Александр Архипов - Нескучная жизнь подполковника Чапаева

Красный, сука, аж глаза режет! Правда, блестит, как будто лаком облили. Сел в салон, вставил ключ зажигания… Действительно, завёлся с «полутыка». Посмотрел в зеркало заднего вида. Не дымит, даже на холодную. Ну, поехали… ровненько, не трясёт. А печка… печка! Да на ней можно яичницу жарить! Ну, Анатолий! На следующей неделе зарплата, надо бы простимулировать мужиков. Не просто так свой хлеб с кефиром едят. Да и Шарль… А то, что красная, так Женьке точно понравится. «Садолюн», говоришь? Надо будет запомнить, ёб…!

Блекис и Дроздов уже сидели в кабинете у оперов и негромко обсуждали полученную информацию.

— Ну что, кавалерия? Задача простая. Найти, взять за жопу и, не привлекая лишнего внимания, притащить сюда, — произнёс очень мудрую речь я, по-отечески глядя на коллег.

— Андрей Васильевич, а можно без этих ваших… жоп? — немного смутившись, спросила Галина.

— Можно, Блекис. Но тогда это будет уже совсем другая задача. Поэтому без жоп-с никак-с не возможно-с. Итак! Что мы имеем в сухом остатке? Белый автобус маршрута номер двести сорок шесть. Марку потерпевшая не помнит, но помнит шилдик с надписью «Транзит». А «Транзиты» у нас кто?

— «Транзиты» у нас «форды», — весело ответил Иван.

— Есть такое. Дальше. Водитель белого «форда» «Транзит» — лицо, так сказать, кавказской национальности. Потерпевшая так обрисовала эту преступную личность. Большой, широкий, крупное лицо, толстый нос, небрит, брюнет. Одет предположительно во всё чёрное. Тут делаем сносочку на ночь и неосвещённый салон. Но то, что на насильнике была чёрная кожаная куртка, это сто процентов. Кстати, она об неё свой маникюр обломала.

— А ещё что-нибудь по автобусу, — оторвавшись от своего блокнота, поинтересовалась дознаватель Блекис.

— Есть кое-что. На приборной панели две или три иконки странные. Лица святых вытянутые какие-то и дядьки все не седовласые старцы, а жгучие брюнеты. И надписи вокруг иконок не на русском языке, но и не на латинице. И ещё… в салоне не горела ни одна потолочная лампочка освещения. Только на выходе и над водителем было светло. Это тоже хорошая зацепка.

— А что там про мандарины? — напомнил Дроздов.

— Ну, да. Только не знаю, чем это вам поможет. От рук бандита пахло цитрусовыми. Видно незадолго чистил и жрал. Родину вспоминал, сволочь.

— Ясно. Товарищ подполковник, а как вы думаете, почему потерпевшей не удалось разбить окно в маршрутке? Я видела набойки на её каблуках. Бронзовые, по-моему. Такими можно… — начала развивать тему Блекис.

— Вопрос хороший. Вот на месте и выясните. Дроздов, предупреждаю! Действовать очень осторожно, вопросы задавать деликатно и не привлекая внимания. Начните опрос с механиков, обслуживающих автобусы этого маршрута. Они их как свои пять пальцев знают. Где какая лампочка не горит, где какая иконка висит. Ну и про непробиваемые стёкла спросите. Время пошло. Первый доклад через три часа. Пепелац в вашем распоряжении, — сказал я и бросил Дроздову ключи от минивэна.

— Кстати, а вы знаете, что означает слово «пепелац»? — решила поумничать дознаватель, но, не услышав ответов, сказала сама: — В переводе с грузинского пепела — это бабочка.

Мои сыщики позвонили раньше оговоренного времени. На правах старшего отчитался Дроздов:

— Шеф, мы с марки и цвета автобуса сразу начали искать. На маршруте двадцать шесть белых «Транзитов» работает. Четыре машины в ремонте, все дольше двух дней. Будем ловить оставшиеся двадцать две.

— А по стеклу разбирались со спецами? — спросил я.

— Да. Блекис со стекольщиками разбиралась. Даю трубочку.

— Андрей Васильевич, тут, оказывается, не так всё просто. Вернее, боковое стекло не так просто разбить. У них там было одно стекло бракованное, так ребята дали мне в руки молоток и сказали, чтобы я била со всей дури, — как-то даже весело рассказывала Блекис.

— Ну и что?

— Что, Андрей Васильевич?

— Дури хватило?

— У меня нет. У Дроздова хватило. Они нам показали такой небольшой молоточек красного цвета. У него носик, оказывается, острый. Это специальный молоток, который должен быть в каждом салоне автобуса. Он находится в стеклянной рамке у аварийного выхода. Вот таким молотком даже ребёнок может разбить, — прочитала мне лекцию дознаватель Блекис.

— Понятно. Мне-то ты это зачем рассказываешь. Я хочу знать, почему, мать её, здоровая баба не смогла металлическими набойками на каблуках такое стекло раздолбать?

А, Блекис? Вот, что мне нужно знать. А она мне про красные молоточки с острыми носиками… — начал нервничать я.

— А я узнала… я просто не дошла до этого…

— Блекис, не беси меня! Что ты там узнала?

— Там стёкла другие стоят. То есть стёкла те же, но их два. Объясняю, Андрей Васильевич. В зимний период для того, чтобы избежать запотевания и обморожения стекла некоторые водители устанавливают так называемые «стеклопакеты», — подробно объясняла Блекис.

— Я понял. Первое стекло потерпевшая каблуком разбила, а выдавить его не смогла. Второе стекло стеклопакета помешало, а потом и насильник навалился, — перебив стройные рассуждения дознавалки, догадался я. — Значит, так, ищем белый «Транзит» с покоцанным изнутри стеклопакетом и хозяином неславянской наружности. Ясно?

— Понял, шеф, — отозвался в трубке Иван и отключился.

Ещё через два часа позвонила Блекис и доложила:

— Андрей Васильевич, мы нашли… маршрутку, подпадающую под описание. В смысле «Транзит» под описание подходит, а водитель нет.

— Это как? А что с водителем не то? Перекрасился, сделал пластику, сменил пол… Что с ним не то, Блекис? И где Дроздов? — заходил я по кабинету от возбуждения.

— Дроздов на этой самой маршрутке только что уехал. Вы же сами сказали, чтобы лишний раз волну не гнать. Вот мы и не гоним. Мне сказал в нашем автобусе сидеть, а сам заплатил за проезд и поехал на маршрутке.

— Хорошо, оставайся на месте. Я сейчас Ваньке перезвоню.

Но Дроздов позвонил сам:

— Запиши и пробей его, шеф. Багдасаров Арам Саркисович. Это у него на карточке водителя написано. Но, честно говоря, под описание нашей потерпевшей не совсем подходит. Единственное, что сходится, так это — брюнет. Небольшого роста такой, доходяга длинноносый. С ним бы и наша Блекис справилась. В пуховичке затрапезном, шапочка вязанная. Что мне с ним, Васильич…

— А где вы сейчас, Ваня? — подойдя к карте Москвы, спросил я.

— По Ленинскому проспекту чапаем потихоньку, — ответил Дрозд. — У этого маршрута конечная в Новых Черёмушках.

— Отлично, успею. Я вас там, на кольце, и подожду. В районе Новых Черёмушек, кстати, недалеко и та парковая зона, куда он нашу Жданову завёз, сволота! На месте всё по полочкам и разложим, — пояснил я.