Жан-Кристоф Гранже - Лонтано

– Что ж, вперед.

Семь утра. Морван прохаживался из конца в конец по овальному кабинету Лоика. Едва узнав о нападении на Гаэль, он немедленно кинулся в Сент-Анн. И никого не увидел: малышка заснула, Эрван уехал. И с тех пор никаких вестей, ни от одной, ни от другого.

Путаясь в хаосе противоречивых мыслей, он разбудил Лоика, чтобы как минимум уладить бардак с «Колтано». Пришлось отказаться от первоначального плана: послать Гаэль в койку к трем банкирам и убедить их, что информация оказалась ложной. Больше и речи нет, чтобы ее вмешивать: она и так свое получила.

Остается довериться специалистам. По мнению Лоика, единственным способом добиться цели было снизить цену акции. Поначалу трое покупателей спишут это на колебание курса перед крупным повышением, но потом убедят себя, что их источник оказался пустышкой: никакого нового месторождения нет. И тогда поспешат продать. Недостатком данной стратегии было то, что Морван будет вынужден сбыть за бесценок свои акции, чтобы искусственно спровоцировать падение. Другими словами, самому себя разорить, чтобы спасти свою шкуру.

– Как черные об этом узнают? – встревожился Грегуар.

– Как всегда, через своих финансовых советников.

– Они запаникуют.

– Свои собственные акции выкупим позже и дороже. Курс стабилизируется.

Морван улыбнулся: финансовое харакири.

– Кабонго мне яйца открутит.

– Предупреди его, введи в курс дела. Когда другие расслабятся, начнете эксплуатацию новых рудников.

Старик согласился: он предпочитал не признаваться в том, что процесс уже запущен. Он по-прежнему расхаживал взад-вперед, сунув руки в карманы. Инстинктивно он не доверял такого рода планированию. С первых шагов в бизнесе он ни разу не видел, чтобы действительно все пошло так, как и предполагалось, ни в одной области. У жизни всегда оказывается больше воображения, чем у человека.

На самом деле важным было другое: они делали вид, что ведут обсуждение как два солидных бизнесмена, хотя все еще пребывали в состоянии шока. Менее чем за двадцать четыре часа Гаэль попыталась покончить с собой и едва уцелела при покушении на убийство. Где-то бродил убийца, и отныне объектом его охоты стал сам клан. Чего теперь стоили их подсчеты лавочников.

– А как люксембуржцы? – спросил Лоик. – Они не прогнутся?

– Я сам с ними разберусь.

Старик уже позвонил Монтефиори: тот поддержит, без проблем. Заодно он поинтересовался пресловутыми гвоздями, которыми занимался «Heemecht». Не в курсе, заверил итальянец. Почему бы и нет? В конце концов, его компания перетаскивала тысячи контейнеров в год. Но полицейский никогда не должен исключать случайность, которая может создать дополнительные сложности.

– Кто эти типы? – продолжал допытываться Лоик.

– Говорю же, это мои дела.

Лоик вяло махнул в знак смирения. Морван поглядывал на него краешком глаза: сын казался ему бодрее обычного. После попытки самоубийства сестры он впал в странную апатию. Старик даже опасался нового срыва – в героин или алкоголь. Но, кажется, кокаина хватило, чтобы поставить его на ноги. Если только София уже с ним не переговорила и теперь ярость по поводу их подстроенного брака не ждала момента, чтобы вырваться наружу…

В любом случае уладим с «Колтано», и я займусь тобой, мой птенчик . Он уже решил снова отправить Лоика в специализированную клинику для очистки по полной программе.

Кстати, о клинике: он зарезервировал место для Гаэль в одном институте на севере Франции, в Шату. Эти «Фельятинки» находились недалеко от Парижа и занимались богатыми пациентами в депрессии. Заведение было ему знакомо: он сам не единожды там лежал. Для безопасности он разместит там своих людей. Никаких полицейских или служащих: своих собственных парней, обычно занимающихся государственными переворотами и террористическими акциями.

Оставался Эрван. Ему еще не представился случай как следует выдать сыну, но тот только выигрывал от задержки: убийца все ближе подбирался к их семье, а этот недоумок оказался не способен ни остановить его, ни вычислить.

– Значит, я могу положиться на тебя? – спросил Морван, останавливаясь у письменного стола.

– Погоди, – отозвался Лоик, поднимая обе руки, – это не значит, что мы в стопроцентном выигрыше! Перышки нам ощиплют, и вполне вероятно, что я не смогу потом вернуть все наши акции. К тому же с обратными закупками придется действовать аккуратно, чтобы опять не вызвать скачок курса. Если мои предположения верны, к моменту годового отчета акции вернутся к своему нормальному курсу. Не пойман – не вор…

Морван перегнулся через стол:

– Единственная настоящая опасность – это что черные обнаружат новые месторождения. Отвлеки их внимание, пусть решат, что дело в биржевых махинациях, и забудут про то, что реально там происходит. А главное, чтобы они не подумали, будто их решили поиметь. Если мы в этом деле потеряем последнюю рубаху, не страшно: возьмем свое на сырье.

Говоря это, Старик параллельно уточнял собственную мысль. В сущности, он наудачу лавировал между советами трусоватого сына, угрозами клана Кабилы и атаками Убийцы с гвоздями.

Лоик уставил свой взгляд в зрачки отца. У него были такие синие глаза, что невозможно было смотреть в них слишком долго без головокружения, как в небо. Морван решил: София с ним еще не говорила.

– Ты не пожалеешь?

– Позвони мне, когда распродашь.

Лоик взялся за телефон:

– Сегодня воскресенье, но я сделаю пару звонков.

В 8:30 Эрван нагрянул в управление и созвал свою группу. Он спал всего два часа, принял душ со скоростью промышленного пылесоса и переоделся. На рассвете он получил первые медицинские данные подозреваемых. Ни у одного из них не было нулевой отрицательной группы крови. Еще один след привел в болото. Утром должны поступить их подробные медицинские карты.

Он попросил Амарсона не слишком спешить с протоколом относительно Ирисуанги – в любом случае дерьмо зафонтанирует с другой стороны, через адвоката нигерийского дипломата. Что до двух убийств этой ночью, он предвидел штормовое предупреждение, какие ему нечасто приходилось получать. Фитусси звонил уже шесть раз, прокуратура впала в неистовство, пресса начнет день с набата, хотя, как он надеялся, не усмотрит связи с предыдущими жертвами.

Но Эрван избежал худшего: своего отца. Он ускользнул от него в больнице, а потом вырубил свой телефон. Очная ставка обещала быть жесткой. Со всем присущим ему вероломством Старик начнет упрекать сына в том, что тот не сумел защитить собственную младшую сестру, – как и в том, что позорно провалил расследование.

Сидя за письменным столом в ожидании своей команды, Эрван просматривал отчет о вскрытии Людовика Перно. Человек-гвоздь использовал те же технические приемы, так же деформировал тело, проявил ту же одержимость. Единственной отличительной чертой была тщательность, с какой он освежевал жертву. По мнению Рибуаза, хирургические познания подтвердились: с бедняги Перно содрали шкуру по всем правилам искусства.