Жан-Кристоф Гранже - Лонтано

– С «Ониксом» все чисто. Судя по статьям в прессе, одна из модных галерей. Я жду подтверждения его алиби, но авиакомпания подтвердила дни и часы полетов в Лагос.

Сардинка поднял руку:

– Еще одно: ты меня просил найти отчеты о процессе Тьерри Фарабо, досье имелось, но исчезло.

– Как это?

– Объяснений нет. Ребята из архива утверждают, что у них частенько пропадают целые подшивки.

Эрван подумал об отце. Когда-то его прозвали Чистильщиком. Может, он и в своих делах провел уборку?

– А что в Конго?

– Я связался с Судом высшей инстанции в Лубумбаши. Меня заверили, что у них сохранились все отчеты и их вышлют нам «в кратчайшие сроки».

– И ты им поверил?

– Ни на секунду.

– А в Бельгии?

– Наш офицер по взаимодействию обещал поискать.

– Он тебе показался надежным?

– Чуть более, чем конголезцы.

9:00, а все, что предстояло Эрвану, – это неизбежные нагоняи, хилые оправдания и дыры, которые невозможно заполнить. В его распоряжении оставались только гипотезы, фантазмы и полная пустота в графе «прямые и согласующиеся доказательства».

– А тела из Сент-Анн?

– Вскрытие идет, но…

– Левантен?

– Никаких новостей.

– Продолжаем, – заключил он, вставая. – Совещание в полдень.

Полицейские переглянулись: а что продолжать-то? Он попрощался с ними коротким кивком и вернулся к себе в кабинет.

Эрван плохо себя чувствовал. Тошнота, голод, головокружение… И в то же время не мог проглотить и куска. Открыл маленький холодильник, достал бутылку «Кока-колы Зеро» и углубился в медицинские карты Лартига и Редлиха. Чтение почти столь же увлекательное, как справочник лекарственных средств «Видаль».

В дверь постучали. На пороге возник Левантен со своими повадками веселого пахаря и в ореоле света, достойного «Анжелюса» [131] «Анжелюс» – картина французского художника барбизонской школы Жана-Франсуа Милле, написанная в 1857–1859 гг. Названа по первым словам молитвы «Angelus Domini». Милле.

– Ты в курсе, что поговорить можно и по телефону? – раздраженно заметил Эрван. – Тебе не обязательно каждый раз тащиться сюда.

Координатор хлопнул на стол папку с анализами:

– ДНК посторонней крови на теле Анн Симони принадлежит Тьерри Фарабо.

Одно из двух: либо Фарабо жив, либо – что более вероятно – у него взяли кровь еще до его кончины и сохранили до сегодняшнего дня. Эрван не специалист в данной области, но наверняка существует способ заморозить гемоглобин так, чтобы его состав не изменился.

Эта мысль вернула его к гипотезе о фанатике, который был близок к Фарабо в Шарко. Врач? Санитар? Ласей, глава института, отмел такую возможность, но что он мог знать? Или же, напротив, старался скрыть важный факт?

Другой сценарий: один или несколько почитателей Человека-гвоздя подкупили охранника психлечебницы или служащего похоронного бюро, чтобы взять кровь убийцы до его кремации. Почему бы не Лартиг или кто-то другой из подозреваемых? В его клубе убийц вполне могло возникнуть желание сохранить подобный сувенир от их кумира. А если мыслить шире, поклонники с виллы «Бель-Эр» могли довести свой культ и до такого. «Берите и пейте из нее все: ибо сие есть чаша с кровью моей…»

Левантен отнесся к этой гипотезе сдержанно. По его мнению, кровь никогда не замораживают целиком: сначала ее фракционируют на кровяные тельца, плазму и другие стабильные элементы… Что никак не соответствовало обнаруженному образцу. Кстати, опять-таки по словам аналитика, кровяные тельца для сохранения смешиваются с криопротектором, следы которого были бы обнаружены. Если только кровь не очистили от этого агента, но подобные манипуляции требуют наличия настоящей лаборатории. Итак, для Левантена Фарабо все еще жив. Эрван в это не верил, и мысль об убийце, способном на сложные операции, не казалась ему совершенно недопустимой. В конце концов, уже известно, что преступник обладает медицинскими познаниями.

В любом случае ему необходимо как можно быстрее разобраться с источником проблемы.

– Крипо? – сказал он в трубку. – Хорошая новость: мы возвращаемся в Бретань.

– Что? Но…

– Мне нужен мой любимый Писарь. Я твердо рассчитываю вырвать обстоятельные признания.

– У кого?

– Потом объясню. Подыщи нам ближайший рейс на Брест.

– Эрван…

– Никаких пререканий!

– Я не пререкаюсь: я хотел сказать, что мне только что звонил Мишель Клемант, судмедэксперт.

– Почему он не связался со мной?

– Говорит, ты никогда не подходишь.

– Чего он хотел?

– Мне он объяснить не пожелал.

Эрван сохранил его номер. И тут же позвонил:

– Доктор? Майор Морван, из Угро.

Тот поздоровался вполне дружелюбно. По его тону Эрван догадался, что врач вернулся к обычному ритму и достоинству сельского медэксперта. Времена трупов, разделанных на составные части, канули в прошлое.

Но возможно, не совсем.

– Я хотел сообщить вам об одной детали… совершенно удивительной.

– Слушаю вас.

– Я сейчас привожу в порядок все документы по делу в «Кэрвереке». Мы же должны вам все отослать, если я правильно понял.

– И что?

– Среди них я обнаружил краткую выжимку из медицинской карты Жан-Патрика Ди Греко. Мне прислали ее в момент вскрытия и…

– Он не страдал синдромом Марфана?

– Конечно же страдал. А почему вы спрашиваете?

– Просто так. Продолжайте.

– Есть существенное различие между этой медицинской картой и данными, полученными мною в процессе вскрытия. У него изменилась группа крови. По тем документам, что я получил, первая положительная. А по моим анализам у него была нулевая отрицательная.

– А разве можно поменять группу крови?

– В одном-единственном случае.

– В каком?

– Это довольно сложно объяснить по телефону, я…

– Сможете объяснить мне лично: я буду в «Cavale Blanche» приблизительно через четырнадцать часов. Ждите меня в Институте медэкспертизы.

– Вы из-за этого вернетесь? Может, это не так уж важно, я мог бы…

– До скорой встречи.

Эрван повесил трубку и заметил, что пот стекает с него крупными каплями. Он привык к таким внезапным ускорениям в ходе расследования. После многих дней на мертвой точке факты вдруг начинали размножаться, как раковые клетки.

Он взглянул на часы: уже десять. Нет времени заехать домой. Проверил, что у него имеется в кабинете из личных вещей. Туалетный несессер, запасная рубашка, зарядки. Набор бедного замотавшегося копа.

В дверь постучали.

– Войдите.

В кабинет проскользнула Одри, все с той же черной банданой на лбу.

– В чем дело?

– Я хотела с тобой кое о чем поговорить в связи с Перно. Нам удалось определить один номер.

Эрван бросил дорожную сумку и подошел к ней. Кто говорит «Перно», говорит «тайные делишки». А кто говорит «тайные делишки»…