Песах Амнуэль - Расследования Берковича 4 [сборник]

— Но ведь вы играли, внимание было приковано к картам…

— Конечно, — кивнул Амор. — Но Арик сам наливал себе сок! Кто его мог отравить? Кто?

— Вот и я спрашиваю — кто? — вздохнул Беркович. — Хорошо, идите пока, подождите в салоне.

Когда хозяин вышел в салон, где присоединился к гостям, мрачно сидевшим за столом в обществе патрульного Охайона, в спальню вошел эксперт Хан.

— Я закончил, — сказал он, — тело унесли. Отравление цианидом. Но я почти уверен, что в бокале, из которого пил Форман, яда не было. Анализ покажет точно, но я думаю, что прав.

— Как же, в таком случае, он отравился? — удивился Беркович.

— Не знаю. Возможно, яд в бутылке, и он пил из горла? Но это настолько маловероятно… Кстати, на столе стоят три бутылки — сок, кока-кола и минеральная вода. Открыта только бутылка с соком.

— О Господи, — простонал Беркович. — Полный бред, тебе не кажется? Никто не мог отравить бокал Формана, потому что все были на виду друг у друга. Яда в бокале нет. Пить из бутылки он не стал бы, это действительно чепуха!

— Не кричи, — устало сказал эксперт. — Наверняка здесь есть простое решение.

— Конечно, — кивнул старший сержант. — Настолько простое, что его не видно даже в микроскоп. Ну хорошо, ты иди, я пока останусь. Хочу задать этим господам еще несколько вопросов.

— Желаю удачи, — пробормотал Хан.

Допросив каждого по второму разу, Беркович составил для себя характеристики подозреваемых и убитого — разумеется, поверхностные и не прояснившие картину преступления. За время работы в полиции он, как ему казалось, научился хорошо понимать отношения между людьми — по взгляду, по тону голоса, даже по движению бровей определять, что думает человек о собеседнике или о третьем лице, не присутствующем при разговоре. Иегуда Амор произвел на старшего сержанта неплохое впечатление. Если бы пришлось выбирать из трех кандидатов в убийцы, Беркович непременно отбраковал бы кандидатуру хозяина квартиры — Амор был взволнован, конечно, но ровно настолько, насколько был бы взволнован невинный человек, в квартире которого произошло убийство.

Игаль Бен-Дор, художник, показался Берковичу личностью, способной на подлость, на обман, даже на шантаж, но вряд ли этот человек стал бы убийцей — он был слишком труслив для этого. Писатель Хаим Визель был, пожалуй, наиболее подходящей кандидатурой — вот кто мог вспылить, наброситься с кулаками, ударить между глаз, не подумав о последствиях. Да, но — подложить цианид в питье… Тоже вряд ли, не тот темперамент.

И тем не менее, кто-то из них…

Если говорить об отношениях между этими людьми, то, как показалось Берковичу, они лишь внешне и с первого взгляда были дружескими. Объединяло эту четверку, скорее всего, лишь общее увлечение — преферанс. Они играли давно, привыкли, для всей компании игра стала уже своеобразным наркотиком, без которого они не могли обойтись. Старались поменьше разговаривать друг с другом, потому что за многие годы накопилось множество претензий, противоречий, упреков, скрытой вражды — все это по капле Беркович выдавливал из игроков во время разговора, и каждый из них проговаривался. Визель, оказывается, когда-то дал в долг Бен-Дору крупную сумму и получил обратно лишь половину. Не ведь убит был не Бен-Дор, а Форман, к которому, похоже, претензии были у каждого, но все по мелочам. Наверняка кто-то из них ненавидел Формана, если подложил ему яд… куда?

Проблема вернулась к своему началу, и Беркович, вздохнув, отправился в салон, чтобы еще раз осмотреть место преступления.

— Подождите с гостями в спальне, — предложил он Амору, и тот недовольно дернулся — ему хотелось спать, он не желал находиться в компании убийцы, все это было написано у него на лице, но Беркович сделал знаку патрульному, и мужчины молча отправились в спальню. Беркович остался в салоне один.

Итак, — подумал он, — четверо сидят за столом. Форман встает, наливает себе сок в бокал, возвращается, делает глоток… В бокале яда нет, но Форман падает замертво на глазах у трех остальных игроков. Могло ли быть, чтобы кто-то из тех, кто оставался за столом, пока Форман ходил за соком, отравил… что? Свой бокал Форман брал с собой. Больше ничего перед ним не было. Карты. Пепельница…

Беркович резко повернулся и пошел в спальню.

— Может, вы все-таки позволите нам поспать? — раздраженно сказал Визель. — Если так уж необходимо, чтобы никто не покинул квартиру, мы можем расположиться в спальне и салоне.

— Минуту, — прервал Беркович. — Скажите, господин Визель, Форман курил?

— Да, — сказал писатель. — Два раза пытался бросить, но…

— Кто еще из вас курит?

— Игаль, — Визель кивнул в сторону художника.

— Какие сигареты курил Форман?

— «Мальборо», а какое это имеет значение?

— А вы, господин Бен-Галь? — повернулся Беркович к художнику. — Какой сорт курите вы?

— Тоже «Мальборо», — помедлив, ответил Бен-Галь и бросил настороженный взгляд на Визеля. Тот, однако, не понял предупреждения и сказал удивленно:

— Нет же, ты обычно куришь «Кент», Иегуда их все время для тебя держит…

— «Кент» я курил раньше!

— При обыске, — напомнил Беркович, — вы предъявили пачку «Мальборо».

— Так я же говорю…

— Скажите, господин Визель, — обратился Беркович к писателю, — вы человек наблюдательный, изучаете жизнь, пишете книги… Перед тем, как Форман пошел за соком или сразу после того, как вернулся, он курил?

— Да, — твердо сказал Визель. Он сидел спиной к Бен-Галю и не мог видеть, что тот делает ему какие-то знаки.

— Свои сигареты?

— Естественно… Хотя… Вы правы, старший сержант! У него кончилась пачка, и Игаль дал Арику сигарету. Арик закурил и пошел наливать сок.

— Дурак! — закричал Бен-Галь. — Что ты несешь? Не давал я ему никакой сигареты! Где она? Где?

— Вот именно, — сказал Беркович. — Где она? Думаю, что Форман уронил ее на пол, вы подняли и выбросили в окно. Или еще куда-нибудь. В любом случае, мы ее найдем — за окном или в квартире, больше ведь ей некуда деться.

— Не понимаю, — заявил Амор, — о чем вы толкуете?

— Господин Бен-Галь прекрасно меня понимает, — сказал Беркович. — Яд был в сигарете. Вы курите «Кент», но сегодня принесли «Мальборо» — специально для Формана, чтобы дать ему, когда у него кончатся свои. А когда он начал корчиться и внимание Амора и Визеля было приковано к умирающему, вы подняли с пола окурок и… Ну, это понятно.

Бен-Галь попытался подняться, но тяжелая рука патрульного Охайона опустилась ему на плечо, и художник застыл, спрятав голову в ладонях.

— Господи! — воскликнул Визель. — Игаль, как ты мог?..

…Беркович вернулся домой в седьмом часу утра, когда Наташа собиралась на работу.

— Что-то ты нынче рано, — пробормотала она, отвечая на поцелуй. — Забыл что-нибудь?