Франк Тилье - Шарко

– Ничего получше не найдем.

Дверцы открываются, две фигуры исчезают на заднем сиденье машины. Коп оставил свое удостоверение с триколором на видном месте, чтобы избежать неприятных комментариев дежурного:

– Ускорьте.

Шли минуты. Пятнадцать, двадцать…

– Стоп!

Другой силуэт появился в поле зрения камеры, со спины и слева. Длинный черный плащ доходил до середины икр и, казалось, летел – так быстро двигалась фигура. Над головой у нее был наклоненный зонтик, так что она оставалась в тени.

– Раскрытый зонтик в паркинге, никогда такого не видел, – заметил сторож. – И дождя вчера не было, если память мне не изменяет.

Значит, Николя ничего не привиделось: было и второе существо, которое пряталось от камер.

– Можете остановить и дать крупный план?

Сторож попытался, но безуспешно: черный зонтик оставался непреодолимым препятствием. Он снова включил прокрутку, и две секунды спустя тип тоже залез в салон.

Коп смутно помнил склонившееся над ним ужасное лицо. Кроваво-красная радужка, деформированный череп и ряд зубов, похожий на частокол зубочисток. Кем был этот монстр? Что он делал в его машине? Невозможно вспомнить.

Три минуты спустя девушка и мужчина вылезли из машины, каждый со своей стороны, уставив лица в пол, и раскрытый зонтик снова возник над черепом. Как сторож ни манипулировал с камерами под разными углами, лицо так и не показалось.

Николя поимели, причем во всех смыслах.

Он не попросил копию записи: не могло быть и речи о том, чтобы представить ее на всеобщее обсуждение. Он здорово лажанулся, и лучше просто закрыть скобки. Ничего не поделать, его ночная эпопея останется за рамками расследования.

Он вернулся к себе, долго стоял под обжигающими струями душа, словно пытаясь очиститься. Осмотрел в зеркале каждый миллиметр кожи. Он чувствовал себя грязным, осмеянным, попавшимся, как зеленый новобранец в лапы часового, в ловушку привратнице храма, которая, возможно, видела его лицо в какой-нибудь газете или где-то на втором плане в телевизоре. Или просто почувствовала запах копа. Наверно, она и позвонила второму силуэту, той неуловимой тени с лицом монстра. Николя задавался вопросом, не обязан ли он этим бредом наркотику, или же нечеловеческое лицо было реальным.

След, ведущий в «B & D бар», окончательно исчерпал себя, ни один член «Pray Mev» или «черный лебедь» туда больше и носа не покажет. Зачем его туда понесло? Что он надеялся обнаружить такого, чего мог не заметить Жак?

Конечно, он рисковал засветиться, но на самом деле ставка была еще выше: его здоровье. Эти «черные лебеди», которые трахались по первому слову и заигрались с переливанием крови, наверняка были разносчиками заразы.

Он взял маленький пакет кокаина и засунул в карман – чтобы было чем взбодриться на случай внезапного упадка духа, – а остальной запас просто убрал в аптечку, не заморачиваясь лишними предосторожностями. В любом случае дома у него больше никто не бывает. Он наткнулся на свое отражение в зеркале. Конечно, он внушал себе отвращение и каждый день давал зарок завязать. Но разве все алкоголики и наркоманы мира не думают так же, как он?

На кухне он промыл рот ментолом, проглотил кофе, запив им таблетку болеутоляющего, которая заменила сахар, и поставил стакан в раковину, где уже скопилась гора посуды. Легкая головная боль, которая исчезнет минут через десять, как и вся эта кошмарная ночь.

Он приехал в Управление в одиннадцать с чем-то. В их «опен спейс» сидели только Робийяр и Шарко, уткнувшись носом каждый в свой монитор. У Шарко были черные круги под глазами – лишнее доказательство, что годы берут свое. Скверная ночь у него тоже, по всей видимости. И что он здесь делает, приклеившись задницей к стулу? Он должен бы, по своему обыкновению, метаться между прозекторской, квартирой Мелани Мейер и прочими местами, имеющими отношение к преступлению. Как настоящий бешеный пес. А что с ним сегодня? Совсем на него не похоже, возраст его не красит.

Мужчины обменялись взглядами, но без единого слова и впервые за долгие годы не пожали рук. Официальный разрыв.

Попивая кофе, Николя погрузился в дело, присланное Бюро, касательно исчезновения Летиции Шарлан. Одни пустышки, не за что зацепиться: сообщение об исчезновении поступило двенадцатого мая, расследование поручено комиссариату Атис-Мона, четыре дня спустя передано в Бюро. Ни одного следа, пока не объявился некий Анатоль Кодрон. Полицейский, недавно вышедший в отставку, по всей видимости, продолжил расследование по собственной инициативе, сверившись, с помощью коллеги из комиссариата Атиса по имени Симон Кордюаль, с базой регистраций, а затем с базой правонарушений. STIC содержал данные о том, что Рамирес сидел в тюрьме за попытку изнасилования.

Дальнейшее Николя уже знал: Кодрон отправляет сообщение в Бюро, обращая внимание на то, что грузовичок субъекта по имени Жюльен Рамирес, ранее уже осужденного за попытку изнасилования, был замечен двадцать третьего апреля и второго мая, в первой раз – на улице недалеко от дома Верже, а второй – недалеко от молодежного центра, где девушка проводила свободное время. После чего Рамиреса допрашивают как простого свидетеля, и он предъявляет железобетонное алиби на ту половину дня, когда девушка пропала.

Капитан закрыл досье, наметив в голове две задачи. Для начала – нанести визит семейству Верже и попытаться выяснить, что собой представляла Летиция. Почему Рамирес или его сообщник выбрал именно ее? Было ли что-то особенное в ее отношении к крови? Имела ли она сатанистские склонности? Посещала группу? Могла ли она быть, как предполагал Шарко, «черным лебедем», или же ее исчезновение объясняется простым фактом, что она с Реюньона?

И во-вторых, надо будет допросить того отставного копа, у которого может оказаться важная для расследования информация.

Позвонив по первому номеру, он договорился о встрече с Кристель Верже. Шарко за своим компьютером весь обратился в слух, он подмечал каждое движение коллеги, то, как он прищуривал глаза, читая дело… Он услышал, как тот звонит на мобильник Анатоля Кодрона, чей номер значился в досье Бюро. Увидел, как тот повесил трубку, полез в Интернет, позвонил в комиссариат Атиса в поисках связи с бывшим копом.

– Вот черт! Сердечный приступ… в июле… ладно, спасибо…

Шарко увидел, как тот вздохнул, вешая трубку, и это согрело ему сердце после ужасной ночи. Теперь, узнав о смерти Анатоля, Белланже, возможно, оставит этот след? Не поедет к тете Люси?

Маньен ворвался вихрем, прижимая мобильник плечом, и, не прерывая разговор, положил пухлую пачку листов на стол Робийяра. Он едва заметил присутствие трех копов. У Шарко сердце подступило к горлу, когда он увидел, как его мускулистый сослуживец пододвинул к себе досье. Шарко встал и краем глаза глянул на пачку: на первой странице большими черными буквами было написано «Окружной суд Бобиньи».