Игорь Яснов - Мажор. Возврата быть не может

— Гарантирую, — заверил Соколовский.

— Так что же вы мне хотели сказать?

— Я хотел заказать у вас свой портрет.

Крылова явно смутилась. Она стала слишком нервно двигать руками, ища, чем их занять. Замешательство длилось не очень долго.

— Это так неожиданно… Вы видели, в каком стиле я работаю?

— Вот именно в таком стиле я и хочу портрет.

Снова повисла странная пауза. Соколовский улыбнулся обворожительной светской улыбкой:

— Ну, только не говорите мне, что внезапно разучились!

— Хорошо. Уговорили, — улыбнулась в ответ Крылова.

— Отлично! Так я вечером приеду? — Соколовский поднялся, ожидая согласия.

— Жду вас в семь.

Соколовский шел к своей машине от дома Крыловой, когда позвонил Игнатьев. Посмотрев на экран и увидев его номер, Игорь удовлетворенно хмыкнул.

— Приезжай ко мне в офис. Прямо сейчас, — потребовал Игнатьев в своей обычной безапелляционной манере.

— С какой стати? У меня куча дел.

— И на каком месте в этом списке моя дочь?

— Хорошо, скоро буду, — после долгой паузы согласился Соколовский.

Игнатьев поднялся навстречу вошедшему в его кабинет Соколовскому со стопкой бумаг в руках.

— Что-то случилось с Катей? — спросил Игорь.

— Да. Она связалась с тобой.

— Повезло. Представляю, какого жениха подобрали бы ей вы, — усмехнулся Игорь. — Это все?

— Нет. Это наши предложения по твоим идиотским искам.

— Значит, не такие они идиотские, раз у вас по ним предложения.

— Мы готовы уступить, — резко сказал Игнатьев. — Не во всем, но по ряду позиций. И своих дрессированных миноритариев можешь успокоить.

— А мы в ответ отзываем иски, я правильно понимаю? — поинтересовался Соколовский.

— Неправильно. Есть еще одно условие.

— Катя? — догадался Игорь.

Игнатьев медленно кивнул и в ожидании уставился на Соколовского.

— Нет, — коротко, но уверенно ответил Игорь.

— Ты дурак, Игорь! — швырнув в бешенстве бумаги, крикнул Игнатьев. — Я больше не стану делать тебе предложений, имей в виду. Я буду действовать иначе. Воспользуйся шансом.

— Аркадий Викторович, вы предлагаете мне сделку, — хмуро ответил Соколовский. — Вы торгуете дочерью, а я так не могу.

В приемной Игнатьева появилась Вера Сергеевна, но помощник остановил ее у двери с виноватым видом:

— Извините, Вера Сергеевна, но туда сейчас нельзя.

— Даже мне? — с возмущением в голосе спросила Игнатьева.

— Аркадий Викторович просил никого не пускать, у него очень важный разговор.

— Я подожду. — Вера Сергеевна стала нервно озираться в поисках, куда бы сесть. — У меня тоже очень важный разговор.

Аркадий Викторович смотрел на Соколовского, и его бесило то, что этот молодой человек так спокоен, а сам он, не сдерживаясь, уже почти орет во весь голос:

— Моя дочь не понимает, как ты ее используешь! Но я-то понимаю, что происходит! Ты, наверное, счастлив, что наконец получилось меня достать?! Радуйся: да, получилось!

— Я никого не использую!

— А что же ты делаешь? Что? Давай, ответь!

— У нас… — Соколовский никак не мог произнести нужных слов. У него возникло ощущение того, что это кощунственно — подбирать слова в такой ситуации. Это было сверх его сил. Тем более в беседе с человеком, который убил его отца.

— Ну? — орал Игнатьев. — Ну, ты подумай, как называется? Только учти: я тебя раньше не трогал. Но теперь меня ничто не сдерживает.

— Вы мне угрожаете?

Дверь кабинета распахнулась, и в помещение буквально влетела Вера Сергеевна. Помощник не успел ее задержать, и женщина слышала последние слова мужа.

— Здравствуйте, Игорь, — напряженно глядя в глаза Соколовского, произнесла женщина.

— Добрый день.

— Вера, не вмешивайся! — снизил тон Игнатьев.

— Речь идет о нашей с тобой дочери.

— Тебе не надо в это влезать! Я разберусь сам!

— Я хотела, чтобы мы собрались сегодня за обедом — я, ты и Катя, — не слушая мужа, сказала Вера Сергеевна.

Игнатьев устало уселся в свое кресло и стал выжидающе смотреть на жену, на Соколовского.

— И?

— Но пока ты в таком настроении, думаю, ничего хорошего из этого не выйдет.

— То есть это я — проблема?

— Услышь меня, пожалуйста! Катя не твоя вещь! Она сама вправе решать, что ей делать!

— Ну да. Конечно. У тебя все?

— Все, — посмотрев с сожалением на мужа, ответила Игнатьева. — Ты настраиваешь дочь против себя. А это глупо.

Прижав руку к глазам, Вера Сергеевна быстро вышла из кабинета.

— Я люблю Катю, — произнес наконец Соколовский, и ему сразу стало легче. Он повернулся и вышел следом за Игнатьевой.

Вика вышла из такси, расплатившись с водителем, и пошла к своему дому. И тут ей показалось, что на нее кто-то смотрит. Она остановилась и стала оглядываться по сторонам. Ощущение, что на нее пристально смотрят, не исчезало. Прибавив шагу, она дошла до самого подъезда и только теперь увидела припаркованную машину Королева. Даня, неловко улыбаясь, вышел из машины.

— Привет.

— Ты что тут делаешь? — строго спросила Вика.

— Я… Просто хотел убедиться…

— В чем?

Даня растерянно опустил голову, чем очень удивил Вику. Наконец он признался:

— Меня Мажор просил.

— Че-го? — опешила Вика.

— Правда! Он так и сказал: «Будь как можно чаще рядом с Викой». Думает, тебе может угрожать опасность!

— Более идиотского объяснения ты не мог придумать? — укоризненно произнесла Вика.

— Вика…

— Уезжай, — резко сказала Вика, почти приказала. — И не надо за мной следить. Когда я одна — со мной все в порядке. Ясно?

Помедлив под выразительным взглядом Родионовой, Даня не спеша сел в машину, завел мотор и тронулся, выезжая со двора. Вика проводила его глазами, покачала головой и вошла в подъезд. От темной стены отделилась фигура в темном капюшоне. Дверь не успела закрыться за Викой, когда Стас проскочил следом за ней в подъезд.

Соколовский уже довольно долго сидел в одной позе, пока Крылова делала наброски его портрета. Наконец он поднялся, сладко потянулся и подошел к художнице.

— Постойте, еще очень рано, я же только в процессе…

— Для меня — достаточно, — перебил он Крылову и под ее недоуменным взглядом достал из кармана телефон: — Моисей Борисович, прошу вас, поднимайтесь.

Соколовский подошел к двери и открыл ее. В квартиру вошли Аверьянов и Шерман. Жека сбросил ткань с трех рам и поставил рядом с незаконченным портретом три картины с прошлой выставки Крыловой: одну со следами краски, которую плеснул Щеглов, другую — уцелевшую и третью — незавершенную.

— Что это такое?! Что вы делаете?! Прекратите сейчас же! — возмутилась Валентина Владимировна и крикнула в сторону входной двери: — Охрана!

— Не кричите вы так, — поморщился Жека. — С охраной вопрос решен. И с полицией. — Жека помахал своим служебным удостоверением.