Оливье Норек - Меж двух миров

— Anything to declare?

И поскольку Бастьен был не способен повторить предыдущую шутку по-английски, он ограничился лаконичным «no» .

— Please, wait in the car [79], — добавил таможенник и удалился в будку.

Бастьен дождался, чтобы тот отошел на достаточное расстояние.

— Эрика заверила меня, что они проверяют одну машину из десяти. Это будет конец, если мы окажемся…

Но прежде чем он закончил фразу, таможенник указал на них пальцем своему коллеге, до сих пор стоявшему в стороне с металлическим прутом сантиметров пятидесяти в длину, плоский и прямоугольный наконечник которого был покрыт чем-то вроде спортивного хлопчатобумажного носочка. Тот подошел.

— Hands on your knees, please [80].

— Он просит тебя положить руки на колени, папа.

Бастьен повиновался, и таможенник провел носочком по всей окружности руля, после чего исчез в своей будке. Бастьен узнал это оборудование — подобное используют в аэропортах.

— Все в порядке. Они ищут частички взрывчатки и наркотиков. Нам нечего опасаться, верно?

Последние слова были обращены к Жад, и Бастьен обернулся, чтобы повторить их:

— Нам нечего опасаться, верно?

А потом взглянул на руки дочери.

— Ты дрожишь, дорогая. Это нехорошо. Отложи мобильник. Зажми руки между ляжками. Через минуту будем на судне. У них нет никакого повода продолжать осмотр, и еще меньше требовать, чтобы мы открыли…

— Unlock the boot of your car, please .

— Серьезно, папа, тебе бы лучше помолчать, потому что у меня впечатление, что ты призываешь неприятности еще до того, как они случаются. Парни просят тебя отпереть багажник.

Бастьен нажал на рычаг под рулем, таможенник открыл заднюю вертикальную дверь и констатировал наличие трех рюкзаков. Один из которых, внушительных размеров, служил Бастьену во время его обучения в офицерской школе. Внутри был спрятан Килани, свернувшийся клубком и обернутый для придания рюкзаку правильной формы тонким одеялом.

— Мы все отправимся в тюрьму, мы все отправимся в тюрьму, мы все отправимся в тюрьму, мы все отправимся в тюрьму, — потихоньку забормотала Манон.

Таможенник провел прутом для снятия проб по напольному покрытию, под рюкзаками и вдоль их застежек-молний. Бастьен постарался не подглядывать за ним в зеркало заднего вида, но напрасные усилия: он не мог отвести глаз от ретровизора.

Когда англичанин захлопнул багажник, все трое путешественников сделали такой глубокий вдох, будто вышли из продолжительного апноэ.

Хлопчатобумажный носочек не обнаружил никаких наркотических или взрывчатых веществ, и им предложили следовать своей дорогой. Разумеется, отъезжая, Бастьен заглох, глупо оглянулся на таможенника и снова запустил двигатель.

Прежде чем они погрузились на судно, вновь отстояв очередь, Жад приоткрыла на треть черный мешок, и оттуда появилась маленькая ручка. Она схватила ее и поцеловала.

Через полтора часа они будут в Юке .

Обдуваемые ветром, Манон и Жад облокотились об ограждения на палубе парома и, по-идиотски улыбаясь от гордости, наслаждались солеными водяными брызгами, слегка подпорченными легким запахом бензина. В эту ветреную погоду подолы их платьев хлопали, а шляпу приходилось придерживать рукой.

— Ты открыла мешок? — спросила Манон.

— Да, на время переправы, — подтвердила Жад. — Он только под одеялом, которое я развернула.

— А воды и печенья ты ему дала?

— Не волнуйся, мама, все в порядке.

Не слишком уверенной походкой Бастьен вышел из «Старбакса» с тремя стаканами в руках. И прежде чем обнаружить свою семью, едва не пролил весь кофе на пожилую чету.

— А что, настоящего кофе не было? — спросила Манон.

— Увы, только подделка. Ничего, переживем.

Не сводя взглядов с побережья, они подули на горячий напиток. Стоя между родителями, Жад в этот момент почувствовала себя по-настоящему непобедимой.

— Я прочла в Интернете, что шансов выиграть в лото в двести восемь раз больше, чем родиться здоровым, в демократической мирной стране и с крышей над головой.

— Так что пользуйся, — ответил ее отец. — Это несправедливо, но пользуйся.

Дувр, Великобритания

20:30

Жад ввела адрес в GPS своего мобильника, как накануне записала его по телефону: Alkham Road , парковка между Russel Garden и Kearsney Abbey .

Теперь Килани тоже сидел на заднем сиденье, Жад держала его за руку, а он разглядывал новый пейзаж. Песок, палатки, лачуги и жестокость «Джунглей» сменились полями, лесами, лугами и ухоженными садами. Слишком много зелени, чтобы здесь мог появиться полицейский патруль, что наверняка объясняло выбор места встречи.

Когда за несколько минут до назначенного времени они въехали на парковку в английской сельской местности, смеркалось.

Ровно в 21:00 с Альхам-роуд свернул белый вэн, припарковался перед ними и погасил фары. Однако никто не шевельнулся, и автомобили так и стояли лицом друг к другу.

— Что делать будем? — спросила Жад.

— Я думаю, они не выйдут, пока не увидят ребенка. Их организация вне закона, так что они соблюдают меры предосторожности.

— Ну так что делать-то будем? — повторила Жад.

Бастьен обернулся и грустно посмотрел на нее:

— Ну что… Думаю, выйдем из машины и скажем им «до свидания».

Манон одну за другой надела на плечи Килани лямки черного рюкзака. Сперва она обняла его за талию, потом прижала ладони к его щекам и наконец не выдержала, обхватила его всего, как если бы хотела спрятать в своих объятиях. И потекли слезы.

Жад не смогла проявить большей сдержанности, но на этот раз Килани неловко вытер ее мокрые щеки.

— Я буду по тебе скучать, маленький ниндзя, — шепнула девочка.

В вэне напротив них открылись двери, и оттуда вышли женщина и мужчина за шестьдесят. Она, с уложенными венцом надо лбом седыми волосами, словно сошла с рекламы «Mamie confiture» [81], а он выглядел как учитель на пенсии со своей окаймлявшей лицо шкиперской бородкой и сползающими с носа очками. Не вызывающие ни страха, ни беспокойства. Бастьен взял ребенка за руку и направился к ним.

— Is this Kilani? [82] — тепло встретила их женщина.

Мужчина подошел, присел на корточки, чтобы быть вровень с мальчиком, и заговорил с ним по-арабски. Всего несколько слов, но их оказалось достаточно, чтобы Килани улыбнулся и кивнул, как если бы получил приятное известие. А затем указал пальцем на семью Миллер. Мужчина снова заговорил с ним по-арабски, но на этот раз мальчик явно был расстроен. Килани понял, что дальше он отправится без них.

— Для малыша есть тысяча евро… э-э-э-э… Thousand euros for the kid? — неуверенно сказал Бастьен и протянул женщине конверт.

— That won’t be just for him. It will be for all the children , — ответила она.