Жан-Кристоф Гранже - Присягнувшие Тьме [Литрес]

Преступник, живущий в Юра – в этом я не сомневался, – совершал рейды по всей Европе. Он не только прекрасно разбирался в кислотах и насекомых, но и способен был внушить «лишенным света», что убивали они …

Меня опять осенило. А что, если этот человек просто сам создавал «лишенных света»? Что, если ему удалось проникнуть в их подсознание и поселить там черные видения?

Не демон, а демиург.

Человек, организовавший три убийства.

Человек, насылавший видения, которые якобы им предшествовали.

Я нашел имя для моего «суперподозреваемого».

Пришелец из Тьмы.

Да, настало время вернуть весь этот черный спектакль на землю. Светящийся старик, плотоядный ангел, изувеченный подросток: все это ипостаси одного человека. Сумасшедшего, который гримировался, переодевался и занимался обработкой сознания. Убийцы, который терзал тела и оставлял метки дьявола. Душевнобольного, отождествляющего себя с Сатаной и плодящего для себя «лишенных света»!

Еще глоток водки.

Снова жгучие размышления.

Что он делал, чтобы внушить травмированным людям их видения? Как он появлялся перед ними? Ответов нет. Тем не менее я чувствовал, как во мне горячей, приятной волной разливается уверенность.

Пришелец из Тьмы.

Такой мерзавец существовал, и я собирался до него добраться.

Это он написал мне «Я ЖДАЛ ТЕБЯ», а затем «ТОЛЬКО ТЫ И Я». Этот дьявол ждал своего Михаила Архангела, чтобы помериться с ним силами!

Я еще пропустил водочки за здравие своей новой версии.

Вибрация мобильника заставила меня подскочить.

Я подумал, что это Корина Маньян. Оказалось, Свендсен.

– Кажется, у меня новости.

– О чем?

– Об укусах.

Лишь через несколько секунд я понял, о чем речь. Уже очень давно никто не упоминал об этой специфической детали: оставшихся на телах убитых следах зубов.

Свендсен продолжал:

– По-моему, я понял, как это делалось.

– Ты на набережной Рапе?

– А где же мне еще быть?

– Еду.

Я с трудом поднялся, убрал бутылку в морозильник, взял плащ и закрепил кобуру на ремне. Написав записку, объясняющую мое исчезновение, и положив ее на столик в гостиной, я бесшумно удалился.

Перейдя через улицу, я постучал в стекло ребятам, которые с самого нашего приезда вели наблюдение за моим домом и перемещениями Манон. Стекло опустилось. На меня пахнуло ароматами еды из «Макдоналдса» и холодного кофе.

– Я вернусь через пару часов. Смотрите в оба.

Полицейский с лицом цвета папье-маше молча кивнул.

Я пошел к своей тачке. Машинально подняв глаза на свое окно, я, как мне показалось, различил быстро мелькнувшую за занавесками тень. Я стал пристально, с напряжением вглядываться в складки материи. Проснулась ли Манон, или это был отблеск фар проехавшего автомобиля?

Прошла минута. Никакого движения. Я пустился в дорогу, задаваясь вопросом, действительно ли я что-то заметил.

22 часа

Никаких пробок, блестящее шоссе. Я закурил сигарету. Опьянение прошло, вернулась ясность. Этот непредвиденный прорыв был похож на праздник.

Однако в морге на меня опять нахлынула дурнота. На прозекторском столе перед Свендсеном лежали два мачете. К горлу подступила память о Руанде. Изжогой, приправленной водкой и ужасом. Я оперся на вращающийся столик.

– Что это такое?

Голос у меня дрогнул. Швед улыбнулся:

– Демонстрация.

Он смазал одно из лезвий промышленным клеем. Затем взял пригоршню осколков стекла и рассыпал их по клею. И наконец положил сверху второе мачете, как кусок хлеба на бутерброд с ветчиной.

– Вот так!

– Что так?

Свендсен крепко замотал обе ручки изоляционной лентой, так что два клинка спаялись. Потом он повернулся к телу под простыней. Без колебаний он оголил грудь старика с оплывшим лицом и, размахнувшись, сильно ударил по ней. Я обомлел. Свендсен порой бывал непредсказуем.

С усилием он вырвал стеклянные зубья из тела, потом приказал:

– Подойди.

Я не сдвинулся с места.

– Подойди, я тебе говорю. Не беспокойся. Это тело здесь уже целую неделю. Бомж. Никто не станет жаловаться на причиненный ущерб.

Я неохотно приблизился и рассмотрел рану. Она очень походила на следы укусов. По крайней мере, «моих» укусов. Гиены или другого хищника, бешено набросившегося на труп Сильви Симонис.

– Ты понял?

Он с гордостью протянул мне свою «челюсть». Вокруг нас слегка поблескивали в свете ламп стальные стены.

– К тому же, – продолжал он, – если бы у меня было время найти настоящие зубы хищника, иллюзия была бы полной.

Руанда померкла перед представившимися мне ужасами.

– Что тебя навело на такую мысль?

– Драка черных на площади Республики. Характер ранений. Я кое-кому позвонил. Врачам, которым пришлось поишачить на недавних конфликтах. В Руанде, в Сьерра-Леоне, – в Судане…

– В Руанде ничего подобного не было.

Он поднял голову:

– Правда – ты ведь знаешь. На самом деле я говорю о Сьерра-Леоне. Я навел справки. Девяностые годы. Повстанческая армия. Некоторые отряды использовали этот прием, чтобы внушить населению, что лесные хищники с ними заодно. Ты бывал в тех краях, так что тебе нечего объяснять.

Единственное, что я помнил про Сьерра-Леоне, – это что местные повстанцы могли одним своим видом запугать любого.

Я еще раз рассмотрел двойное мачете Свендсена. Это отвратительное оружие подтверждало мои гипотезы.

Один и тот же убийца.

Везде – в Эстонии, в Италии, во Франции – он пускал в ход такой самодельный «механизм».

К тому же это было новое указание на Африку. Мой Пришелец когда-то жил там. Он изготовил свое орудие на Черном континенте. Он участвовал в конфликтах, изучал насекомых, растительный мир этих стран.

Вырисовывался совершенно реальный человек.

Никакой мистики.

Я поздравил Свендсена и быстро вышел. Теперь у меня было еще больше оснований возобновить человеческое расследование. Пришелец очень старался походить на дьявола. Но детали его техники раскрывались одна за одной, и я собирался сдернуть все покровы с этой кошмарной тайны.

Просмотрев список пропущенных вызовов, я увидел, что мне звонила Корина Маньян. Наконец-то. Я набрал ее номер во дворе морга, стоя под мелким дождем.

– Я вам не сразу позвонила, – начала она, – извините меня. Париж никак меня не отпускает. Что я могу для вас сделать? Боюсь, не слишком много. Я даже не имею права с вами разговаривать.

Тон был задан. Я выбросил белый флаг:

– Я хотел предложить вам свою помощь.

– Дюрей, я вас прошу, не лезьте вы во все это. Я уже закрыла глаза на то, что вы что-то вынюхивали в Юра. Хочу вам напомнить, что ваше вмешательство в это дело незаконно!

Голос был сухим, но я понял, что это всего лишь самозащита. Одна в Париже, без поддержки и связей.