Эд Макбейн - Восемь черных лошадей

– Вы уверены, что это Стив Карелла? – спросила она.

– Да, это...

– Потому как, у тебя чертовски странный голос, должна тебе сказать...

– Послушайте, я бы хотел встретиться с Вами, – сказал Карелла, – честно. Если бы Вы мне дали свой адрес...

– Я говорила уже, что ухожу на работу через несколько минут...

– А где это? Я бы хотел поговорить с вами, Наоми...

– И это всё, чего бы тебе хотелось сделать?

– Ну, я...

– Я думала, ты хочешь трахнуть меня снова.

Браун вопросительно поднял брови. "Господи Иисусе", – подумал Карелла, – "он считает, что я в самом деле знаком с этой девушкой!" Но она упомянула слуховой аппарат, и в настоящий момент ему было плевать на то, что думает Браун.

– Да, я бы хотел сделать и это тоже, – сказал он.

– Ну наконец-то, – снова тяжело вздохнула она. – Из тебя будто клещами надо вытягивать слова, так получается?

– Скажите мне, где Вы работаете?

– Ты уже знаешь, где я работаю. Впрочем, почему бы тебе не придти сюда?

– Ну, я думаю...

– Мы бы могли заняться чем угодно, правда, Стив? – сказала она и хихикнула. "Мы могли бы арестовать меня"

– В котором часу Вы освобождаетесь вечером? – спросил он.

– В пять.

– Хорошо, дайте мне свой адрес, я заскочу как только...

– Нет, – сказала она.

– Наоми...

– Ты постараешься вспомнить мой адрес, хорошо? – сказала она. – Я буду ждать тебя. Я буду раскрыта настежь и буду ждать тебя.

На линии что-то щелкнуло.

– Мисс? – позвал он

Линия молчала.

– Вот дерьмо! – воскликнул Карелла.

Браун уставился на него.

Карелла положил трубку на рычаг. "Послушай," – сказал он, – "если ты думаешь, что..."

"Нет, я так не думаю", – ответил Браун, – "Я думаю о Глухом".

***

Если бы этот город был немного меньше, то человек из телефонной компании, появляясь в различных участках по всему городу и заявляя, что пришел устранить неисправность на линии, мог показаться более подозрительным. Но этот город был больше множества других, являясь на самом деле одним из самых больших городов в мире, и многие копы не обращали особого внимания на телефонного мастера в своей среде. На телефонного мастера обращали столько же внимания, как на электрика или водопроводчика. Человек, свободно снующий туда-сюда был фактически невидимкой.

Конечно же, существовали правила и инструкции относительно посетителей полицейского участка. Из-за случая с бомбой несколько лет назад теперь на входе в каждый участок стоял полицейский в форме. Он интересовался целью визита у каждого посетителя. Или, по крайней мере, предполагалось, что интересовался. Немногие из них действительно заморачивались этим. Всё потому, что большинству копов было ненавистно "дверное дежурство", как они его сами называли. Они не должны были прикладывать силу, а могли только стоять, ковыряясь пальцем в заду в ожидании нападений террористов, никогда не происходивших. Полицейская работа подразумевает действие. В простаивании на пороге участка было столько же действия, сколько в похоронном салоне.

Поэтому большинство полицейских на дверном дежурстве граждан, подходящих к ступенькам оценивали на глазок, затем кивком разрешали войти, и снова наблюдали за улицей, где время от времени – если им везет – ветер задирает юбку какой-нибудь девушке. Кроме того, если на парне комбинезон с название телефонной компании на спине, если к нагрудному карману комбинезона приколота пластиковая карточка с именем, если на поясе болтается желтая телефонная трубка линейного монтёра, вкупе с проводами и прочим хламом, и если у него в руке холщовая сумка с инструментом (некоторые копы на дверном дежурстве действительно осматривают сумку на предмет наличия в ней бомбы и тому подобного), то автоматически становится ясно, что парень именно тот, за кого себя выдает – просто мастер телефонной компании, пришедший устранить неисправность на линии.

Войдя в Двадцатый полицейский участок в центре города, Генри Капуто остановился у регистрационного стола, ровно как предписывал знак позади стола, и изложил цель своего визита дежурному сержанту.

– Телефонная компания, – сказал он. – Пришел, чтобы устранить неисправность на линии.

– Что за неисправность на линии? – спросил дежурный сержант. Он говорил по телефону все утро и не знал ни о какой неисправности на линии.

Генри полез в карман, вытащил оттуда клочок бумаги, прочитал его про себя и сказал: "Это Двадцатый участок?"

– В точку, дружище!

– Отлично, тогда значит здесь неисправность на линии. Хочешь, чтоб я её устранил или нет?

– Будь как дома, – сказал сержант, и Генри исчез в водовороте работающего участка.

Шевелюра у Генри была цвета йода, а глаза – цвета черного угля, и даже в своей телефонной униформе он походил на человека, готового перерезать вам глотку, если вы моментально не передадите свои часы по его просьбе. На самом деле однажды он таки перерезал глотку человеку, за что отсидел срок в тюрьме строгого режима в Оклахоме. Он перерезал глотку человеку не за какие-то там несчастные часы. Поводом стало то, что человек прервал разговор Генри с проституткой в одном баре в центре Тулсы. Проститутка была настоящей скаковой лошадью, двухсот долларовым экземпляром, не чета тем кривоногим сучкам, что готовы отсосать за десятку в кабине грузовика. Генри не понравилось, что кто-то прервал поток его мыслей, особенно, в тот момент, когда у него был стояк. Человек сильно удивился, обнаружив, что его глотка перерезана и кровь заливает перед рубашки. Он всего-то успел сказать: "извините, мистер, не могли бы вы передать.." – и вдруг в руке Генри появился нож, и в следующий момент человек понял, что старался сквозь булькающую красную пену во рту сказать слово "арахис", но в итоге у него так ничего и не получилось.

К их обоюдному счастью тот человек не умер. Генри закрыли за то, что в этом городе было эквивалентно "нападению первой степени", преступлением класса "С", тянувшее на срок от 3 до 15 лет. Теперь Генри был на свободе, вернулся на восток, где он родился и вырос. И чёрт со всеми этими ковбоями и индейцами на западе, где невоспитанные люди прерывают чей-то разговор с леди! Генри приготовился снова занять место в цивилизованном обществе и хорошим началом здесь могла бы стать работа, или точнее – серия работ, которую этот парень, Дэннис Дав ему предложил. Генри чрезвычайно не любил полицейских. Он считал всех копов просто жуликами с жетонами. Потому идея с кражей у полицейских нравилась ему неимоверно.

Единственное, что Генри не мог понять, зачем этому типу по имени Дэннис Дав со слуховым аппаратом в ухе понадобилось все это барахло, украденное Генри в полицейских участках по всему городу. За что, к тому же, хорошо платили. Две штуки в задаток, плюс еще две, когда Генри притащит все барахло – это вам не картофельные чипсы. По правде, Генри сделал бы эту работу и за гораздо меньшую сумму. Такую веселую работенку было трудно отыскать в те дни. Кроме того, находясь в полицейских участках, он многое узнавал о полицейских. Из услышанного он понял, что все они были придурками и это совпадало с тем, что Генри думал о них все время. Было просто сказкой обкрадывать этих придурков, особенно в то время, когда они расспрашивали его без конца о том, как поживают их телефоны.