Сьюзен Хилл - Опасность тьмы

— Босс. Какие-нибудь зацепки?

— На самом деле никаких. Выглядит организованно. Не думаю, что это дети.

— И вы думаете, что это идет откуда-то снаружи, не из Лаффертона?

— Вполне может быть.

Натан остановился у двери.

— Какие-нибудь новости по поводу детоубийцы?

— А, да, как раз хотел сказать — услышал этим утром. Психиатр говорит, что она не сумасшедшая. Ее можно судить.

Натан потряс кулаком в воздухе.

— Я в этом и не сомневался.

— Ну да, но вы знаете, как это бывает, эти сволочи чертовски умные, могут напустить пыли в глаза мозгоправам…

— Не в этот раз. Эдди Слайтхолм столь же адекватна, как ты и я.

— Боже, это вы жестко, босс. Зло, но не безумное. От такого мурашки бегут по коже и кровь стынет в жилах. Ну зато они запрут ее до конца жизни, это уж точно.

С этими словами Натан выскользнул за дверь. Саймон решил проверить свою почту, думая об Эдди. Его беспокоило, что, несмотря на найденные криминалистами доказательства того, что Дэвид Ангус был у нее в машине, это еще не свидетельствовало прямо о его смерти или о том, что его убила Слайтхолм. Им нужно было тело. Пока у них его не было, все, что они могли доказать, это что маленькая девочка Эми Садден была похищена. Но Эми Садден они нашли живой.

Без чего-либо более серьезного любой приличный защитник сможет катком пройтись по обвинениям в убийстве, не говоря уже о многочисленных случаях похищения и убийства. Железобетонная уверенность Натана, что ей дадут пожизненное, не основывалась, в общем-то, ни на чем.

Весь день он сидел за рабочим столом как привязанный. Он сходил в закусочную к киприотам, взял себе сэндвич и кофе, прошел пешком дюжину кварталов и вернулся к бумажной работе. Она была не очень увлекательная и не могла полностью отвлечь его от периодически возникающих тревожных мыслей по поводу Кэт и Дианы. Он чувствовал вину перед ними обеими, но действительно беспокоился только по поводу Кэт.

Телефон прервал его размышления.

— Саймон? Джим Чапмэн.

— Новости?

— Про Слайтхолм? Нет. Это кое-что другое. Ты, случайно, не знаком с Колином Алумбо?

— Шеф в Нортумбрии? Только понаслышке.

— Первый черный инспектор в наших краях. Довольно молодой. Очень хороший. Бывают в полиции шефы и похуже.

— Надеюсь, я из тех, которые получше, но продолжай.

— Я выпил с ним перед долгим вечером в гостях у мэра. Он ищет кого-нибудь, кто смог бы возглавить новый отдел. В должности суперинтенданта.

— Какая специализация?

— Раскапывание мертвецов. Холодные дела.

— Эм…

— Я знаю, что ты думаешь. Так все думают. Остывшие следы, потерянные концы. Такого быть не должно. Я сказал, что ему нужен кто-то вроде тебя.

— Я люблю действовать, Джим. Мне недостаточно дел самих по себе.

— Повисеть бы на скале, вцепившись в нее когтями, — да, понимаю. Но это не причина отказываться.

— Это отдает долгими часами за перебиранием старых бумаг и еще более долгими — за компьютером.

— Так будет везде. Но тебе решать. Тут наверху хорошо.

— Тут внизу неплохо.

— Но тебе все-таки не сидится?

— Может быть.

— Значит, мне стоит держать свой нос подальше, а язык — за зубами?

Саймон рассмеялся.

— Мне льстит, что я в твоем списке, Джим. Не стирай мое имя со своей доски.

Но как только он положил трубку, он понял, что холодные дела — это последнее, чем он хотел бы заниматься. Эта вынужденная необходимость рассмотреть настоящее предложение о работе резко вернула его к реальности. Если он собирается оставаться в полиции и как-то продвигаться по карьерной лестнице, ему придется покинуть Лаффертон. Но он был не готов, чтобы его подталкивали к неверному решению.

Он встал и пошел вниз по коридору к автомату с напитками. Там уже стояли три или четыре человека, ожидая, когда он выплюнет ледяные банки. Жара доконала всех.

— Завтра вы на поле, да, шеф? А то в прошлую субботу мы как-то слабо показали себя по подачам. Мы просто подарили им первые три калитки. Мало у нас регулярной практики на поле, — произнося все это, Стив Филипот из отдела по контролю дорожного движения пытался удержать в руках три банки холодной колы.

— Я постараюсь.

— Давайте лучше так. Будьте там.

Да, подумал он, возвращаясь в свой кабинет, он там будет. Сфокусировавшись на том, как бы поудачнее отбить подачу какого-нибудь северянина, он сможет не думать ни о чем другом. Но, вернувшись в свой кабинет, он не взялся опять за бумаги, а зашел на сайт Полис Ревью и прокрутил страницу вниз, до раздела с вакансиями, чтобы получить какое-то представление о том, что вообще происходит снаружи. Там все было достаточно скучно и совсем непривлекательно.

Он подумал о своей квартире рядом с собором. Где еще он найдет нечто подобное? Где еще рядом с ним будет его семья? Где, кроме как в Лаффертоне, он сможет смело сказать, что он — дома?

Они оставили его у входа. Макс Джеймсон просто стоял, ощущая, как жар поднимается от тротуара и идет от кирпичной стены Старой фабрики лент. Он был совершенно дезориентирован, и у него болела голова. За него внесли залог, и его адвокаты его подвезли. Теперь ему оставалось только войти и…

Он не имел никакого представления, что делать дальше. У него было странное ощущение, будто часть его мозга откололась и куда-то уплыла, как обломок айсберга. Он знал, кто он и какой сейчас день, а также где он и почему. Но он не мог встроить этот момент и свое присутствие в нем в какой-то строгий порядок событий. Он чувствовал себя немытым и липким, и ему срочно надо было сменить одежду.

Сверху прилетел голубь и начал что-то клевать в канаве среди грязи и мусора. Макс наблюдал за ним. Лиззи ненавидела голубей. Она ненавидел всех птиц больше воробья, и ей даже иногда снились кошмары про гигантских птиц. Она не знала почему — наверное, какой-нибудь дурацкий случай в детстве.

Он задумался, смог бы он убить его ради нее. На одного пугающего голубя в этом мире меньше. На одну большую птицу меньше. Ему была ненавистна одна мысль о том, что она может напугаться, расстроиться. Он уже был готов убить его, но понял, что тот улетит в тот самый момент, когда он пошевелится, да и чем он его убьет?

Он рассмотрел голубя. Перья у него на спине отливали перламутром и ложились красивым, причудливым узором.

— Здесь нечего бояться, — сказал он. — Он даже не очень большой.

Птица проскакала на несколько метров вперед дальше по улице. Он понял, что говорил вслух. Но, кроме голубя, его никто не слышал.

Он зашел внутрь. Темнота лестницы на мгновение ослепила его после сверкающего солнца на улице. Ему пришлось остановиться и дождаться, пока глаза привыкнут к ней.

Оно светлое? — подумал он внезапно. То место, куда, как верят люди, мы все попадаем после смерти? Оно светлое? Он вспомнил картинку из книжки, где были небеса, освещенные лучами садящегося солнца, полные улыбающихся лиц. Он не верил в них и не верил в то место, которое, как верили люди, там находилось. Где там? Где-то далеко. Оно ждет тебя.