Игорь Яснов - Мажор. Возврата быть не может

Крылова была строгой и печальной. Сегодня все картины были уже сняты и составлены в одном углу. Несколько уцелевших, испорченных незначительно, стояли отдельно. Соколовский шел рядом с ней, неторопливо рассматривая следы вчерашнего безумства неизвестного человека.

— Валентина Владимировна… — начал было он, но художница поправила:

— Можно просто Валентина.

— Как думаете, кто хотел бы уничтожить ваши картины?

— У меня много врагов, — с той же печалью в голосе ответила Крылова.

— Да, вы многих бесите, — заявил Соколовский и тут же уточнил: — Не я придумал — это я слышал по телевизору.

— Нет ничего отвратительнее зависти.

— Согласен. И все-таки кому могло понадобиться так вас унизить — при большом скоплении гостей и прессы?

— Мой муж? — предположила художница.

— Я немного знаю об Иннокентии — для него это как-то… мелко. Вам не кажется?

— Других подозреваемых у меня нет, — покачала головой Крылова. — Кеша не может простить мне успеха. Именно после его предательства и развода я серьезно взялась за кисть.

Соколовский остановился перед испорченной краской картиной, изображавшей девушку с птицами, вылетавшими из головы.

— Скажите, а что означает эта картина?

— Вы сами не видите? — не очень любезно ответила Крылова. — Тут девушка с птицами.

— Нет, я спрашиваю, не что на ней изображено, а что она означает?

Художница неожиданно замолчала, как будто подбирала слова. Потом неохотно заговорила, прикоснувшись пальцами к раме:

— Эта девушка — я. А это мои проблемы. Видите, как их много?

— Вижу.

— То, что произошло с моей выставкой, — это еще одна проблема. Вот вы понимаете, что это означает?

— Птиц в голове прибавилось? — брякнул Соколовский с самым невозмутимым видом.

— Это означает, что вы должны решить эту проблему. Ходите, спрашиваете, а ничего не происходит. Я говорю — это мой муж. Почему ничего не происходит?

— Не сомневайтесь, — пообещал Соколовский. — Произойдет.

Бывшего мужа Крыловой вызвали в отдел для дачи показаний на девять утра. И ровно в девять в дверь ввалился крепкий мужчина в мохнатой шапке, валенках и толстом свитере. Как-то сам собой напрашивался большой овчинный тулуп, но если он и существовал на самом деле, то, видимо, остался в машине.

— Вызывали? — сочным басом спросил мужчина, осматриваясь по сторонам.

— Для Деда Мороза рановато, — оценил Королев колоритный вид гостя.

Соколовский торопливо встал из-за своего стола и пошел навстречу Крылову:

— Иннокентий Семенович, доброе утро. Коллеги, это бывший муж Крыловой.

— Олигарх, — понимающе кивнул Королев.

— Тоже — бывший, — ответил Крылов.

— Скажите, где вы были вчера вечером, Иннокентий Семенович? — спросил Соколовский, усаживая визитера на стул возле своего стола.

— Рыбу ловил, — уверенно ответил Крылов. — У меня и свидетели есть. Сегодня после вас тоже поеду.

— Ну-ну, — с сомнением хмыкнул Королев, не поднимая головы. — Посмотрим. Бывший олигарх — рыболов, прямо картина маслом…

— Что, Валентина на меня указала? — догадался Крылов.

— А вы о чем? — сделал большие глаза Соколовский.

— Ребят, — укоризненно покачал головой Крылов, — вы не ходите вокруг да около. Я телевизор смотрю, в курсе событий. Я к вам сразу приехал, чтобы вы время зазря не тратили. Мотив у меня, конечно, есть — скандальный развод, все в курсе. Но я человек не мстительный. И за Валю только рад.

— Почему тогда на выставку не пришли? — немного язвительно спросил Королев. — Порадоваться!

— Потому что Валя меня на дух не переносит.

— А кто ей, по-вашему, мог желать зла? — снова спросил Соколовский.

— Тут не могу ничего сказать. Отношений у нас с ней сейчас никаких нет, не общаемся, может, и завела врагов…

— То есть раньше у нее таланта не было?

— Художественное училище она окончила, конечно. Пыталась что-то изображать. Потом слезы: «Я — бездарность», — а все неудачные опусы — в топку. А тут — вполне приличные картины вышли!

— А не подскажете, Иннокентий Семенович, — задумчиво спросил Соколовский, — с кем можно про ее ученические годы побеседовать? Может, это привет оттуда?

— Может… Вы попробуйте ее преподавательницу найти. Зовут Еремеева Любовь Ефимовна. Валя в гости ее приглашала, когда за мольберт бралась.

— Спасибо. Найду.

— А вы за стол садитесь, — строго велел Королев, — и все ваши показания изложите письменно. И желательно напишите телефоны тех, кто ваше алиби подтвердить может.

— Раз надо… — нехотя стал пересаживаться Крылов.

— Я уехал, — схватив пальто с вешалки, объявил Соколовский и исчез за дверью.

Королев подсел к Крылову, протянул лист бумаги и авторучку.

— Как же это вы все свои миллионы жене уступили? — спросил он. — И только не надо мне гнилой морали, типа, не в деньгах счастье.

— Счастье в деньгах, безусловно, есть, — степенно и беззлобно ответил Крылов. — Но борьба за них так выматывает… Рыбалка лучше. Точно говорю.

В Художественной галерее готовили выставку, и сегодня здесь допоздна задержались и устроители, и рабочие. Соколовский спросил, где можно найти Еремееву, и ему указали на пожилую женщину, одетую несколько экстравагантно для своего возраста.

— Любовь Ефимовна? — Соколовский подошел и церемонно склонил в приветствии голову. Женщина смотрела на него настороженно. — Я вам звонил. Я из полиции. Интересуюсь работами Валентины Крыловой.

— Я хотела лично вам сказать, — перебила его женщина. — Перестаньте создавать лишнюю рекламу этой бездари.

Еремеева подошла к стене, поправила картину, сделала шаг назад и с довольным видом кивнула.

— Сурово, — удивился Соколовский.

— Зато без эстетической лжи. Я вообще не понимаю шумихи вокруг ее имени! Я только и слышу отовсюду: Крылова, Крылова, Крылова, Крылова…

— Я не профи, — пожал плечами Соколовский. — Но на выставке были приличные картины.

— Может быть, — неохотно ответила женщина, — хотя я видела только в новостном сюжете. На выставку меня не пригласили.

— Интересно. Вы же вроде как любимый учитель?

— Учитель — да, но любимый ли? — резко сказала Еремеева. — Я всегда искренно говорила девочке: не пытайся прыгнуть выше своей головы.

— Мне уже интересно. Что же там был за ужас? Где можно найти ее ученические работы?

— Уже искали одни, — проворчала женщина.

— В смысле?

— С полгода назад. Приходили люди. Спрашивали про ученические работы Крыловой. Уж не знаю, зачем им?

— Так где работы? — насторожился Соколовский.

— Хранились в училище. Но теперь их там нет. Скупили все до единой.

— А кто искал ее картины — не помните? — стал уточнять Игорь. — Случайно не мужчина лет тридцати пяти, среднего сложения, темные волосы…