Андрей Константинов - Гоблины: Жребий брошен. Сизифов труд. Пиррова победа (сборник)

– Это ты про Гурцелая? Знаю, мне Ильдар уже жаловался. Что, и правда, такой душный тип?

– Душный – не то слово. Просто тварь конченая. С замашками хозяина жизни.

– Ничего, держитесь. Скоро Гришка Холин из отпуска выйдет, уж он-то даст ему просраться. Конченые твари – его конек.

– Согласен. С возвращением Холина полегче будет.

– Вообще-то, Андрей, я тебя за другое спросить хотел. Или ты надеешься, что я, со склерозом своим старческим, уже и позабыл про наш с тобой давний разговор?

– Какой разговор?

– За «крота» в наших стенах, – напомнил Жмых, резко посуровев. – Есть что доложить? Или опять одни домыслы?

– Домыслы, – честно признался Мешок. – Вернее так: подозрения есть, а доказательств нет.

– Андрей, а может, ты все-таки добросовестно заблуждаешься?

Мешок сделался серьезен:

– Нет, Павел Андреевич. После событий на Фонтанке ничем другим наши промахи последних месяцев внятно объяснить нельзя.

– Допустим. Но доказательств у тебя нет, и, когда они появятся, неизвестно, – Жмых наморщил лоб и побарабанил пальцами по столу. – Тогда, следуя твоей логике, количество промахов будет только множиться… М-да… Андрюш, но, раз такое дело, может, нам с тобой пришла пора взять грех на душу, да и к уэсбэшникам обратиться? Или к кураторам из старших братьев?

– Да ты что, Пал Андреич? Хочешь всех нас, оптом, под цугундер подвести?!! Да как только мы допустим козлов из УСБ в наш садик-огородик, наступит полный паралич всей конторе.

– Так уж и паралич? Так уж и полный?

– Именно так! – с жаром подтвердил Мешок. – Потому что в переводе на общедоступный это называется «ключи от сейфов на стол». Пойми, Пал Андреич! Мы для уэсбэшников всё равно что таджики и азеры для пэпсов. Этим упырям на нас и «палки» рубить надо, и бабки зарабатывать одновременно. А тут в одних только сейфах у народа столько всего нарыть можно – у-у-у!

– Подготовимся, – продолжал вяло сопротивляться аргу́ментам зама Жмых. – Предварительно проведем в конторе субботник. По очистке закромов.

– Ага, и тем самым распишемся перед «кротом» в полной своей умалишенности. К тому же, сколько ни зачищай, всё равно – что-то, да останется. Говна у всех хватает… В общем, «крота» братья наши старшие, может, и найдут, вот только и остальным мало не покажется. Тогда уж проще всех перестрелять.

– Хорошо. И что ты в таком разе предлагаешь?

– Сами воспитали бабу-ягу в своем коллективе, сами и отыщем.

– Допустим, найдем. И что потом?

– Крысу – к ногтю! – после долгой паузы зло ответил Мешечко…

В уже знакомом Шевченко кабинете-клетушке «транспортного» опера Лисицына, помимо самого хозяина, они с Иваном Демидовичем обнаружили импозантного седовласого мужчину в добротном костюме с лошадиным лицом уставшего от жизни интеллектуала.

– О, а вот и они! – преувеличенно-радостно загомонил Лисицын, вскакивая. – А мы вас уже заждались! Прошу знакомиться: Владимир Антонович Загарацкий.

– Загарацкий!.. Очень приятно, Загарацкий! – «интеллектуал» поочередно сунул вошедшим свою ухоженную влажную ладошку.

Тарас ладошку пожал, после чего вопросительно глянул на Лисицына. И тот, с какой-то подозрительной неохотой, объяснил:

– Владимир Антонович – адвокат Кирилла Кирсанова. Он специально прилетел из Москвы, чтобы поговорить с Иваном Демидовичем.

Теперь уже настала очередь Филиппова вопросительно уставиться на хозяина кабинета. Тот промычал нечто неопределенное, и тогда Шевченко плюхнулся в единственное в кабинете кресло, закинул ногу на ногу, не спрашивая дозволения у присутствующих, закурил и кивнул коротко:

– Ну что ж, можно и поговорить. Раз уж специально прилетел.

– А мы не могли бы… э-э… остаться с Иваном Демидовичем наедине? – скрипуче протянул Загарацкий, недовольно поморщившись: не то от табачного дыма, не то от манер Шевченко. – Дело в том, что разговор носит, скажем так, приватный характер.

Тарас покачал головой:

– Нет! Не могли бы! – и добавил с грубоватым простодушием: – Господин Филиппов находится под программой защиты свидетелей, и в нынешнем его статусе любая приватность ему противопоказана.

– Что ж, извольте, – в голосе адвоката прозвучало разочарование. – Присаживайтесь, Иван Демидович. – Филиппов покорно опустился на стул рядом с Шевченко, словно бы подспудно рассчитывая на его защиту. – Я не стану ходить вокруг да около, ибо это никому не нужно: не нужно вам, не нужно мне. – Загарацкий противоречил собственным словам: в данный момент, немного волнуясь, он расхаживал по комнате именно что туда-сюда-обратно. – Так вот! Отец Кирилла Кирсанова занимает ответственный пост в префектуре Центрального административного округа нашей столицы. Это очень уважаемый, очень порядочный человек. Человек с безупречной до сей поры репутацией. И тут вдруг случается такое несчастье. С его сыном беда!

– Ах, так это у его сына беда? – глумливо уточнил Тарас. – А я-то, грешным делом, решил, что это у бомжа беда. У того, которого Кирилл со своими дружками, такими же как он подонками, до смерти забил.

Загарацкий неодобрительно посмотрел на «гоблина»:

– Оставьте свой сарказм! В данном случае он абсолютно неуместен… И, кстати, о подонках: мы все почему-то, к месту и не к месту, любим цитировать «сын за отца не отвечает». А почему же в таком случае отец должен отвечать за непутевого сына?

– Потому что до сих пор это отцы у нас воспитывали сыновей, а не наоборот. Или какое новое постановление на сей счет в Госдуме приняли?

«Транспортник» Лисицын, понимая, что разговор начинает приобретать нежелательный характер, поспешил вмешаться:

– Тарас, давай все-таки дослушаем предложение Владимира Антоновича не перебивая. В конце концов, речь идет о судьбе вашего и нашего… э-э… подопечного.

– Хорошо, давай дослушаем.

Адвокат кивком головы поблагодарил Лисицына и продолжил:

– Итак, я предлагаю совместными усилиями всего лишь защитить репутацию Кирсанова-старшего. Зная его много лет, зная его несгибаемый характер, я убежден, что он и без правоохранительных органов сумеет наказать своего сына со всей строгостью.

– Ага. Заберет у него на месяц ключи от «ламборджини», – снова не утерпел Шевченко.

И тут неожиданно для всех подал голос сам Иван Демидович:

– Скажите, а каким образом вы планируете защищать… э-э… репутацию?

– Вот, наконец-то слышу голос разумного человека, – расцвел Загарацкий. – Всё теперь зависит исключительно от вас, Иван Демидович. Но при этом и требуется лишь самая малость: на опознании вы просто должны не узнать Кирилла.

– Как это не узнать? А рисунки? Этих парней, их ведь по рисункам установили?

– Согласен, рисунки получились похожи. Но визуальное восприятие человека, что называется «восприятие глаза в глаза», это совсем другое дело, – интеллектуально разъяснил «интеллектуал». – Словом, Иван Демидович, судьба Кирилла зависит именно от того, опознаете вы его на следственном мероприятии или нет.