Андрей Константинов - Гоблины: Жребий брошен. Сизифов труд. Пиррова победа (сборник)

– А Хромов? Его тоже следует не узнать? – мрачно поинтересовался Шевченко.

– А кто такой Хромов?

– Это парень со второго рисунка, приятель Кирсанова, – пояснил Лисицын.

– А-а! Нет, Хромов в данном случае меня не интересует, – успокоился адвокат. – Его можете опознавать со спокойной душой. Даже лучше будет, если вы на него покажете. В конце концов, теперь уже невозможно точно установить, кто именно нанес последний, роковой удар. А вдруг это был именно Хромов?

Иван Демидович невольно зажмурился, и перед его глазами мгновенно выплыла картинка того рокового вечера. Он снова с ужасом наблюдал за тем, как молодые парни остервенело набрасываются на Сеньку и начинают его избивать. Как сам он забивается в щель между ларьками, а здоровенный пьяный жлобина – тот самый Хромов, – пытается вытащить его оттуда. Как сын уважаемого человека из московской префектуры кричит своему приятелю: «Да хрен с ним, давай лучше этого гасить!» – и Хромов присоединяется ко всем остальным…

– Вам что, плохо? – донесся до Филиппова встревоженный голос адвоката, и тот поспешил открыть глаза.

– Нет-нет, со мной всё нормально.

– И последнее, Иван Демидович. Оно же, пожалуй, самое главное. – Загарацкий интригующе посмотрел на бомжа. – В тот роковой вечер, равно как во все последующие дни пребывания в милиции, вы, несомненно, испытывали глубокие моральные страдания. Так вот, мне поручено предложить вам небольшую компенсацию. В размере двадцати тысяч долларов США. Учитывая ваш… э-э… нынешний социальный статус, эти деньги вам будут совсем нелишними. Конечно, на них нельзя купить квартиру, даже комнату в Петербурге, но вот небольшой домик со всеми удобствами где-нибудь в области вполне возможно. Мы даже готовы помочь вам подобрать варианты. Естественно, бесплатно.

– Ах, какое благородство! – всплеснул руками Шевченко. – Я сейчас буквально расплачусь от умиления!

– Деньги вы получите сразу по завершении следственного мероприятия, – силясь не обращать внимания на оперативника, продолжил адвокат. – Но, как вы понимаете, при условии, что всё это останется между нами.

– Я понимаю, – понурил голову Филиппов.

– Так каков будет ваш ответ?

– Я должен подумать.

– Правильно! Человек всегда должен думать. Именно этим он и отличается от животного… Думайте, Иван Демидович, думайте! Только недолго, ибо времени у нас с вами мало. О своем решении вы сможете сообщить мне через Дмитрия Сергеевича, – Загарацкий кивнул в сторону Лисицына. – Ну а теперь, извините, вынужден вас покинуть, у меня через два с половиной часа самолет.

На этот раз удостоив своей ладошкой одного лишь «транспортного» опера, адвокат покинул кабинет. В котором с его уходом повисла нездоровая тишина.

– Пошли, Демидыч. Нам с тобой здесь тоже делать нечего, – рыкнул Шевченко, поднимаясь.

– Постойте, братцы! – засуетился Лисицын. – Чего вы вдруг сразу засобирались? Сейчас мы с вами чайку упромыслим. А можем чего и покрепче.

Тарас передернул плечами и с нарастающим раздражением произнес:

– Знаешь, Лисицын, ты бы не величал нас с Демидычем братцами.

– Почему?

– У меня такое чувство, что братцами обычно называют прилизанных халдеев в фильмах про дворян. Так что эта песня скорее посвящается тебе… Как ты там в прошлый раз говорил, Дима? «Сам лично проконтролирую, чтобы Кирсанов сел железно и надолго»? Ну-ну… Пошли, Демидыч, не будем мешать коллегам бороться с гидрой преступности…

Шевченко и Филиппов, не прощаясь, вышли, и Лисицын проводил их взглядом человека, которому бесконечно паскудно и тошно от осознания того, чем ему приходится заниматься…

…Пять минут спустя, трясясь и подпрыгивая на ухабах, Тарас и Иван Демидович на маршрутке возвращались в родную контору. Оперативный водитель Афанасьев искоса наблюдал за ними в зеркало заднего вида, с немалым удивлением отмечая, что после посещения ЛОВДТ оба выглядят жухло и потерянно. А Шевченко, в дополнение к этому, был еще и абсолютно молчалив, что на практике случалось с ним крайне редко.

– Что вы об этом думаете, Тарас? – первым не выдержал молчания Филиппов. – Мне любопытно услышать ваше мнение.

– В этом деле я тебе, Демидыч, не советчик. Решай сам. – В салоне маршрутки установилась прежняя непривычная тишина. Но ненадолго: теперь уже не выдержал и Шевченко. – Сергеич! – перевалился он через водительское сиденье. – Поделись мозгом! Вот если бы ты был свидетелем преднамеренного убийства и тебе предложили двадцать штук баксов за то, чтобы ты подозреваемого на очной не опознал. Ты бы как поступил? Взял деньги?

– Нет.

– Ты бы хоть подумал немного, что ли.

– А чего тут думать? Нет, не взял бы.

– Почему?

– Надеюсь, я не создаю впечатление падали? – не отвлекаясь от дороги, поинтересовался Афанасьев.

– Не создаешь.

– Вот тебе и ответ.

– Но ведь убитого все равно не воротишь? А тебе, допустим, деньги край как нужны? Получится: и ты без бабла останешься, и человека посадят. В чем тогда смысл?

– В том, что, раз заслужил – пусть сидит.

– То есть ты за то, чтобы в этом мире множилось зло?

– Даосы учат: отвечать злом на зло – дает добро. И вообще: нас послушать со стороны нормальным людям – оторопь берет.

– А когда ты их последних раз видел, нормальных-то? – проворчал Шевченко, возвращаясь в исходное положение. – Куда ни плюнь – сплошь одни упыри…

Санкт-Петербург,

21 августа 2009 года,

четверг, 13:06 мск

– …Бли-ин! Черти-черти, поиграйте и доку́менты отдайте. Вот, Андрюха, вечно у меня так: где положишь, там и потеряешь!

Гена Певзнер сидел за своим рабочим столом и с озабоченным видом перелопачивал груды по-кроличьи расплодившихся бумаг и распечаток. По-свойски возлежавший на продавленном диванчике Мешечко, в кои-то веки приехавший в УСТМ с официальным, а не «левым» запросом, наблюдал за судорожными телодвижениями приятеля с легкой насмешкой. Притом что в его персональном «гоблинском» кабинете «макулатурный срач» порою скапливался и похлеще.

– Кстати, Андрюх, ты в курсе, что УСБ закупило для своих нужд дюжину дополнительных «полиграфов»? – спросил Певзнер, продолжая вести археологические раскопки.

– А ты откуда знаешь?

– Здрасте-приехали! Нам же техподдержкой всей этой байды и придется заниматься.

– Да и хрен с ними. Закупили и закупили. Мне-то что?

– Не скажи! Вот прогонят тебя и всю твою «гоблинскую» банду на детекторе. В свете последних министерских веяний. И поедете вы скопом скорым поездом «Петербург – Нижний Тагил».

– Тады вместе поедем, – зевнув с оттяжечкой, равнодушно ответил Андрей. – Ты же знаешь: я не крыса, но молчать не буду. Но ты не переживай! Я тебе по дружбе нижнюю полочку, так и быть, уступлю.