Макс Сек - Охотник на ведьм

— Маттео хочет посмотреть, как мы занимаемся любовью. — Коломбано закатал рукава до локтей.

Джессика отвернулась к окну. Она услышала, как мужчина, которого ей представили как Маттео, брата и лучшего друга Коломбано, вытащил стул из-под бюро. Его ножки царапали неровный дощатый пол.

Джессике хотелось кричать, кричать. Постучать по стене. Но она не могла и глазом моргнуть. Она совершенно онемела.

— Нет, — глухо ответила Джессика. Она почувствовала себя мертвой внутри. Она знала тьму, зияющую внутри Коломбано, ту обожженную часть его души, которую она надеялась исцелить. Но она также знала, что никакие слова или действия не принесут пользы теперь, когда он пьян в стельку.

Коломбано лег рядом с ней.

— Маттео тебя не тронет. Я обещаю. Если ты будешь делать то, что я скажу.

— Коломбано, нет, — прошептала Джессика, но уже ощутила грубые пальцы на своей шее. Она почувствовала его дыхание: красное вино и сигареты. Она услышала, как щелкнула зажигалка Маттео. А потом замолчала. По комнате разнесся запах сигаретного дыма. Язык Коломбано на ее горле, зубы на мочке уха. Как и целую вечность назад. Как одно и то же может быть таким разным при разных обстоятельствах, как день и ночь. Рай и ад. Пальцы Коломбано у нее между ног. Глаза Джессики вперились в потолок, на нем была видна облупившаяся краска.

Она уедет завтра, на рассвете.

Джессика была, по сути, пленницей. Она не свободна. Но завтра утром она первым делом покинет этот дом и продолжит жить так, будто ничего не случилось. Вернется на работу, на ее рабочее место в полицейском управлении, пойдет куда захочет и наплюет на всех этих рогатых уродов, которые пытаются запугать ее.

Джессика посмотрела на белый потолок своей студии, где уже зарождались трещины, несмотря на то что Фубу покрасил его в январе. Лыжник-бродяга, который мог похвастаться владением профессией краснодеревщика, хотя стаж его работы был еще и не особо велик. Выполнив заказ у Джессики, он потребовал, чтобы ему заплатили пиццей и сексом, но ей удалось заставить его принять подарочную карту Стокманна на сто евро, которую она якобы выиграла в лотерее на рабочем месте. В конечном итоге усилия Фубу могли принести больше вреда, чем пользы, о чем ей напомнили брызги белой краски на деревянном полу.

Зазвонил телефон, Эрн наконец решил перезвонить.

— Что, черт возьми, такое происходит? Я звонила тебе по меньшей мере четыре раза…

— Да так… небольшой пресс-брифинг, посвященный убийству фон Бунсдорфа. Ты говорила с Юсуфом? — голос Эрна звучал устало, почти безжизненно.

— Да, он скоро будет здесь.

— У тебя есть что-нибудь новенькое?

— У меня было время подумать, Эрн, — сказала Джессика, поднимаясь с дивана. — Если трупное окоченение жертвы достигло своего пика в тот момент, когда его нашли, это означает, что он был мертв в течение…

— От девяти до двадцати четырех часов. Ну и что с того?

— Роджер Копонен. Юсуф нашел жертву в половине седьмого. Копонен покинул метро «Кулосаари» в 8:16 утра.

— Ты хочешь сказать, Копонен позвонил в дверь и забросал камнями фон Бунсдорфа до смерти?

— Кто знает? Может быть, разговор зашел о политике.

— Это всегда рискованно.

— Копонен жив, черт побери, и в этом деле он по уши увяз. Кто сказал, что это не сам Копонен изображал Хэллоуин на льду или терроризировал Лору Хелминен в том подвале?

— Ты совершенно права. Кроме того, Копонен, возможно, хорошо знал фон Бунсдорфа. Они уже несколько лет живут в нескольких сотнях метров друг от друга.

— Может быть, поэтому фон Бунсдорф и впустил его.

— Даже несмотря на то что он и его жена были объявлены мертвыми в утренних новостях?

— Согласно нашей последней теории, наш достойный психиатр верил в козьего бога плодородия. Почему бы ему не верить в призраков или ангелов? Или Общество мертвых писателей?

— В том фильме были поэты, но, в сущности, да, — согласился Эрн. Хотя Джессика и не видела его лица, она знала, что он задумчиво потирает лоб. — А как насчет тебя? Там все в порядке?

Джессика вздохнула и подошла к окну. Она слышала, как Эрн выходит на улицу, слышала порыв ветра в микрофоне телефона.

— На Тёёлёнкату не было никаких козлоногих людей, если ты об этом спрашиваешь.

— Именно об этом я и спрашиваю.

— Я могу вернуться прямо сейчас.

— Но ты этого не сделаешь, — сказал Эрн. Послышался звук прикуриваемой сигареты. Крышка зажигалки со щелчком захлопнулась. Джессика закрыла глаза.

— Ты звучишь не очень хорошо, Эрн.

— Я не очень хорошо звучу? Я что, на каком-нибудь несчастном «Голосе», что ли? Разве кресло Джессики Ниеми не повернется ко мне?

— Я просто так. Мы скоро с тобой поговорим об этом. — Джессика повесила трубку.

Она включила ноутбук и открыла два новостных сайта из закладок. Кликбейтные заголовки соревновались за читателя.

Ведьма будет следующей… Серийный убийца наносит новый удар… Эксклюзив! Шабаш в Кулосаари ?

Количество социальной порнографии, которая была добыта из этих случаев, просто невероятно. С другой стороны, если подумать о преступлениях, которые произошли за последние двадцать четыре часа, можно решить, что многое еще скрыто от широкой общественности.

Джессика вырвала страницу из блокнота и заточила карандаш. Даже несмотря на то что айпады и другие электронные устройства для записи заметок широко использовались в расследованиях, Джессика по-прежнему полагалась на традиционные инструменты. Она только что распечатала диссертацию, которую Юсуф прислал ей по электронной почте, положила ее на стол и перевернула, чтобы посмотреть количество страниц.

230. Черт возьми.

Пронзительно зазвонил домофон. Джессика гадала, узнали ли люди из службы безопасности Юсуфа или сейчас опять зазвонит ее телефон. А может, он уже лежит в наручниках, прижавшись щекой к обледенелому асфальту?

Джессика пересекла комнату и подошла к домофону.

— Алло?

— Malleus Maleficarum, тупица.

Только что шептавший голос разразился смехом прежде, чем Джессика успела осознать услышанное.

— Кретин, — бросила Джессика и нажала кнопку, чтобы открыть дверь.

Юсуф сел, положил на стол зеленую пластиковую папку и посмотрел на свои ладони. Он выглядел усталым и рассеянным.

— Все в порядке? — спросила Джессика, ставя на стол две чашки: кофе для Юсуфа и чай из шиповника для себя.

— Нет, взгляни на это, — ответил он, открывая папку. Джессика взяла фотографии и разложила их на столе. Они демонстрировали кресло и фигуру в нем, покрытую кровью с головы до ног. Лицо было разбито до неузнаваемости.

— О боже, — прошептала Джессика. В основном потому, что именно так и полагается говорить, когда перед тобой предстает нечто столь ужасное. Истинная же правда заключалась в том, что даже фотографии человека, забитого камнями до смерти, уже не вызывали в ней чрезмерного эмоционального смятения. Эти уродливые образы лишь становились еще одной частью естественного континуума, включавшего в себя не только преступления, начавшиеся накануне, но и все убийства, которые Джессика расследовала за эти годы.