Песах Амнуэль - Расследования Берковича 4 [сборник]

Лемков побледнел и отшатнулся от Берковича.

— Он попросил вас потихоньку его заменить, — продолжал старший сержант, — и вы это сделали. Вполне возможно, что Мерон отсутствовал не весь спектакль, а только одно действие — этого времени было достаточно. Кстати, если вы будете отпираться, то за соучастие в убийстве ваш срок окажется больше.

— К черту! — воскликнул Лемков. — Я ему говорил, что фокус не пройдет! Но он уверял, кто никто не догадается…

— А вам так хотелось сыграть в «Мамаше Кураж» хотя бы один акт! — понимающе заключил Беркович.

— С тех пор, как мы поженились, — сказала Наташа, — ты стал реже проводить со мной вечера. И я думаю, что…

— Знаю, о чем ты думаешь, — перебил жену старший сержант Беркович. — Это все видимость, вот что я тебе скажу. Я и прежде оставлял тебя одну на один-два вечера в неделю. Но тогда это тебе казалось нормальным, а теперь выглядит перебором. Типичная ошибка свидетелей: один утверждает, что преступник был высоким блондином, а второй — что брюнетом среднего роста. И оба видели на самом деле одного человека.

— Ну и пусть, — упрямо сказала Наташа. — Два вечера в неделю тоже много. Ты опять вернешься в два часа ночи? Учти, я открою тебе дверь, если ты обещаешь рассказать подробно о том, кого тебе удастся сегодня вывести на чистую воду.

— Я уже вывел, — вздохнул Беркович. — Только что с этим делать — ума не приложу.

— Вот как? — удивилась Наташа. — Ты не знаешь, что делать с пойманным преступником? Посади в камеру.

— Да он сидит уже с утра, — с досадой сказал Беркович. — И завтра, если я не представлю надежных улик, судья отпустит его на все четыре стороны.

— А в чем проблема? — участливо спросила Наташа, подавая мужу плащ.

— Видишь ли, сегодня рано утром в салоне своей квартиры в Холоне был обнаружен мертвым профессор химии Тель-Авивского университета Моше Бар-Гиора. Профессор жил один после развода. Квартира на первом этаже, окно салона было открыто. Убит выстрелом почти в упор — с расстояния меньше метра. Пуля попала в грудь чуть выше сердца… Я не шокирую тебя подробностями?

— Нет, — покачала головой Наташа. — Все это я слышала по радио, а по телевидению в программе новостей показали дом, где произошло убийство. Я не знала, что следствие ведешь ты.

— Следствие веду я, — кивнул Беркович. — И сначала все казалось ясным. Видишь ли, снаружи под окном салона был обнаружен пистолет «Беретта»…

— Как, прямо на тротуаре? — удивилась Наташа.

— Нет, там небольшой палисадник, отделяющий дом от улицы. Кто-то подошел к окну и выстрелил в грудь Бар-Гиоре. Профессор наверняка видел стрелявшего, ведь пуля попала в грудь! На пистолете оказались следы пальцев, на земле под окном — следы обуви. Такие же пальцевые следы обнаружены на некоторых предметах в квартире профессора. Они принадлежат не Бар-Гиоре — его следы, конечно, тоже обнаружены, — а пасынку профессора, сыну бывшей жены от ее первого брака. Некий Илан Брон, двадцати семи лет, личность очень неприятная — я его допрашивал, так что могу сказать определенно. Как оказалось, этот Илан часто бывал у отчима, но не для того, чтобы навестить его или чем-то помочь — нет, он вымогал у Бар-Гиоры деньги. Потом он их быстро проматывал — на женщин, в лото, мало ли куда еще… И приходил за новой суммой.

— Шантаж? — поинтересовалась Наташа.

— У меня нет доказательств. Сам Илан утверждает, что и не думал шантажировать отчима — тот, мол, давал от щедрот своих.

— Тогда зачем Илан убил Бар-Гиору? — с недоумением спросила Наташа. — Профессор за просто так снабжал пасынка деньгами, и тот его убил?

— Если говорить о какой-то логике в этом деле, то скорее у профессора был мотив для убийства пасынка, — согласился Беркович.

— А может, убил профессора кто-то другой, а пистолет стащил у Илана и подбросил? — предположила Наташа.

— Брон именно так и утверждает. Мол, пистолет лежал у него в квартире и пропал. Пропажу он обнаружил только вчера. Не позвонил в полицию, потому что сначала думал, что сам по пьянке куда-то переложил пистолет. Искал, не нашел, собирался уже заявить, а тут мы явились с обыском и ордером на задержание… Допустим, пистолет у Брона украли, но ведь на земле в палисаднике остались следы его ботинок! И кстати, алиби на время убийства у Брона нет. Все выглядит так, будто профессор стоял у окна, потом в него выстрелили, он попытался зажать рану платком, который мы обнаружили в его руке, но силы оставили его, и Бар-Гиора упал. А тот, кто стрелял, повернулся и спокойно ушел.

— Не странно ли? — удивилась Наташа. — Почему он бросил пистолет? Ведь знал, что это очевидная улика!

— Возможно, он пытался сунуть оружие в карман, но очень волновался — все-таки только что застрелил собственного отчима! — и пистолет упал на землю. Я тоже пару раз по рассеянности клал кошелек мимо кармана и обнаруживал это только тогда, когда нужно было расплачиваться в магазине. Однажды мне даже пришлось отменять кредитную карточку…

— Все равно странно, — упрямо сказала Наташа.

— Так и я говорю: в этом деле одни странности. Брону ни к чему было убивать отчима. Терять пистолет на месте преступления — не рассеянность, а глупость, каких мало. Еще глупее утверждать, что пистолет украли, и настаивать на том, что за последние дни в его квартире не было ни одного постороннего человека. Кстати, ботинки со следами почвы из палисадника Бар-Гиоры стоят в прихожей у Брона. Он что, не додумался даже до того, чтобы помыть обувь?

— Мог не обратить внимания на то, что запачкал ботинки землей, — сказала Наташа. — Если он так волновался, что не заметил потерю пистолета…

— Чушь! — с отвращением сказал Беркович. — Улики против Брона, но они настолько очевидны, что скорее всего этот парень невиновен — его подставили. С другой стороны, он ведь и сам мог разыграть этот спектакль, чтобы полиция решила, что его подставили, когда на самом деле убил именно он по одному ему известным соображениям…

— Он способен на такой изощренный ход мысли?

— Кто его знает… На вид — нет, не способен. Я бы продержал Брона в тюрьме еще хотя бы неделю до выяснения обстоятельств. Иди потом с ним разбирайся!

— И потому ты сейчас оставляешь меня одну, — осуждающе сказала Наташа, — чтобы на ночь глядя беседовать с этим типом, который, может, никого и не убивал?

— Что делать? — вздохнул Беркович.

— А если действительно убил не Брон? — спросила Наташа, провожая мужа до двери. — У профессора были враги? Ему кто-нибудь мог угрожать…

— Нет, Наташа, это все проверено. Кроме Брона, подозревать некого.

— Ясно, — сказала Наташа. — Если все версии никуда не годятся, нужно взять самую безумную, она-то и окажется истинной. Это ведь твои слова?