Жан-Кристоф Гранже - Лонтано

– Для имплантации всегда требуется кто-то из членов семьи?

– Не систематически. Возможна совместимость между лицами, не имеющими никаких родственных связей. В любом случае, чтобы не было отторжения, необходимо лечение циклоспорином. Пациент должен находиться под строгим контролем, потому что дефицит антител делает его крайне уязвимым по отношению к другим заболеваниям.

Эрван углублялся в темный лес, но где-то вдалеке, сквозь переплетенную листву, сиял свет.

– Это сложная операция?

– Техника сильно продвинулась. Когда-то спинномозговые трансплантации были механическими. Большим шприцем изымали костный мозг донора, а потом впрыскивали непосредственно в кровь реципиента.

– А теперь?

– Клеточные технологии невероятно прогрессировали. Берутся штаммы клеток донора, их выращивают в нужное время, чтобы превратить в костный мозг.

– Такая операция требует особого оборудования?

– Специальные приборы, которые имеются в больницах.

– А конкретно, как это происходит?

– Из определенных частей тела, например из кожи, извлекаются клеточные штаммы. Потом их замораживают как минимум при минус ста восьмидесяти градусах до момента, когда они потребуются. Сейчас это очень модно. Вырисовываются фантастические терапевтические перспективы. Сегодня всерьез рассматривается идея сохранять пуповину каждого ребенка.

– Почему пуповину?

– В ней полно клеточных штаммов. Идея заключается в том, чтобы поместить ее в жидкий азот и выращивать клетки в случае проблем со здоровьем. Нечто вроде пожизненной страховки. Главный козырь в том, что эти клетки вечны. Если держать их в холоде, они никогда не умрут. Их называют «бессмертными клетками» или «линиями бессмертных клеток».

Услышав это слово, Эрван понял, что нашел замковый камень расследования.

Сценарий. Четыре человека создают извращенный культ стареющего серийного убийцы. После его смерти они исхитряются добыть его клеточные штаммы. Находят специалиста, который соглашается заняться выращиванием клеток с целью получения костной ткани, которую они затем себе пересаживают. Зачем? Просто чтобы превратиться, в генетическом смысле слова, в Человека-гвоздя.

Если он прав, то этой четверкой были Ди Греко, Иво Лартиг, Себастьен Редлих, Жозеф Ирисуанга… Со вчерашнего дня слово «реинкарнация» постоянно всплывало в расследовании. И звучало все убедительней.

Но Фарабо был нганга, наделенным сверхспособностями. Спинномозговых клеток было недостаточно. Следовало принести в жертву человеческие фетиши, чтобы обрести его могущество. И каждый из них по очереди убивал в соответствии с его modus operandi.

Такова была природа их взаимного соглашения.

Выбор жертв из окружения Грегуара Морвана с целью подставить или ранить его психологически опирался на ту же логику. В сущности, сам Фарабо через них осуществлял свою месть.

Не вписывался один факт: если допустить, что Ди Греко убил Виссу Савири, открывая бал, то зачем он связался с Морваном? В качестве провокации? Этот звонок, конечно, был объявлением войны. Но зачем потом кончать с собой? Может, его вдруг одолели угрызения совести или он понял, что Эрван от него не отстанет? Или же пересадка вызвала у него непереносимые боли или побочные эффекты? В любом случае слово «Лонтано» было предостережением, адресованным его отцу: Фарабо вернулся.

Эрван отложил все это на отдельную полочку у себя в голове и вернулся к практическим вопросам:

– Можно ли изъять клетки у трупа?

– Если сделать это не позднее нескольких часов после смерти.

Эрван оглядел своих сподвижников, вжавшихся в кресла. Вид у них был совершенно оглоушенный.

– Вы говорили о пересадке между родственниками. Но если таковых нет, она становится более рискованной, верно?

– Больше того, как правило, она оказывается неудачной.

– Какие видимые последствия наступают в случае отторжения?

– Я не специалист, но чаще всего кожные болезни, я думаю.

– Никаких проблем с суставами?

– Думаю, нет. Никогда не слышал.

– Но под циклоспорином можно заработать болезнь костей?

Клемант сделал неопределенный жест. Синий свет от аквариума придавал ему вид театрального актера в модернистской сумеречной постановке.

– Я должен проверить. Вы имеете в виду какую-нибудь конкретную патологию?

– Нечто, что могло бы усадить реципиента в инвалидное кресло или заставить хромать.

– Я займусь этим.

Визитеры поднялись, шурша пластиком.

– Надеюсь, я вам помог, – добавил медэксперт.

– Вы не просто помогли мне – вы дали ключ к расследованию. Вы определили и мотив, и логику серийности, и личности убийц.

Жандармы переглянулись: в этот поезд они вскочить не успели.

– Их несколько? – рискнул спросить Верни.

– Они стараются быть одним.

Времени на дипломатию не осталось. Эрван выбрал штурм Института Шарко по всем правилам – с двумя бронированными автобусами, по две группы жандармов в каждом. По меньшей мере сорок человек, собранные в рекордное для воскресенья время. В шестнадцать часов батальон был в полной боевой готовности.

Эрван предоставил Ле Гану и Аршамбо руководить маневрами: удерживать пансионеров, медицинский персонал, сторожей и родственников внутри здания, пока их не допросят, и перекрыть все входы и выходы. Преимущество спецбольницы в том, что все уже и так перекрыто.

На себя (вместе с Крипо) он взял главного подозреваемого: Жана-Луи Ласея, главного психиатра, директора института. В качестве эскорта с ними пошел Верни – гарант порядка и законности на землях Бретани. На самом деле ни у кого не было права на такое вмешательство, но подобная демонстрация военной формы сама по себе заменяла официальные разрешения.

Ласей, по-прежнему одетый как ученик английского колледжа, вышел им навстречу боевым шагом, пока полицейские силы наводняли его кампус.

– Что это за вторжение? – запротестовал он, выставив вперед подбородок.

Минуту спустя они уже были в общем зале, как три дня назад. Одним толчком Эрван заставил Ласея опуститься в кресло и одновременно достал пистолет. Он не был уверен, что выбрал правильный тон, но продолжил в том же духе, в свою очередь закручивая гайки:

– Мы с тобой должны поговорить.

– Давно мы перешли на «ты»? Но что…

– Заткнись. Расскажи о смерти Фарабо.

– Но я вам уже все сказал, я…

– Мне нужны дата, время и точное описание обстоятельств.

Ласей оставался прежним седеющим красавцем, который уже принимал их, но казалось, что его опалило жаром. Его кожа была обожженно-красной, черты раздулись. Он провел рукой по лицу и залепетал:

– Я не понимаю… Это вторжение вам будет дорого стоить, вы…