Борис, богатое воображение. Впрочем, мы, конечно, отнеслись к показаниям этой Доры Хазин достаточно серьезно. В конце концов, она могла оказаться права, хотя это и было маловероятно. Так вот тебе кое-какие детали. Погибший — Ами Вильнер, жил в Беэр-Шеве, одинок, родители умерли, с женой развелся, детей нет. Работал служащим в банке, зарплата скромная, жил в съемной однокомнатной квартире. А в Штатах у него был брат-близнец — Ури Вильнер. Дело в том, что когда родители их умерли — точнее, разбились в автокатастрофе на Эйлатском шоссе десять лет назад, — детей разделили: Ами остался с одной теткой, Фирой, которая жила в Беэр-Шеве, а Ури взяла к себе другая тетка, Сима, переехавшая много лет назад в Филадельфию. Потом Фира тоже умерла, Ами пришлось зарабатывать самому… В общем, ничего интересного. Братья действительно не виделись десять лет. За это время Ури в Штатах закончил университет, преуспел, у него свое дело, он удачно женился… Хотел все время приехать в Израиль повидать брата, но — не получалось. Дела, то-се… Наконец, вырвался, приехал в Беэр-Шеву, захватил брата и отправился с ним в Эйлат…

— Ну а дальше ты знаешь, — заключил Берман. — Пошли купаться… Ами всю жизнь прожил в пустыне и плавать не умел. А Ури об этом не знал — сам-то он хороший пловец. Заплыл далеко, брат, видимо, не хотел оставать, ну и… Даже если предположить, что Дора Хазин не ошиблась — для убийства брата у Ури не было никаких мотивов! Так что все бред, Борис. Дора эта, кстати, особа весьма неуравновешенная. Местная достопримечательность. Где скандал — там Дора.

— Где скандал — там Дора… — повторил Беркович и, поблагодарив инспектора за информацию, положил трубку.

За ужином он пересказал Наташе все, что услышал от Бермана и заключил:

— Как видишь, это вряд ли могло быть убийство. Никаких мотивов.

— Бывает, что и без мотивов люди убивают… — пробормотала Наташа, не желая соглашаться с очевидным.

— Это уже глупости, — рассердился Беркович.

Он действительно был уверен в том, что в каждом убийстве должен непременно присутствовать серьезный мотив. Даже если кто-то убивает, чтобы забрать десять шекелей. Уже засыпая, Беркович представил себе странную ситуацию: богатый американский бизнесмен встречает своего бедного израильского брата, униженного и оскорбленного жизнью, и в душе миллионера возникает глухое раздражение, переходящее в ненависть, ведь брат может мешать ему, брат может потребовать часть денег… Господи, какая чушь.

С этой мыслью Беркович заснул, но проснувшись, продолжил мысль с того места, на котором она застыла, засыпая. А вдруг этот Ами узнал о брате что-то весьма неприглядное? Поехать в Штаты он не может — нет денег. Но он пишет брату, сообщает ему о компромате, требует денег. И тогда Ури понимает, что с этим нужно покончить раз и навсегда. Приезжает в Израиль, приглашает брата в Эйлат и…

Вообще говоря, почему бы ему просто не обратиться в полицию? С жалобой на собственного брата? И тогда компромат, который был у Ами, станет всеобщим достоянием, зачем Ури это нужно?

Господи, — подумал Беркович, — вот куда может завести одно допущение! Ведь нет никаких данных о том, что Ами шантажировал брата. Никаких!

— Ну что, ты звонил в Штаты? — спросила Наташа мужа на следующий вечер, когда он вернулся с работы.

— В Штаты? — удивился Беркович. — С чего ты взяла…

— Боря, я же тебя знаю! — воскликнула Наташа. — Ты мне не поверил, естественно, но и инспектор Берман тебя не вполне убедил, я это видела по твоему лицу. Значит, ты наверняка поинтересовался, не было ли в жизни Ури Вильнера какого-то эпизода, на котором его брат мог бы сыграть и потребовать денег.

— Наташа, — воскликнул Беркович, — тебе нужно работать в полиции! Я ведь тоже подумал о шантаже и действительно навел кое-какие справки.

— Ну, — скромно потупилась Наташа, — когда ты сказал об отсутствии мотива, я сразу подумала о шантаже. Один брат богатый, другой бедный… Напрашивается.

— Да… — неопределенно отозвался Беркович. — Ты права, я навел справки. Ни в чем Ури Вильнер не замешан. Замечательный парень, недавно женился, всеобщий любимец. Так что все это чепуха. Вот получу одну бумагу, и дело можно будет считать законченным.