Леонид Петропольский - Игра не на жизнь, а на смерть

…На площадке спорткомплекса шла тренировка: игроки отрабатывали буллиты. Вот подошла очередь Довженко. Он подхватил шайбу, приблизился к воротам, бросил… и промазал.

К нему подъехал тренер, спросил:

— Гоша, в чем дело? Ты что вареный такой в последнее время? В запас захотел?

— Рука болит… — пожаловался Довженко.

— А задница не болит?

— Чё? — обиженно протянул Гоша.

Тренер приблизился вплотную к нему, зло процедил:

— Ничего! Тут тебе не школа! Ты мне не девочка, а я тебе не Баграмов, в дочки-матери не стану с тобой играть! Вылетишь из команды в две минуты, голубок!

Довженко окрысился:

— Кто голубок? Я голубок?

Он был в ярости. Но тренер только улыбнулся:

— Докажи на площадке. Пока ребята не узнали.

…Крюков и Барковский сидели за столом с чашками в руках. Капитан рассуждал:

— Вы, конечно, инопланетяне. Я бы в твоем возрасте в жизни домой к милиционеру не поперся. У нас вообще ментов боялись как огня. И учителей, кстати. Вот у нас историчка была… Выйдешь к доске, блин… Все выучил — и ни слова не можешь выдавить: страшно! А вы? Макароны в столовке на салаты заменить заставили, моратории какие-то вводите на гаджеты… Попробовали бы мы что-то такое директору заявить… Точно, инопланетяне. Вообще никого не боитесь?

— Ну… вас я точно не боюсь, — заявил Барковский.

— А остальные боятся. «Эк-мэк», «не знаю, не помню…»

— Ну, это же понятно. Учительница погибла, можно сказать, на глазах. Стресс, все психуют. А тут вы… Извините, как слон в посудной лавке… Ходите, смотрите, вопросы какие-то странные…

— Чем это они странные?

— Ну, не знаю… «Откуда деньги?»… «Кто у Шориной папа?»… При чем тут Анастасия Николаевна?

Крюков не мог скрыть удивления.

— Ну да, мне рассказали, — объяснил Барковский. — А почему нет? Я же свой. А вы — чужой.

— Да не в этом, похоже, проблема. Не то что чужой, а просто взрослый. Трудно вас понять. А может, ты мне поможешь?

— Думаете, я смогу? — заинтересовался Барковский. — Вообще-то мне интересно. А что надо делать? Стучать на товарищей?

— Для начала — составить подробную таблицу: кто где был, когда Истомина из окна вышла, — объяснил капитан. — Соответствует это твоим принципам? Справишься?

— Попробую. А можно спросить? Вы предполагаете, почему она… Зачем убила себя?

Крюков покачал головой.

— Мы ничего не нашли, — объяснил. — Ни предсмертной записки, ни дневника, ни каких-то писем…

— Каких писем?

— Любовных, например.

Барковский был озадачен: похоже, это ему не приходило в голову.

— Дневник у нее точно был, — заявил он. — Она еще нам всем советовала его завести, говорила, что это учит яснее формулировать.

— Правда? Спасибо, я учту.

Барковский допил чай, встал.

— Ну, я пойду?

— Подожди, — попросил Крюков. — Расскажи про эту вашу игру. Про «Спарту».

— Что рассказать? — Барковский снова сел.

— Ну, как она к вам попала, например.

И Барковский стал вспоминать, как игра «Спарта» оказалась в школе…

Где-то в начале учебного года, кажется, в октябре, его вызвали к директору. В кабинете кроме самого Русанова Барковский увидел также преподавателя информатики Лапикова и еще какого-то незнакомого мужчину лет сорока.

— Заходи, дружок, заходи! — приветствовал его Русанов. — Игнат Антонович, я прошу вас сейчас внимательно выслушать предложение господина Сотникова. И Мишу я специально пригласил, чтобы он, как неформальный лидер класса, сразу же включился в проект.

— Какой проект? — поинтересовался Барковский.

— Вот Алексей Петрович Сотников все объяснит.

Алексей Петрович повернулся к Барковскому и Лапикову и начал им объяснять:

— Я представляю фирму — разработчика новейшей компьютерной игры для подростков. Рабочее название «Спарта». Для этой игры создана уникальная платформа, у нее абсолютно новые возможности. И мы, учитывая конъюнктуру рынка, хотели бы протестировать бета-версию среди реальных подростков, а не нанимая обычных тестировщиков.

— Хотите сэкономить? — спросил Лапиков.

— Ни в коем случае! — заверил его Сотников. — Кстати, поскольку ваши компьютеры «Спарту» не потянут, мы готовы переоборудовать класс новыми машинами.

— Видал, Игнат Антоныч? — с воодушевлением воскликнул директор. — Это же песня! А ты что скажешь, Миша?

— Ну а что я могу сказать? — Барковский пожал плечами. — Круто!

И тут оказалось, что все эти посулы не убедили преподавателя информатики.

— Я против, — заявил Лапиков. — Я слышал об этой игре, и то, что я слышал, убеждает, что она точно не для подростков.

Сотников прижал руку к сердцу:

— Дорогой Игнат Антонович! Если результаты покажут, что подросткам она не подходит, мы не выпустим ее на рынок! Или изменим адресность, поставим возрастной рейтинг. Но прежде мы должны досконально изучить вопрос.

— Вот именно! — воскликнул Сотников. — Если игра вредная, то кто это определит, кроме нас? Правильно я говорю, Миша?

— Абсолютно, Юрий Васильевич! — ответил Барковский, чистыми глазами глядя на директора. Потом оглянулся на Сотникова, и тот, убедившись, что остальные смотрят в другую сторону, неожиданно подмигнул школьнику…

…Крюков дожидался Тошу у крыльца здания Судмедэкспертизы. Когда знакомая появилась, он вынул из-за спины довольно невзрачный букет.

— Это еще что за чахлые кустики? — скривилась Тоша. — Липатовой своей небось бы такие не понес…

Капитан немедленно бросил цветы в урну и, словно фокусник, достал из-за спины вторую руку. В ней он держал огромный хот-дог.

— Вот это я понимаю! — оценила Тоша.

— Никакой романтики с тобой! — вздохнул Крюков.

— А ты думал, я принцесса Жасмин? Я судмедэксперт, Крюков, я такими, как ты, за завтраком перекусываю!

— Знаю-знаю. Хот-дог не из дешевых, так что колись.

— Ну чего, — сказала Тоша, переходя на деловой тон. — Предположения подтвердились. Причина смерти — падение с высоты, перелом позвоночника. Но вот что интересно: недель за шесть до падения девушку крепко побили. Учитывая характер повреждений, я бы сказал, что она катилась по ступенькам. Я такое у Лёлика своего видела, когда его мой папа с лестницы спустил.

— Счастлива ты в браке, как я посмотрю…

— Не то слово!

— Ну и что мне теперь делать?

Тоша пожала плечами:

— Дело закрывать. Или лестницу искать. Это уж ты сам решай.

— И решу. Дай поцелую.

— Обойдешься. У меня еще на полночи работы. А ты что, с этой своей… опять романы крутишь?

— Хватит, Тош. Я старый больной человек. Меня девушки не любят.

— И правильно делают. Скажи, Крюков, ты будешь делать вид, что с тобой все в порядке, пока тебя второй инсульт не прихлопнет окончательно?

Ничего не ответила золотая рыбка, в смысле, капитан, только улыбнулся Тоше, махнул ей рукой на прощание и ушел.